Химера
Шрифт:
Кто-то думал об этом под бой курантов в Новый год. Некоторые утром с похмелья, в очередной тяжелый понедельник. Другие во время депрессии от неразделенной любви. Ну, или после чьей-то смерти.
Одни мыслят о глобальных и нереальных изменениях. Скажем, родиться снова в России, но в другой, «правильной» стране. В той, где власть заботится не только о собственном благосостоянии, но и о гражданах.
Другие грезят о незначительных и реальных. К примеру, не пить, не курить и посвятить жизнь себе любимому. К сожалению, в основном это происходит тогда, когда завтра становится недостижимым. Когда душа уже покидает
Да много кто и о чем думает… Общее в желаниях лишь одно — исправить неверные шаги в прошлом.
За свою короткую жизнь я ни разу не задумывался об этом. И уж тем более не мечтал о том, чтобы в ней что-то изменить, разве что самую малость. Я был доволен ею несмотря ни на что. Но как это обычно и бывает, жизнь не считается с нашими желаниями. У нее свои планы на наш счет.
Все случилось так, как случилось…
Раннее утро следующего дня застало меня врасплох. Очнулся я на полу кабинета, рядом с креслом. Я умер и возродился в прошлом, начав жизнь заново. Одиннадцатое ноября одиннадцатого года стало точкой отсчета. И судя по всему, во всем была виновата злополучная серебристая фигурка, которую я сжимал в руке.
В залитой кровью рубашке показываться на глаза Рихтеру не стоило хотя бы из чувства приличия. Такси, полчаса в пути до родимого дома, и вот уже горячая струя воды в душе расставляет мысли по местам.
Все как в добротной русской сказке. Перепутье трех дорог и камень, на котором вырублено: «Направо пойдешь… Налево пойдешь… Прямо пойдешь…»
Невообразимо манил путь налево: схватить опасную бритву и полоснуть по горлу, чтобы расставить точки над «i». Выяснить раз и навсегда то, что Химера возвращает меня после смерти в исходную точку. Умопомрачительные перспективы… Но, во-первых, сами мысли о крови, которой я насмотрелся в изобилии за последнее время, вызывали тошноту. Во-вторых, воображение набрасывало печальную картину: опарыши, с жадностью пожирающие разлагающуюся плоть. Они глумились над моим бессмертием. Ладно хоть не визжали от наслаждения — не могли. То еще зрелище, чуть в обморок не свалился. Сомнительный вариант. В сторону его, без сожаления.
Путь направо более разумен. Обратиться в психбольницу и рассказать о фантастических приключениях с перемещением во времени. Но, во-первых, доказательств у меня никаких, а во-вторых, заставить говорить артефакт — единственного свидетеля — вряд ли удастся даже с применением скополамина. Да и опыт подсказывал, что милой беседой все вряд ли ограничится. Остаток жизни я проведу в тесной коробке с кусочком неба за решеткой. А если сильно повезет, то даже не в смирительной рубахе. Без будущего, без прошлого, без настоящего… Удручающе-печальная сказка получилась. Неподходящая версия, уберем пока на верхнюю полку, в самый темный угол подсознания.
Ну и, наконец, третья тропинка — прямая, как полет стрелы Робин Гуда. Не заканчивать путь самоубийством ради проверки безумной теории. Не бродить по психушкам в поисках истины. Просто радоваться жизни и ни о чем не думать… Ждать, куда кривая выведет. Пофигизм в чистом виде. Ведь теперь у меня есть преимущество. В отличие от других обычных людей, я знаю, что со мной произойдет в ближайшие несколько месяцев. Я теперь словно шулер за карточным столом, с четырьмя тузами
Ну, не мог я поступить иначе! Русские богатыри других дорог не выбирают… Для сомнений нет места. Только прямо…
Уверенной поступью я шел по тернистому жизненному пути и исправлял все еще несовершенные мной ошибки. Вероятно, я единственный человек, который не только начинал жизнь с чистого листа, но и изменил прошлое.
В исправлениях я постарался по максимуму. Обмануть повторно не получалось, втюхать мне подделки теперь не удалось. Ограбить и избить тоже — я просто не поехал на ту встречу. Иногда я выполнял поручения Альфреда до того, как он об этом просил, что вызывало у него удивление и восхищение. Рихтер был мною доволен и не скупился на похвалы.
Деньги текли рекой… Бесконечное наслаждение. Это лучше, чем любоваться пламенем огня, наслаждаться потоком воды или наблюдать за работой людей, даже если пожар все это объединил.
За всем этим я немного увлекся и упустил важный момент — день нашей смерти наступает сегодня. Поезд, на котором мы должны ехать в Москву, уже на всех парах приближается к Екатеринбургу. Повторять безумие не хотелось, а поговорить с Рихтером и убедить его не ездить — пока не удалось.
Конечно, у меня в распоряжении была куча времени. Но по разным причинам этот разговор не состоялся. То мне не хватало времени, то сильно уставал, то не знал, как начать, изредка мешали посетители. Я могу придумать еще тысячи оправданий, но все они не более чем отговорки. На самом деле мне просто было страшно об этом говорить.
А ведь помимо поездки были и другие вопросы… И немало… Они роились в голове, словно надоедливые мухи. О фигурке. О разноцветных глазах. О Черных Башнях… Да много о чем…
Потерянное время не вернуть, а вот спасти нас от смерти еще возможно!
Спешно заказав такси, я оделся и через час уже стоял перед дверью с надписью на золоченой табличке: «Альфред Рихтер. Антиквар». Для разговора я наконец-то созрел.
Тук-тук…
— Заходите! Не заперто! — послышался голос Рихтера.
— Добрый день! — заходя внутрь, поздоровался я.
Черт… опять не вовремя… В кабинете, кроме Рихтера, находились двое незнакомцев.
— Привет, Владимир! Знакомься! Александр Сергеевич Анисимов — мой лучший друг, — произнес Альфред, указывая на широкоплечего черноволосого мужчину, сидящего в кресле перед его столом размером с маленькую комнату.
— Добрый день! — отчеканил лишенным эмоций голосом военный.
Одет он был в черный мундир с золотистыми офицерскими погонами, на которых красовались две крупные звезды. Форма сидела на нем как влитая. Я кивнул ему в ответ.
— А это Максим — его сын, — добавил Альфред, переместив взгляд на диван, на котором развалился юноша лет шестнадцати отроду. — Отличный малый. Думаю, вы обязательно подружитесь.
— Здравствуйте! — крикнул паренек, голос которого не отличался по впечатлениям от предыдущего. Разве что стали в нем не хватало.
— Привет, Макс! Будем знакомы, — отреагировал я и махнул ему рукой.
Догадаться, откуда они, было не сложно. Во-первых, у Рихтера напряг даже с приятелями. А во-вторых, о подполковнике ФСБ Анисимове он расскажет мне сегодня вечером в поезде. Или, вернее, уже рассказывал… Тогда, в прошлый раз.