Хендлер, или Белоснежка по-русски

Эфф Юлия

— На-ас-тя-а! — снова позвал в пустоту. Позади него Белов чиркнул зажигалкой, раскуривая сигарету. — А где Настя?

— Купается, наверное, — флегматично пробасил мужчина.

— Собаки тут, а она купается? — медленно соображал Кирилл. — Эй, Фикс, где Настя?.. Настя где?

Псы прекратили играть, пудель навострил уши, прислушиваясь к знакомому имени, тявкнул и побежал в сторону реки.

— Твою ж мать! — Кирилл криво шагнул по ступенькам, оступаясь, однако справился к головокружением и тяжело побежал за собаками. — На-а-с-тя-а-а-а-а! Настя!

Видя такое дело,

и дядя Гена быстро, как мог, последовал за парнем.

До реки было метров пятьсот, за которые Кирилл начал выдыхаться, но нарастающий страх не позволял сбавлять темп. Девушка не откликалась, и, более того, прибежав к реке, Фикс засуетился на берегу, нырнул с обрыва вниз и залаял. Усмиряя холодеющие руки и ноги, Кирилл взглянул сверху, всё ещё надеясь, увидеть под обрывом Настю, но и там её не было. Знакомая лёгкая кофта висела на каком-то сучке недалеко от берега, возле неё и прыгал Фикс.

Хмель моментально испарился, и Кирилл слетел с обрыва, не чувствуя царапин от колкой травы, заорал всё то же имя, но река текла на восток, как обычно, не открывая тайну исчезновения Насти. Кирилл застыл, не веря себе и своей догадке, начал медленно покрываться холодным потом. Догнавший его дядя Гена добавил своё к липкому ужасу:

— Нашлась? Где Настя?

— Она… — Кирилл не мог ничего сказать: грудь перехватило невидимым обручем.

Белов спустился к речке и произнёс неуверенно:

— Здесь же неглубоко — по горлышко…

Они помолчали, Кирилл вцепился в кофту, как будто та могла дать ответ о том, что случилось.

— Да не. Ушла, наверное, куда-нибудь… — пыхнул сигаретным дымом дядя Гена, а у самого пальцы дрожали. — Может, пошла к лесу чернику проверить?

— Это где? Покажи! — хрипнул Кирилл, перевёл сначала взгляд на руки Белова, потом — на его лицо, кажется, внешне невозмутимое, только щека подрагивала. Дядя Гена кивнул и полез на пригорок.

Но стоило им подняться — пропажа обнаружилась сама. Настя шла от опушки с протянутой рукой, в которой что-то явно было.

— Я же говорил… Засранка! — с облегчением издал нервный смешок Белов.

— Там черники много, надо собрать, дядь Ген! — крикнула издалека Настя. — Кир, пойдем, покажу, смотри, какая классная!

А у Кирилла, несмотря на то, что страх отступил, продолжали дрожать колени — от одной мысли, что всё могло закончиться по-другому. За несколько минут успел передумать всё, что не укладывалось в голове. И почувствовать пустоту, которая перспективой показалась в образе чёрной безмолвной фигуры, если бы Настя вдруг исчезла. Вообще и из его жизни. «Как же я буду без тебя?» — вопрос не успел оформиться окончательно, слишком мало времени прошло с той секунды, когда не увидел рядом с домиком тонкой девичьей фигуры с рыжеватой в лучах солнца косой, переброшенной через плечо. Но сейчас она шла навстречу, не подозревая о том, как напугала, и он понял, что…

— А вы сами пришли или Фикс позвал? — Настя уже видела странные лица мужчин, ждущих её. Кирилл сделал первый неровный шаг и вдруг решительно широкими шагами приблизился к ней, отвёл резко её протянутую руку с ягодами, рассыпая их, с таким трудом собранные. — Ай!

Он схватил

её поперёк талии, закидывая себе на плечи и шлёпнул по попе:

— Я тебе покажу, как убегать! Напугала нас! Зачем ушла одна? — разозлившийся Кирилл почувствовал прилив сил: свято место пусто не бывает, и теперь, после ужаса перед пустотой, стало легче.

Ноша пищала, пытаясь вырваться:

— Дядя Гена, скажите ему! Кирилл!

— Я бы тебе сам сейчас ремня всыпал да стыдно такую взрослую наказывать! — Белов пошёл рядом с Кириллом по направлению к домику. Малыш начал подтявкивать Фиксу, не понимающему, что происходит. — Малыш, что б тебя! Замолчи, я сказал!

Настя притворно захныкала:

— Мне неудобно, отпусти, Кир! Надо было сразу приходить. Я Фикса два раза к тебе посылала!

Но Кирилл упрямо тащил её, как первобытный мужик когда-то нёс свою добычу в пещеру:

— Поговори ещё мне, женщина! И ты, Фикс, молчи! Не то обоих накажу! Устроили цирк! — Настя брыкнула ногами в воздухе, и снова получила шлепок. — Цыц, я сказал!

— Злюка! — вися вниз головой и вцепившись за придерживающую её сильную руку, пожаловалась Настя. — Я вообще-то для тебя ягоды собирала!

— Ага, и напугала специально!

— Напугала? Чем это я напугала?

Кирилл устал: гнев улетучивался; одновременно разговаривать и подниматься на пригорок с ношей оказалось тяжело. Опустил девушку на землю, но не дал отойти, придержал за плечи, разворачивая лицом к себе:

— Не смей больше так делать, поняла? Я решил, что с тобой что-то случилось, и Фикс прибежал на помощь.

— Правильно, для этого я его и учила, — Настя упрямо не соглашалась с обвинениями, но уже видела по выражению лица Кирилла, что переборщила с экспериментом. — … Ты испугался за меня? Бедненький! Прости, я не хотела, просто…

— Ничего не хочу знать! — он дал ей договорить и поцеловал, прижимая к себе.

Ночью, когда отпустило после дневного испуга и Настя уснула, прижимаясь к его плечу, Кирилл долго лежал, не в силах уснуть из-за самых противоречивых мыслей о будущем. Было одновременно и спокойно, и весело, и тревожно: с родителями придётся не просто поговорить начистоту, а, возможно, как и подозревал, повоевать за своё право выбирать и быть счастливым. Настя была его — и точка. В этом он неоднократно убеждался, но, как ребёнок, не привыкший к дорогим подаркам, ещё не верил, что ЭТО — действительно принадлежит ему и никому больше. Сегодняшний страх развеял все сомнения.

Непроизвольно, в такт своим мыслям, он обнял, прижимая к себе спящую и поцеловал в макушку:

— Спи, моя…

Настя заворочалась:

— М? Ты не спишь? — пробормотала сонно и уткнулась к нему в грудь, вдохнула его запах. — Спи.

Кирилл кусал губы. Что с ним делала эта девушка? Полночи нежничали до сладкой усталости, а стоило её тёплому дыханию коснуться его груди, и он опять готов потратить часть сна на поцелуи:

— Насть!

— М?

— Выходи за меня замуж.

Она промычала, продолжая находиться в состоянии дремоты. Кирилл ждал, шла минута, другая. Настя будто не услышала, и он повторил то, что уже говорил сегодня: