Хеймдалль
Шрифт:
Хродмар с сонным выражением лица присел на пень, где недавно сидел Ингольв.
– Последнее, что я помню… это бабу… – отмахнулся Хродмар.
Ингольв обнял Хродмара, да так крепко, что тот аж крякнул.
– Ты пьяный, что ли? – изумился Хродмар.
Ингольв осмотрел еще раз голову брата и убедился, что она цела.
– Эй! Где вы там!? Мы уже все разобрали без вас! – окликнул их Йофрид.
***
Оттар и Муль несли сундук, наполненный доверху серебром и всякой ритуальной утварью. Йофрид нес на себе жену рыбака, она была без сознания, другой рукой он тянул за собой еще парочку связанных испуганных девок. Ингольву пообещали самый большой трофей – размером с локоть золотой
– Не бойся, рыбка моя, я нежен, как облако!
***
Солнце шло к закату, и Сидрок приказал разбить лагерь. Вдоль берега стояли в целый ряд вытянутые гордые змеиные глотки кораблей, словно они оберегали своих хозяев. Выкатили и откупорили брюхатые бочки с пивом. Зажгли очаги, зажарили мясо. Толпы дружинников обступили ярлов с конунгом и с удовольствием начали слушать истории об их подвигах.
Сидрок громко и взволнованно рассказывал о своих приключениях, но не успел он закончить, как ратники принялись уговаривать конунга Гисли поведать о своих славных походах и желательно с помощью песни! «Много золота – много удачи!» – перешептывались воины, намекая на состояние конунга. Это очень задело Сидрока, хоть он и не подал виду. Конунг поднял руки: «Ну, хватит-хватит!»
Гисли был таким же властным, как и все конунги, но считал лишним часто проявлять свою силу. Казалось, что чем чаще он ее будет проявлять, тем ее быстрее растратит, а власть сохраненная – излучает величие. Кто знает, может именно поэтому люди тянулись к нему.
«Спой тогда!» – уговаривали его. Гисли отказывался, смеясь. Тогда все хором начинали, ускоряясь, выкрикивать имя конунга, хлопая в ладоши, а те, кто был с оружием, бряцал им по умбону щита, и конунг сдался. Крикнув: «Давай, Синдри, заводи!» Он заскользил смычком по струнам тальхарпы. Под красивую тягостную и суровую мелодию он гармонично запел… тут ратники стали подпевать, сдабривая веселье хмельными напитками.
Ингольв сердито сидел в стороне, и чувство неприятия своих соратников снедало его изнутри.
Во-первых, кольчужники уж больно рановато закатили попойку, да столь увлеченно, что, начали терять рассудок. Никакого ведь бесстрашия, никакой отваги духа никто не проявил, а число откупоренных бочек говорило о том, будто они взяли целую крепость йотунов, вместо нескольких полузаброшенных деревень. Избить, как детей, жалких, слабых крестьян и гордиться этим – немыслимо. Лицемерие и несдержанность противоречили устоявшимся – хотя, как теперь видно, пошатнувшимся – канонам северного народа. Ингольв понял: придется заняться не одним Хродмаром.
Во-вторых, Ингольву, ревнителю доблести и покорности перед богами, тяжело было наблюдать за таким пренебрежительным отношением к пиву. Нынче этот магический напиток остался магическим скорее формально. Поди скажи кому такое – и это замечание воспримут в лучшем случае, как придирку.
Затем злобное, а потому и мучительное, неприятие в его душе сменилось пугающим и тайным знанием о вероятном будущем – конце мира. Если бы действительно был повод для трапезы, это знание не позволило бы ему также беззаботно затянуть песню о славе, пиве и богатстве, ведь любая оплошность Ингольва могла обернуться предтечей Рагнарёка. Он круглосуточно обязан был следить за Хродмаром, непредсказуемое поведение которого только все усложняло.
