Хендлер, или Белоснежка по-русски
Шрифт:
Шёл, должно быть, восьмой или девятый час вечера, а над озером плавала знакомая нежная белая воздушная фата. Здесь царили белые ночи.
Кирилл хотел было попросить остановиться и подойти к берегу, но подумал о возможной усталости своих спутников и решил подождать развязки пути. Белов тоном гида пытался что-то рассказать про озёра, но из-за шума мотора Кир услышал только то, что общая площадь Большого Вагильского Тумана — всего тридцать два квадратных километра. Ерунда по сравнению со знаменитыми озёрами России. И всё же нежность, спокойствие и девственность этого места вызывала если не восторг, то умиление.
— Через минут двадцать будем на месте. Оттуда можно прогуляться к озеру, — заметив любопытные озирания парня, успокоил дядя Гена. Собакам тоже не терпелось покинуть ограниченное в площади плавучее средство, и Малыш, за компанию с Фиксом, начал поскуливать.
К счастью, через несколько сот метров лодка свернула налево, в речушку Успина, и наконец добралась до берега, недалеко от которого стояла внешне жилая очередная рыбацкая база.
— Здесь и заночуем, — под замолкающий двигатель довольно сказал Белов. — Нормально. Бензина на обратную дорогу хватит с лихвой.
— А если бы не хватило? — прыгая с лодки в воду, чтобы принять Настю в объятия, поинтересовался Кирилл.
— Гребли бы ложками, — нашёлся дядя Гена и засмеялся.
Псы не стали дожидаться, когда их бережно высадят на берег — самостоятельно выпрыгнули, плюхаясь в неглубокую воду.
Кирилл угадал: здесь действительно правили белые ночи. Они, в тандеме с необычайной тишиной и туманом, оправдывающим название озёр, привели его в необычайное возбуждение. Тем более выветрилось желание отдохнуть с дороги в домике, когда Настя помахала перед его носом аккумулятором для телефона.
— И ты молчала?! — он тут же поставил свой телефон заряжаться.
— Молчала. Иначе он бы не дожил до озера, потому что ты его ещё по дороге разрядил бы, — Настя посмеялась: Карамзин снимал всё подряд в любую свободную минуту — от куриц бабы Али до заката над тайгой, — потом пересматривал и удалял лишнее, освобождая память телефона, ибо обе флеш-карты фотоаппарата уже были забиты под завязку.
В эту минуту они вдвоём, если не считать зевающих собак, стояли на берегу озера. Дядя Гена, не единожды видевший этот пейзаж, отправился спать. Его уговорили остаться здесь не на одну, как планировали, а на две ночёвки, до среды, инициатором стал Карамзин. Не привыкший бездельничать, Белов собрался с утра отправиться на рыбалку, потом наколоть немного дров для просушки: все, кто бывал здесь, уезжая, обязательно оставляли после себя доброе наследство в виде продуктов или топлива. Кирилл и на рыбалку напросился, теперь старавшийся использовать смартфон экономнее, после Настиного урока таёжной бережливости: его душа требовала паузы от столичной суеты.
— Интересно, понравилось бы здесь родителям? — убирая телефон в карман, Кирилл вспомнил о родных, которые в эту минуту наверняка укладывались спать в отеле на жарком курорте. Здесь же, на Урале, июльским вечером было прохладно.
Настя обняла сзади, засовывая свои руки в его карманы, чтобы погреть холодные пальцы.
— Ты пол-Европы объездил. Скажи, на что похоже это место?
Кирилл задумался:
— Наверное, на Гебридское острова, самые дальние, но мы там практически не останавливались. Здесь пустыннее… Какое странное и притягательное место… Оно вдохновляет: у меня постоянно в голове играет мелодия — пока не напишу, не успокоюсь…
— Я уверена, это будет очень красивая песня, — Настя вздохнула. — Хорошо здесь, правда. Остров тишины, чтобы собраться с мыслями. Рай, наверное, для писателей. Но, конечно, слишком уединённо даже для тех, кто ценит тишину. Ты быстро устанешь.
Они замолчали. Кирилл хотел было что-то сказать, но передумал: всё очевиднее слова казались здесь пустым и ненужным звуком. Растворялись в тумане, ползущем с озера, городские проблемы. Отступала суета, освобождая в душе место тому чувству, ради которого жили местные робинзоны и за ощущением которого сюда приезжали из крупных городов рыбаки.
