Харрис
Шрифт:
С этого момента, он был сам по себе. Он не смог спасти отца, за что невероятно сильно корил себя. Создать заклинание, что могло бы его излечить, больше года было его главной целью, однако цель умерла в ту же ночь, что и отец и теперь покоится в во влажной земле.
Глава 4
Открыв дверь бара, Харрис медленно прошел внутрь и присел за один из столиков. Уперевшись локтями в стол, он сцепил пальцы между собой и, положив на них голову, уставился прямиком на собственные ботинки. Отец всегда делал так, сколько Харрис его помнил.
Его взгляд слегка замутился от скапливающихся
Закрыв глаза, он громко шмыгнул носом, после чего встал и осторожно, ощупывая ориентиры, так как глазами почти ничего не видел, подошел к наполненной водой бадье, которая по рассказам отца, первое время служила ему кроваткой, и умыл лицо.
Повторно открыв глаза, он почувствовал, что даже держать веки открытыми, ему тяжело. Все его тело совершенно не хотело двигаться.
«Интересно придет ли кто-то завтра? В любом случае нужно подготовиться, — подумал он».
Похлопав себя по лицу, чтобы собраться с мыслями, Харрис взял тряпку и принялся вытирать столы, готовясь к завтрашнему открытию.
По стеклу что-то легонько ударило. Вдалеке сверкнула молния, а за ней последовал еще один удар о стекло. Потом снова, и снова, и снова. Спустя еще секунду на улице полил дождь. Где-то в небе громыхнул гром. В баре стало еще темнее. Стена дождя закрыла последние лучи света, проходящие через темные дождевые тучи.
Харрис подошел к барной стойке и достал из-под нее медный подсвечник, вставил в него три свечки и поочередно зажег их магией. Схватив подсвечник за ручку, он поставил его на столик посреди зала и продолжил протирать столы, теперь уже, в слегка рассеянном полумраке.
Закончив с ними, он протер стойку и, помыв тряпку, свесил ее с ближайшей полки, чтобы та высохла. Пододвинув поближе бадью, он начал намывать одну за другой кружки и ставить их на полки.
Закончив все, он взял единственный на данный момент источник света и поднялся на второй этаж. Разулся, снял плащ и повесил на крючок шляпу.
Пройдя в комнату, он поставил канделябр со свечами на стол, а сам сел в кресло и начал разжигать камин. Когда пламя разгорелось достаточно сильно чтобы не затухнуть, он откинулся на спинку и достал из выдвижного ящика под креслом книгу.
На обложке красовались различные магические круги, рунные символы и колбы с какими-то жидкостями. По центру обложки большими буквами было написано «Бэк Килис, Введение в магию». Харрис прекрасно знал кто такой этот Бэк Килис. Бывший хранитель, погибший при неопределенных обстоятельствах. Место которого занял нынешний хранитель, его сын — Фимус Килис. Помимо этого он знал и то, что все, что было нарисовано на обложке — чушь полная и не значит совершенно ничего. Магические круги не работают, а руны не прочитать даже при всем желании. По его предположениям все это было нарисовано лишь для привлечения внимания обывателей.
Открыв книгу, Харрис прочитал несколько строк, после чего откинул голову назад и пристально посмотрел в потолок.
Спустя мгновение, Харрису в голову пришла картина того, как умирал у него на руках Лендер. Ослабшие руки, которые почти отказали. Полностью недвижимые ноги, над которыми его отец был не властен. Громкий кашель, после которого Лендер плевался кровью. Каждый раз, когда он начинал кашлять, Харрису казалось, что вот-вот он выкашляет себе легкие. Но к счастью, этого так и не произошло. В ту ночь, когда умер Лендер, Харрис впервые за две недели, после долгого уговора отца, лег спать. Спал он столь крепко, что проснулся лишь к полудню следующего дня и с горечью обнаружил, что отец был мертв. Как он понял, он умер тихо и спокойно, во сне. В тот миг Харриса пронзили чувства. Множество чувств: грусть, из-за потери близкого, злость, направленная на самого себя, потому, что не смог помочь отцу, сожаление, из-за того, что не услышал его последних слов.
Он тряхнул головой, отогнал лишние мысли и вернулся к книге.
«Думаю, стоит просто жить дальше, рано или поздно все образуется» — мысленно произнес он и под успокаивающие потрескивание дров в камине, погрузился в чтение.
***
Вопрос Харриса, который не так давно он задал самому себе, быстро разрешился. На следующий вечер в бар ввалилось множество постояльцев, и заняли все столики, какие только были, пустыми остались лишь стулья перед барной стойкой. Абсолютно каждый заказал самое крепкое, что только было в баре, а после принялись, молча пить. Лендер был крайне добрым человеком. Почти всем, кто пришел в этот вечер, он помог тем или иным образом.
Все эти лица Харрис прекрасно помнил. Вон там за столиком у окна сидела Витель де Морган, портниха из Зейна, живущая по соседству, которой Лендер много лет назад починил машинку для шитья, и с тех самых пор поддерживал с ней хорошие отношения. По соседству сидел Жан Уот, коренастый мужчина, который, около пяти лет назад, буквально завалился в бар в уже пьяном состоянии и начал скулить, как все плохо и как ужасен мир. Оказалось, его бросила жена, и это расставание было для него крайне тяжким. Он пошел выпить в бар, но оттуда его выгнали, за то, что тот подрался с кем-то из посетителей, и Жан пошел в другой, которым оказался бар Фарна. Несколько недель подряд, Лендер выступал в качестве его личного психолога. Молча, слушал все, что тот говорил и старался дать верный совет, пусть и не всегда получалось. Таких людей, как двое вышеперечисленных, набралась целая комната, каждый из них уважал старого бармена до глубины души, а некоторые даже навещали его во время болезни.
На улице все еще шел дождь, поэтому на крючках у входа висело множество плащей с капюшонами. Освещаемые светом свечей, стоящих в медной люстре, висящей под потолком, все в зале сидели, не говоря ни слова, и пили свои заказы. В помещении стояла такая тишина, что можно было подумать, будто все внутри давно умерли, только дождь, а также изредка хрустящие закусками посетители, хоть как-то давали понять, что мир не замер и продолжает жить своей жизнью.
Харрис стоял за стойкой и, крутя в руках карандаш, перечитывал очередную книгу из своей библиотеки. Возможно, он с горечью утраты на душе присоединился бы к трауру, но не пил, как и его отец, а потому, ему казалось, что он будет там лишний.
Спустя пару часов, один из постояльцев, тот, что пришел самым первым, встал и, аккуратно поставив грязную кружку на стойку, открыл дверь. В дверях он разминулся с еще одним посетителем, который практически сшиб его с ног. Постоялец оглянулся, недовольно шмыгнул носом и покинул бар.
Новый клиент, одетый в точно такой же, как и висевшие на крючках, плащ, аккуратно прошел и сел за стойку.
— Дай чего-нибудь выпить, — послышался из под капюшона женский голос, направленный в сторону бармена.