Тайное знание Хеймдалля… тайна – очаровывала его, а знание – возвышало над остальными.
Ингольва окликнули, позвав выпить вместе со всеми, им захотелось поднять тост в честь его славы, однако он сдержанно поблагодарил, оставшись на месте. Тогда, не проронив ни слова, к нему подсел Белоус. Ингольву нравилась эта черта Хавлиди. Он знал, как вести себя с любым человеком, поэтому каждый чувствовал себя рядом с ним, как дома.
Толпа разделилась на группы. Где-то в углу беседовали Гисли и Вальборг, запивая свои слова пивом, рядом с ними сидел Сидрок, он лишь делал вид, что принимал участие в разговоре, то и дело завистливо поглядывая на конунга, злобно опрокидывал свой рог, и пивные ручейки скатывались по рыжим усам ярла. Пил он больше остальных, словно старался затушить свой гнев, но вместо этого хмель только сильнее разжигал в нем настоящий пожар. В другой группе Вестейн снова воодушевлял слушателей своими подвигами, не забывая добавить, что дома его ждет красавица, подобная Фрейе. «Да-да!» – подтвердил Скъёльд.
Неподалеку стоял Хродмар и нервно перебирал пальцами рубины на своей шее. Он жаждал, чтобы кто-нибудь подошел к нему и искренне поинтересовался, как оказалось, его маленьким подвигом или хотя бы поддержал. Хвала волновала его больше, чем собственная смерть и сила топора. Сам он при этом боялся присоединиться к остальным – вдруг засмеют? Еще среди них сидел отец, на чьем хмуром лице читалось: «Произошло то, чего я опасался… какой позор!»
Хродмар перевел взгляд на открытую палатку, около которой спиной к спине уныло сидели на земле голые женщины. Те северяне, которые уставали от болтовни, брали себе любую для уединения в палатке.
Тут мимо прошла вооруженная женщина с рыжей косой. Она заметила Ингольва и, улыбнувшись, подмигнула ему. Ульфхеднар видел ее на корабле Вестейна, но не знал ее имени.
– На Ранку заглядываешься? – хитро прищурился, взявшийся из ниоткуда Йофрид.
Ингольв вопросительно взглянул на него.
– Жена Иллуги, баба – огонь, но ты не ведись, трахается со всеми, у кого славы за спиной по самые не балуй, а если муж узнает – точи ножи!
У костра к ним подсел Хродмар.
– А чего же Иллуги продолжает с ней жить? – спросил Хавлиди. – Где тут священная связь? Как вообще так вышло, что у нее волосы на месте?
– Ну как! – пожал плечами Йофрид, – Ты погляди на нее, я бы тоже все простил.
Ингольв сказал:
– Не будь наивным, о какой священной связи ты говоришь? Посмотри на этих выпивох! Разве их это волнует? Рагнарёк произойдет именно тогда, когда люди окончательно воспротивятся священным смыслам, доставшимся нашим предкам от богов, а затем от гордого незнания подменят их собственными пустыми выдумками и объявят истинными, и знаешь почему?
Хродмар зевнул, а Йофрид и Хавлиди переглянулись, мол, что это на него нашло?
– Потому что это удобно и легко! – закончил свою речь Ингольв.
– Слушай, Ингольв, – замялся Йофрид, – я тебя толком не знаю, но я тебя зауважал, как только увидел. Ты умен, благороден, красноречив, ты за правду, но Ингольв… как бы это сказать… будь проще, вот!
Вдали раздался грохот. Это берсерк переломил надвое стол своей тушей. Затем последовало общее лютое ржание.
– Проще? Как медвежеголовые? Вот те самые?
– Не перегибай…
Хродмар слушал разговор, посматривая украдкой то на Ранку, которая сидела в объятьях мужа, тихонько переглядываясь с Оттаром, то на захваченных женщин. Среди них сидела рыбачка. Он вожделел ее. Но тут его взор заслонил собою Вестейн.