— Однажды мы решили съездить на Кавказ. Мне было, наверное, лет четырнадцать…
Он вспомнил одну из самых важных историй в своей жизни, и впервые спустя годы захотелось поделиться ею с кем-то ещё. Однажды она была рассказана родителям, брату и Игорю, другу детства, но каждый раз казалось, что восторг Кирилла понимают до конца.
Озеро с необычным именем Кеземнойам находилось высоко в горах на границе Дагестана и Чечни. Предприимчивые бизнесмены-туроператоры построили домики на небольшой площадке в горах, один из них в то лето на два дня сняли Карамзины.
Вечером, по приезду, отец учил Артура жарить шашлык, а Кирилла Маргарита Павловна попросила составить компанию для прогулки. Вдвоём они пошли по дороге, уходящей вглубь туристического комплекса.
Медленно опускалось солнце, окрашивая кромку гор на востоке в прощальный розовый оттенок и добавляя озёрной чаше внизу похожий перламутровый блеск. У края дороги, возле одного из коттеджей, пятеро мужчин то ли китайцев, то ли японцев, то ли корейцев молча стояли лицом к озёрной чаше в окаймлении гор и сосредоточенно смотрели на пейзаж, будто молились или медитировали. Карамзины прошли мимо, а когда возвращались, японцев (так сказала Маргарита Павловна) возле дороги уже не было, но из коттеджа неподалёку слышалась их негромкая речь.
Следующим утром Кир проснулся раньше обычного: он всегда мало спал в гостях. Родители в соседней комнате зевали, переговариваясь о планах на день, Артур сопел сном честного путешественника, которому везде удобно. И, не зная, чем себя занять от скуки, Кир вышел из домика. Вдалеке, у крайнего коттеджа, снова стояли лицом к восходящему солнцу японцы. В эту минуту утреннего безмолвия их силуэты на фоне светлеющих гор казались ещё более чудаковатыми, чем вчера.
— Я решил, что у этих японцев происходит что-то интересное и отправился к ним. Один из самураев заметил меня, поприветствовал поклоном головы и снова уткнулся взглядом в горы напротив. Я не понимал, что они делают, и вообще, они выглядели очень забавно: сосредоточенные и с выражением на лицах, как дети в ожидании деда Мороза. А когда солнце отбросило розовый луч, и он ясно выделился на зелёно-голубом фоне (знаешь, как на рисунках), вдруг японцы загалдели на своём так, как будто случилось что-то сверхъестественное…
Он тогда ещё не знал ни слова по-японски, зато обучение в частной школе с уклоном в изучение английского языка дало свои плоды. Не страдающий стеснительностью, Кирилл сначала привлёк внимание японцев, поздоровавшись с ними, а затем, когда они вежливо откликнулись, спросил, что они делают и куда смотрят. Ему охотно объяснили: японцы наслаждались прекрасным видом восходящего солнца. В Японии нет таких гор, единственная высокая Фудзи священна поэтому.
— Они приехали полюбоваться видом и делали там именно это, а не жарили шашлыки, пили, гуляли. Понимаешь? — Кирилл полуобернулся, чтобы заглянуть в Настино лицо, улавливает ли она нить его повествования, девушка кивнула. — Я никогда потом не встречал ни одного народа, который так же ценил бы вещи, которые мы считаем само собой разумеющимися. Китайцы похожи на японцев, но менее чувствительны, на мой взгляд… Тогда для меня это наблюдение стало откровением. Я увлёкся Японией, через четыре года выпросил себе поездку в Токио, видел японские сады с глициниями, взобрался на Фудзи — и понял тех туристов окончательно. Потом, конечно, японский рок, через него увлечение музыкой… Чуть из универа не отчислили, отец замазал ситуацию… Но сколько лет прошло, а я иногда вспоминаю тех пятерых мужиков-японцев. Их короткая фраза сделала меня другим быстрее, чем годы воспитания родителями, учителями и в вузе. А ведь они были всего лишь банальными офисными работниками, даже не художниками. Васька меня хорошо понимает, мы на почве интереса к Японии, нашли с ним общий язык… Это который сводный брат Ольги.