Химера воспитания
Шрифт:
При этом ни опус фюрера (см. фото ниже),
ни сакраментальное творение дуче (см. еще ниже)
в сей Индекс не вошли.
Вот такая изобретательная избирательность была проявлена составителями Индекса.
А по-другому, собственно говоря, и быть не могло, ведь библиографические откровения и Гитлера,
Фюреру и дуче.
И, конечно же, Режиму Правления.
Что само по себе уже гарантирует получение индульгенции от Горгоны Идеологии и ее верной прислужницы – Химеры Воспитания на какое угодно преступление.
Как уже совершенное, так и еще только планируемое к его совершению.
Лишь бы оно было санкционировано вышестоящей инстанцией.
Впрочем, такого рода занятиями – в той или иной мере – увлекались практически все главари всех диктаторских режимов правления: кто – более или менее тайно; кто – явно.
Подводя под сие свое увлечение то или иное идеологическое обоснование.
Так, например, согласно «Шанцзюнь Шу» («Книге правителя области Шан»), еще в 213-м году до н. э. придворные обратились к Сяо-гуну (князю) царства Цинь с инициативой «сжечь все книги, дабы те не будоражили умы подданных». В результате принятия Сяо-гуном сих рекомендаций тысячи свитков были сожжены, а ученых, их составлявших, закопали в землю живьем.
Наиболее откровенно и радикально сформулировал заветную мечту всех диктаторов Павел Афанасьевич Фамусов – один из героев грибоедовского «Горя от ума»: «Уж коли зло пресечь, забрать все книги бы да сжечь».
«Забыв», по-видимому, добавить: «Вместе с их авторами».
«Рукописи не горят» только в магическом Мире булгаковского Воланда.
В реальной же жизни – увы! – горят.
Еще и как!
Весело, задорно, как говорится, «с огоньком»!
Как в 415-м году сгорело – по деликатной подсказке епископа Кирилла Александрийского – все, написанное умом и пером Ипатии Александрийской, пожалуй, самой выдающейся женщине-ученому – математику, астроному, философу – эпохи поздней античности.
Сгорело вмести с ней самой.
Правда, к тому моменту уже расчлененной живьем на куски.
С подачи того же Кирилла.
Просвещение, девизом которого, по словам Иммануила Канта (см. его «Ответ на вопрос: «Что такое просвещение?»), является «Sapereaude!» (лат.), что в кантовской интерпретации звучит как «Имей мужество пользоваться собственным умом!» (нем. «Habe Mut, dich deines eigenen Verstandes zu bedienen!»), у любого тоталитарного режима всегда и везде вызывало одинаково истеричное беснование.
Сопровождаемое, в том числе, и сожжением книг.
Будь то в азиатском царстве Цинь 213-го года до н. э., в североафриканской Александрии 415-го года уже нашей эры, или же – в европейском Берлине 1933-го года (см. фото ниже).
Беснование, сопряженное с сожжением книг, как правило, сопровождалосьумерщвлением еще живших на тот момент их авторов, ведь – по пророческим словам Генриха Гейне (см. его трагедию «Альмансор»), – там, тогда и постольку, где, когда и поскольку сжигают книги, обязательно будут сжигать и людей.
Книги с марта 1933-го года массово и публично сжигали в 70-ти городах Германии.
Под музыку оркестров, песнопение, «клятвы на огне» и соответствующие этим «пляскам святого Витта» речевки, что – по замыслу инициаторов и организаторов проводимой акции – должно было произвести на всю германскуюнацию потрясающий воспитательный эффект.
Второй этап этой «Просветительской кампании», как она была названа в официальной прессе III-го Рейха, стартовал 26 апреля 1933 г. сбором «подрывной литературы». Каждый студент должен был, прежде всего, очистить собственную библиотеку и библиотеки знакомых и членов семьи от «вредных» книг, затем обыскивались библиотеки университетов и институтов. Публичные библиотеки и книжные магазины также подвергались зачистке от запрещённой литературы. Члены Гитлерюгенда и Национал-социалистического студенческого союза распространяли от имени Комитета борьбы против негерманского духа требования к студентам: изымать отмеченные в прилагавшемся «чёрном списке» книги, а затем передавать их представителям Комитета для последующего публичного сожжения. Всего было сожжено 70 тысяч томов 313-ти авторов и соавторов.
В этом – по задумке авторов кампании по уничтожению книг – состоял воспитательный эффект мощнейшей идеологической силы.
Химера Воспитания вполне могла тогда торжествовать.
Что Она, собственно, и делала.
До тех пор, пока Она не испустила дух.
Именно в той, зажигательной и – сжигательной своей ипостаси.
Сегодня же оживший мертвец – Химера Воспитания – предстает перед нами в своем новом обличии и облачении.
Сейчас стало считаться дурным тоном сжигать книги.
Как, впрочем, и их авторов.
И теперь Химере Воспитания приходится изобретать иные, более изощренныеспособы взнуздания своего строптивого родственника по имени Просвещение.
В современных условиях Химера Воспитания, неустанно продолжая осуществлять свою гаденькую сущность принудительницы к повиновению, преимущественно озабочена тем, чтобы придать себе имидж респектабельной дамы.
Она теперь все более активно, хотя и предельно конспиративно совокупляется с Хамелеоном Изворотливости, порождая совместными с ним деторождающими усилиями причудливых мутантов: полухимер-полухамелеонов.
Действующих в соответствии с весьма своеобразным принципом: хулить ранее ими же хвалимое; хвалить ими же ранее хулимое.
Достаточно вспомнить, что хвалили и что хулили – с одинаково пламенным чувством глубокой убежденности – профессиональные блюстители Системы Идеологии, господствующей на территории самой большой страны в Мире, и что они же стали хвалить, а что – хулить после смены Системы.