Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей
Шрифт:
— Забирайся сюда, — махнул рукой король.
— Боюсь, эта развалина не выдержит нас двоих.
— Ты стал труслив к старости, Торкель.
На это Торкель ничего не ответил, и чувствительный король спрыгнул вниз.
— Там наверху прекрасная арка, — и показал на место, где он только что стоял. — Я решил сначала отремонтировать старый дом, а потом вновь займусь стройкой.
— А это не будет двойной работой? — Торкель оглядел видневшиеся там и сям на строительной площадке кучи кирпича. Конечно же, новое здание красиво, но оно все же не сможет заменить
Кнут не ответил на вопрос Торкеля. Вместо этого крикнул:
— Послушайте, старики, сделайте перерыв — вы бы все равно его сделали, если бы я не появился так некстати!
«Старики» засмеялись над тем, что сказал такой простой и разумный король, и тут же выполнили сказанное. Подбородком король указал на дверь, ведущую на лестницу к воде. Смахнул часть мусора и сел на нижнюю ступеньку. Торкель посчитал неприличным садиться выше короля, а поэтому отказался от лестницы и сделал себе небольшую скамеечку из красного кирпича. Так он потерял возможность видеть реку, но зато мог видеть короля, лицом к лицу.
Множество шишек нападало с деревьев. Торкель не знал достаточно хорошо английские деревья, чтобы сказать, что это были за шишки. Он отметил лишь, что король набрал их целую горсть и начал бросать по одной в сваю узкого мостика.
— Ульф говорит, что ты не доволен новым порядком на кораблях?
— Новым? Я же раньше прямо тебе говорил, что Эйлиф — не тот человек…
— А ты, собственно, долго собираешься еще заниматься флотом? — Король был не в духе. И Торкель вздохнул.
— Тот, кто построил, не хочет видеть, как это разрушают, — сказал он как можно спокойнее. Король собрал новых шишек и продолжил метать в цель, точнее — мимо цели.
— Я сам знаю, что требуется от корабля и корабельной команды, так что не нуждаюсь в советах. Эйлиф предполагался лишь как временное решение, пока… Думаю, я сам займусь флотом, так что нет нужды в разговорах о том, кто что разрушает.
Наконец-то одна шишка попала в цель. «Временное решение, пока… пока что?» — задумался Торкель. Но вместо того, чтобы спросить, набрал полную горсть шишек и отвернулся от короля, чтобы и самому попытать удачу.
— На флоте, как ты только что сказал, мне больше нечего делать, — сказал он, метнув одну шишку. Та отрикошетила от сваи и чуть не угодила прямо в короля.
— Это нечестно! — закричал король. — Ты сидишь ближе меня, значит, тебе легче попасть в цель. Встань сзади меня и попробуй оттуда попасть в сваю.
Торкель описал рукой широкую дугу и все его шишки упали в речную волну.
— Я пришел сюда не для того, чтобы швырять шишки, а для того, чтобы услышать то, что мне хочет сказать король. Услышанное мною до сих пор — не новости ни для кого из нас.
Король так посмотрел на Торкеля, что тот побагровел.
— А вот для меня было новостью, что ты продолжаешь встречаться с Эммой.
— Но какого черта! Это Эдгит захотела заехать и «навестить
— Ну да, просто мне хотелось услышать твою собственную версию.
— Если твой наушник не лжец, то есть только одна версия. И она звучит так: мы были у королевы ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы выпить кружку эля и не показаться невежливыми. И было это, кстати, среди бела дня. Ты же, конечно, знаешь, что королева с Эдгит не особенно дружат. Так что предложения заночевать не поступило. Кроме того, там был аббат Эльфсиге — можешь спросить его.
— Ну да, — вновь сказал Кнут, немного озабоченно, и тоже швырнул свои шишки на песок. — Сплетничала твоя собственная жена, черт бы ее побрал! И да простит меня Господь за то, что я приказал убить Стреону, не увидев, что наказанием для него было уже иметь Эдгит в своем доме!
Оба мужчины замолчали, пиная ногами шишки. Потом Торкель произнес:
— Кажется, для меня настало время покинуть Англию. Что бы я ни делал, я только сержу моего короля. И я знаю, почему. Я должен поблагодарить тебя за милосердие. Больше мне нечего сделать для тебя.
— О, ты сделал для меня ребенка, это вполне достаточно!
Торкель закинул назад голову насколько мог, и из его гортани раздалось:
— Сс-сс-сс! — Все же приятно слышать, что королю Кнуту ничто человеческое не чуждо. Иначе твое благородство граничило бы со святостью, а живые святые в короли не годятся.
— Не будем о благородстве, но у меня долгая память. Позволить тебе уехать сразу же после рождения Гуннхильд или до этого не входило в мои цели. Сейчас прошло так много времени, и ты был в такой чести, что теперь никто другой, кроме Эдгит и ей подобных, не свяжут твой отъезд с Эммой и твоим прелюбодеянием.
— Ты большой мастер по части выдворения из страны — я, и правда, удивлялся, почему твоя кара не поразила меня раньше. Теперь-то я понимаю.
Торкель встал.
— Ты уже уходишь? Я тебе еще не сказал, что разрешаю тебе катиться своей дорогой.
— В таком случае, я уеду без разрешения — точно так же, как я пришел к тебе на службу, совершенно добровольно. Думаю, было бы лучше для нас обоих, если бы ты не стал изгонять меня.
Теперь встал и Кнут. Поднялся на несколько ступенек вверх, чтобы оказаться на равной высоте с Торкелем.
— Это что же — угроза? Знай, если ты предпримешь свои путешествия без моего благословения, то потеряешь и свое звание ярла, и свои ленные владения — словом, все. А в Данию тебя тоже не пустят, так же, как и в Англию.
Из бороды Торкеля вновь вырвался свистящий смех.
— Нагим вышел я из чрева матери моей, наг и возвращусь… Да, так говорит божий человек Иов — не знаю точно, что он при этом думал, но, кажется, он прав. Я добавлю лишь — «Аминь», то есть «Да будет так»!
— Но на этот раз не укради сорок кораблей, — предупредил король.