Хочу тебя, девочка
Шрифт:
— Как я понял, ей есть, о чем недоговаривать, так?
Он воззрился на меня поверх очков с простыми стеклами. В глазах действительно плескался страх, но сейчас он был моим союзником, а не врагом.
— Есть… Только, пожалуйста, будь к ней снисходительнее! И все! Я больше ничего не скажу! — заявил Пьер, и сделал движение рукой, будто закрывал рот на замок.
А большего мне было и не нужно. Все остальное я собирался узнать из самого верного источника. Единственного, который мог пролить свет на то, что происходило.
От
Часть 29. Марина
Едва мне стоило открыть Камилю дверь, как я поняла — серьезного разговора не избежать.
Но я не была к этому готова! Почему, ну почему он просто не мог оставить меня в покое?!
Его рука с силой впечаталась в противоположную от двери стену, словно этим жестом он хотел показать, что никуда не намерен уходить, даже если я попытаюсь его выставить.
Я инстинктивно отступила. Серые глаза буравили меня, пробирая едва ли не до костей. Он снова стал тем прежним Камилем, которого я боялась и от которого не знала, чего ждать.
— Так и будешь стоять на пороге? — спросила так спокойно, как только была сейчас способна.
Он молча прикрыл за собой дверь. Движением руки дал понять, чтобы я прошла в зал, и последовал за мной.
— Я знаю, что что-то происходит, — заявил отрывисто, остановившись напротив меня.
Я не смотрела ему в лицо, но всей кожей чувствовала на себе пробирающий до дрожи взгляд. Такой твердый, такой пронзительный… Словно он и так понимал все, о чем я молчала.
— Происходит только то, что ты пришел ко мне с каким-то непонятным допросом, — передернула я плечами.
— Не лги мне, Марина! — прогрохотал на всю квартиру его голос.
Я вздрогнула. Подняла на него испуганные глаза и увидела направленный на меня неморгающий взгляд. И вместе с тем во мне поднималась волна возмущения — да что он себе позволяет, в конце-то концов?! Я не обязана рассказывать ему обо всем! Он больше не мог приказывать мне вопреки моей воле!
— Да какого черта?! — не выдержала я. — Почему ты заявляешься ко мне и что-то требуешь?!
— Потому что я хочу знать! Потому что вижу, что ты что-то скрываешь!
— Хочешь знать? А я не хочу говорить! Да кто ты в конце концов такой, чтобы лезть в мою жизнь?! Ты мне никто!
Крепкая рука порывисто схватила меня за волосы, заставляя запрокинуть голову и смотреть ему прямо в глаза. Они пылали холодным огнем, как заиндевевшее серебро в лучах солнца.
— Повтори, — потребовал он глухо.
— Ты мне никто! — выкрикнула сквозь слезы, доведенная до срыва собственным отчаянием и его грубостью.
И дорого бы дала, чтобы он в ответ сказал, что это не так. Но Камиль отступил. Сначала на шаг, потом — еще дальше. Я дернулась, испытывая теперь ужас от мысли, что он сейчас просто развернется и уйдет.
— Камиль… — выдохнула растерянно.
Но его лицо уже превратилось в безжизненную маску. Он сухо обронил:
—
И просто вышел прочь.
А мне осталось лишь рухнуть на старый диван и рыдать, проклиная себя за все сказанное. И особенно — за неспособность ему довериться.
Половина следующего дня прошла в бессмысленном рассматривании потолка, потемневшего от времени и нависавшего надо мной, как грозовая туча. Слез уже не было. Только страх, мечущийся внутри бешеным зверем.
Несколько раз я отрывала взгляд от старой побелки и затравленно смотрела на телефон, словно одним лишь взглядом могла призвать желанный звонок. Но телефон молчал.
В конечном итоге все это стало просто невыносимо. До такой степени, что хотелось выть и буквально лезть на осточертевший потолок. Хотелось разорвать грудную клетку и выбросить этот беспрестанно нывший орган. И когда мне показалось, что еще немного — и я впрямь сделаю что-то дикое, я заставила себя подняться с дивана. Я поняла, что раз то, что случилось — моя вина, то мне и исправлять сделанное.
Умыться и кое-как накраситься стоило весьма немалых сил. Усилием воли я буквально выкинула свое изможденное тело на улицу и дошла до автобусной остановки. Знала, где работал Камиль, хоть и никогда не бывала там прежде.
Но уже на входе в бизнес-центр меня ждал неприятный сюрприз. То, о чем я совершенно не успела подумать.
— Ваш пропуск, — строго потребовал охранник и я вмиг растерялась.
Глупо хлопала глазами некоторое время, потом наконец сказала:
— Я к Камилю Исаеву.
— Ваше имя?
— Марина…
Раздался характерный щелчок мышки. Охранник пристально вглядывался в монитор своего компьютера и через некоторое время вынес свой вердикт:
— На вас пропуск не заказан.
— Да, я… Камиль не знал, что я приду, — пробормотала, чувствуя себя абсолютной идиотской.
— Ну, тогда вы не пройдете, — пожал мужчина плечами и отвернулся, потеряв ко мне всякий интерес.
Я отошла на некоторое расстояние и сделала глубокий вдох. Что делать? Можно было позвонить самому Камилю. Но что, если он даже не возьмет трубку? Эта перспектива казалась настолько унизительной, что я нерешительно мялась на месте, не зная, как поступить.
Помощь пришла откуда ее совсем не ждали. Из лифта вышел Ежов. Его взгляд скользнул по мне и, когда мы с ним поравнялись, он неожиданно спросил:
— Марина? Ты к Камилю?
Я кивнула, не зная, чего от него ожидать. Вероятно, он сейчас скажет, чтобы я отсюда уходила и больше не возвращалась. Но вместо этого Ежов вдруг махнул охраннику и сказал:
— Пропустите ее!
— С-спасибо, — пробормотала я, но тот уже меня не слышал, поспешно удаляясь в сторону парковки.
— Двадцать седьмой этаж, — напутствовал меня охранник и я, коротко поблагодарив, поспешила скрыться в шикарном зеркальном лифте.