Хитросплетения
Шрифт:
Резко отклонившись, чтобы избежать попадания своего дыхания на губы пэра, Констанция произнесла, как сумела, твёрдо:
– Не надо, Чарльз. Поздно. Мне нельзя. Я не хочу, чтобы Вы заразились этой пакостью. Отойдите.
«Я всё понимаю, герцог, и я рада была бы быть Вашей, но уже нельзя…» – мысленно добавила девушка и почувствовала нежное касание мужских губ к своему плечу через ткань платья в тот короткий миг, когда руки лорда прижали её крепко-крепко. Через секунду всё закончилось.
Словно неведомая сила развернула герцогиню. В глазах Ландешота не было сожаления, но та пелена, которая скрыла сегодня его обычно трезвый взгляд, вновь заставила содрогнуться юное тело француженки. Голос мужчины прозвучал ровно:
– Простите, не удержался.
– Вы мне слишком дороги, – прямо ответила герцогиня, понимая, что играть с огнём нельзя. – Не рискуйте так бессмысленно, Чарльз.
От безысходности хотелось выть, словно волчице на луну. Оба понимали чего хотят, обоих безумно тянуло друг к другу в этот миг. Но поддаваться слабости было недопустимо.
«Год назад, ещё год назад, я отдалась бы в Вашу власть без оглядки… Но сейчас уже нельзя, милый герцог, просто нельзя…» – твердила себе де Нанон в то время, когда губы её предлагали любимому человеку спуститься к завтраку.
Он снова в её покоях, куда стал приходить слишком часто после весны и надолго оставаться с нею наедине. Он снова рядом – с этим дрожащим взглядом и странными нотками в голосе. Кажется, они давно расставили все точки над «i»… Но почему она уверена сейчас, что его визит не связан с делами?
– Я просто хотел Вас увидеть, маркиза, – прошептал едва слышно Ландешот и опустился на одно колено. – Не прогоняйте Вашего пленника…
– Могу ли я как-то скрасить Ваш плен? – приподняла брови Констанция, ошарашенная таким поведением мужчины.
– Просто подарите мне время.
Лорд так и не отпустил её руки.
– Времени у меня мало… – промолвила француженка. – Увы…
– Как бы я хотел, чёрт возьми, чтобы Вы были здоровы сейчас, – горячо прошептал англичанин. – Но Вы не примете моё предложение, даже если я сделаю его официально?
Де Нанон отрицательно покачала головой:
– Уже нет, Чарльз… При всём моём желании уже нет…
Первый пэр опустил голову на колени дамы, утопив лицо в складках её пышного платья. Свободной рукой девушка провела по золотистым волосам герцога и с нежностью произнесла:
– Мне, право лестно… Хоть я и знаю про принцессу.
Ландешот поднял взгляд:
– Вы могли быть моим единственным шансом стать свободным от этой преступной любви. Мне жаль, что не сложилось. Но мы с Вами так тесно связаны, что и впредь придётся быть в одной упряжке. Я уже не могу исчезнуть из Вашей жизни, Констанция. Я привык к Вам, и мне Вас безумно не хватает…
– Да, такова наша доля, герцог. Поднимитесь. Не дай Бог, увидит кто.
– Ну и пусть. Вы женщина и должны быть желанны. Пусть лучше думают это, нежели догадываются о сути разговора… Вы ведь от него? Скажите, что он ответил.
Констанция поняла, что вопрос касается Генуэзского.
– Не готов, но подчиняется, – произнесла девушка.
– Он спасёт всех нас, – прошептал мужчина. – А мы спасём его.
Д’Альбре в знак согласия прикрыла глаза.
Юджин Олдерс, лорд Лот кружил по сёлам в поисках жены со вчерашнего вечера. Он понимал, что далеко бандиты уйти не могли, ливень перебил все их планы. Повязанный по рукам и ногам разбойник, передававший записку, поймать которого рыцарям Красного ордена не составило труда, точно указал на местонахождение придорожной гостиницы, где оставил своих подельников и пленницу. Но добравшись до нужного поворота, барон не узнал ничего путного, кроме сбивчивых рассказов прислуги и стряпухи о том, что в номерах поселились странные люди, один из которых был благородной крови, с ним была дама, но она обратилась в кошку, а после и вовсе исчезла, околдовав всех, кто находился рядом.
Куда после приключения с кошкой подевались «высокородный господин» и его горбатый слуга, никто толком сказать не мог.
Одно барон понял наверняка: его жену бандиты потеряли. Но куда делась Шарлотта? Ответа не было. Расспросы прохожих не давали никакого результата. Пять рыцарей Красного ордена и муж баронессы решили разделиться, чтобы зайти в каждый дом каждого села и выяснить, не видел ли кто рыжеволосую аристократку.
Лишь к вечеру вторника лошадь завела Юджина Олдерса в ту деревню, куда сутками ранее приехала его измотанная супруга. Возле крайнего дома разговаривали двое: пастор и мужчина средних лет.
– Если ничего о даме не узнаете, то сообщите мне, я передам её в приют, чтобы не стеснять вас, – донеслись слова до слуха Лота, и сердце его ёкнуло.
Спешившись, он приблизился к мужчинам крупными шагами и посмотрел в их лица:
– Я ищу рыжеволосую даму, которую похитили бандиты несколько дней назад.
Мужчина, бывший хозяином дома, скукожился. Пастор смиренно ответил:
– Мне очень жаль, сударь… Пройдите в дом.
И отступил, освобождая путь.
Дыхание барона остановилось. «Нет, я не могу потерять её, нет!» – мысленно воскликнул Лот, решительно шагнув через порог. Хозяйка, увидев его, без слов поняла, кто перед ней.
– Вы тот самый Юджин? – спросила она, едва шевеля губами.
Барон кинулся к женщине, схватив её руки:
– Где?
Крестьянка кивнула в сторону смежной комнаты, и Лот опрометью бросился туда. На окровавленной постели лежала его жена. На миг Юджин Олдерс замер, не веря своим глазам. Но его зоркий глаз в тот же миг приметил, что грудь женщины вздымается. «Жива!..» – ликующе прошептал мужчина и припал к её ложу.
Схватив бледную тонкую руку, он покрыл её поцелуями и прижался к тыльной стороне ладони щекой, шепча: «Очнитесь, милая, прошу Вас, Чарли…»
Пастор, неловко шагнув в комнату, обернулся к хозяйке и проговорил, едва слышно: «Никогда не видел ещё столь любящего супруга…»
Барон поднялся на ноги, взял исхудавшее лицо жены в свои ладони, словно желая этим вдохнуть в неё жизнь.
– Что случилось? – прошептал Юджин Олдерс, обращаясь ко всем сразу и ни к кому в частности.
– Она потеряла ребёнка этой ночью. Врача мы только что отпустили, он уверял, что её жизни больше ничего не угрожает, – скорбным голосом проговорил пастор.