Хендлер, или Белоснежка по-русски
Шрифт:
— Чего интересного рассказывают суслики? — он обнял сзади Настю. Та запрокинула руку и погладила его щёку, продолжая наблюдать за Фиксом, ретиво копающим яму. — Псины клещей не нахватаются?
— Потом проверим… Где-то здесь дядь Гена нашёл кость мамонта. Говорит, выкапывал молодые берёзки, по заказу, чтобы посадить возле базы, и наткнулся случайно.
— Фикс, где мамонт? Ищи мамонта! — пошутил Кирилл, забавляясь готовностью молодого пса искать кого угодно, лишь бы не скучать. И переключил внимание на девушку. — Как ты?
Она ответила, что уже намного лучше.
— Но? — Карамзин развернул её лицом к себе, чувствуя в голосе некую фальшь. — Что тебя беспокоит? Малышка?
Настя улыбнулась грустно:
— «Малышка»… Сон дурацкий приснился, а в дороге вспомнился. Через неделю — назад. Не хочу думать о том, что придётся объясняться со многими. Мы с тобой всего-то три недели знакомы, и… Так не бывает.
Кирилл невольно вспомнил эту же фразу, сказанную на Купальскую ночь, после спонтанного поцелуя. И прижал к себе тихую Настю, усмехнулся одной мысли:
— Бывает. Уже было. У Карамзиных всё по-быстрому. Отец сделал моей матери предложение после недели знакомства. Арчи обручился с Олькой, кажется, на третьей неделе. Тайно, разумеется: «Что позволено Юпитеру, то не позволено быку»[1]. А поженились они официально через два месяца.
— Скороспелые вы, — улыбнулась ему в плечо Настя. — Мои лет пять дружили после школы, прежде чем пожениться.
— Мы не скороспелые, мы — фаталисты. Увидел, понял, что твоё — бери, пока дают. Так отец говорит, он на самом деле всегда быстро принимает решения.
Настя вздохнула за двоих. Можно было не продолжать: боязно становилось при мысли о том, как Карамзин-старший отреагирует на жениховство сына с простой хендлершей.
— Слушай, давно хочу спросить, — Кирилл отстранил от себя девушку и весело заглянул ей в глаза, — что за чувак на том постере, который ты спрятала? С гитарой. Что-то твои сиблинги лопотали, я не понял.
— Это мой талисман, бывший, — Настя хмыкнула. — Теперь ты — мой талисман… Фикс! Фу! Нельзя!.. Да что такое?!
Она отвлекалась — неподалёку обе собаки увлечённо копали яму так, что вокруг летели трава и комья земли. На оклик пёс остановился, повернул свою грязную коричневую морду на девчонку, гавкнул и вернулся к прежнему занятию.
— Вот свин! — в сердцах выругался Кирилл. — Давай оставим его здесь, а на обратном пути заберём… Иди сюда, зараза мелкая! Малыш — фу! Ещё одна свинья на мою голову! Оба будете плыть за лодкой, understand[2]?
Пока хозяева ругались, собаки раскопали нору то ли кролика, то ли лугового суслика. Добрались до какого-то препятствия, которое не просто заинтересовало — а требовало быть извлечённым. Вздыхая и ругаясь на окончательно испачкавшегося ещё утром белого пса, Кирилл присел перед ямой:
— Это не собаки, а два экскаватора.
— Забери их на стройку прорабами, пусть они тебе под фундамент копают, — посоветовала Настя, не зная, как ухватить Фикса таким образом, чтобы остаться чистой.
К ним подошёл дядя Гена:
— О, я тут пять лет назад нашёл кость.
— Было бы смешно, если бы эти два товарища сделали то же самое, — Кирилл тыкал отломленным прутиком в подозрительно ровную поверхность «ствола дерева» внутри ямы. — Скелет заблудившегося археолога… У вас в деревне никто не пропадал?
— Ну-ка… — Белов, не церемонясь, опустился на колени и рукой загрёб землю рядом с собачьей находкой.
Спустя сорок минут на белый свет была извлечена действительно кость мамонта — никому другому эта навскидку десятикилограмовая не могла бы принадлежать.
— Охренеть у тебя обед, Фикс! — только и мог сказать Кирилл, когда собаки обнюхивали метровую «косточку», которую оценивающе рассматривали Беловы.
В речке кость, сохранившуюся превосходно, осторожно обмыли от налипшей грязи и аккуратно уложили на дно. Кирилл спросил, стоит ли направить сюда археологов, чтобы достать остальную часть прародителя слонов.
— Я уже говорил археологам, они знают, — дядя Гена влажным платком вытирал шею.
— И?
— И кость, которую я нашёл, уже лет пять валяется у меня под кроватью.
— Почему мне не показал? — с сомнением спросил Карамзин.
— Ты не спрашивал, — получил в ответ насмешливое. — Приедем — покажу.
— Охренеть, — повторил Кирилл, рассматривая кость у себя в ногах. Не вызывало сомнений, что местные мамонты были не намного крупнее африканского слона, но и не настолько большими, какими он себе представлял в детстве — наряду с динозаврами. — А можно я её себе заберу? Поставлю в офисе вместо фикуса — пусть подрядчики офигевают. Сколько лет прошло, а кость крепче, чем мои зубы. Чтоб так же строили!
Беловы посмеялись над мальчишеством директора-архитектора, и дядя Гена великодушно разрешил не только забрать кость, но и приехать за новыми.
— Ага, я бы от черепа мамонта не отказался, — размечтался под улыбки Карамзин. — … Так что, посмотрим на ваш молитвенный курган археологов?
— Любой каприз за ваши деньги, — хмыкнул, заводя мотор Белов.
[1] Что позволено Юпитеру, то не позволено быку. — лат. пословица.
[2] Поняли? (англ)
Глава 16
Шутки Самрау и Кояш
По дороге от берега до посёлка археологов Настя успела сплести венок, но на голову его не надела, а повесила на сук одной из берёз возле холма-кургана. Постояла рядом, задумавшись, и вздрогнула, когда за спиной громко прозвучал вопрос:
— Там кто-то похоронен?
Она обернулась — Кирилл отмахивался от мошек.
— Не «кто», а «что». Мои воспоминания, — заметила расползающуюся улыбку и рассердилась: — Идите, пожалуйста, туда… вон, дядя Гена тебя ждёт.