Ходоки во времени. Время во все времена. Книга 4
Шрифт:
Не столько слова Симона, сколько оглушительный смех дона Севильяка возмутили Кристофера. Он вскочил, замахал ручками – вот-вот взлетит, опять сел и трагическим голосом произнёс:
– Мы – никто! Мы…
– Мы – ходоки во времени! – оборвал его Симон. – Без нас нет Времени. На том и остановимся!.. Ваня, где ты оставил Сулейка?
Иван вздрогнул, отрываясь от мрачных мыслей. Ему показалось – между ним и «простыми» ходоками с появлением Ар-Тахиса словно был брошен в воду камень, круги от которого стали стремительно отдалять его от остальных.
– Он вам нужен? – будто сонно спросил он, вспоминая, где он и вправду оставил Сулейка, когда перебрасывал всех сюда, во двор дома Симона.
– Не нужен! Но что-то с ним надо… – Симон запнулся.
– Я уже говорил, что надо и куда его отослать, – недовольно проговорил Сарый и посмотрел на Ивана.
– Может быть, с ним поговорить, и отпустить с миром? – неохотно сказал Иван; не хотелось ему сейчас возиться с Сулейком.
– Он такой человек, Ваня, что куда бы он ни попал, начнёт пакостить окружающим, – сказал Симон. – Без того жить не может. Но и загонять его куда-то, как предлагает Камен, тоже… не знаю, как сказать… Сюда бы Рюношу в"ыгов в качестве лекарственного средства, чтобы посидел год-другой без права ходить во времени. Вдруг вылечится.
– Или на отсидку в мешок Сола, – подал голос Кристофер.
– Что, понравилось сидеть? – съязвил Арно.
Шутка пришлась по вкусу только дону Севильяку, готовому рассмеяться. Симон махнул на него рукой.
– Перестань!
– Вы, Симон, думаете… А что! – Иван тряхнул головой. – Возьму грех на себя и заблокирую ему вход в поле ходьбы… Но поговорить с ним всё равно надо.
– О чём? – воскликнул Сарый.
– О чём, вам решать. А вот предупредить о наказании надо. И при всех, чтобы знал.
– При всех или при одном тебе, но зуб у него на тебя будет наточен. Лучше пусть останется в неведении, отчего это он не может стать на дорогу времени. Пусть изводится, думая о своей беспомощности, – жёстко сказал Симон.
Никто из ходоков не сказал против ни слова, явно соглашаясь с Симоном полностью.
– Прятаться я от него не собираюсь! Не привык… Что ж, сейчас найду. – Иван поискал Сулейка. – Вижу! Так куда его? Где он предпочитает жить во времени?
– Рим, третий век, – назвал Арно место и время. – Я его там иногда встречал. Только ты его сунь куда-нибудь в провинцию. Пусть до Рима добирается сам.
– Уцелеет ли? Не очень спокойное время в империи, – вдруг озаботился дон Севильяк. – Там такое…
– А в каком времени спокойно? – возразил Сарый. – Везде одно и тоже.
– Не обобщай, Камен! – Симон вздохнул. – Никогда не думал, что буду решать проблему лишения дара кого-либо ходьбы во времени. Разговоры Дигона когда-то считал его фантазией. Такого не бывает и – всё. И вот – дожил… Я, Ваня, буду за ним присматривать, чтобы ничего с ним не случилось.
– Думаю, нет смысла за ним присматривать. Я оставлю ему… э-э… лазейку. На случай.
– Да он тут же сбежит! – недовольно сказал Сарый.
– Не сбежит. О лазейке он не будет знать.
Шилема фыркнула.
– Что вы с ним носитесь, как кенгуру со своим дитём? Что с ним может случиться? Если только сам, куда не надо влезет, так за этим не углядишь… – И просящим голосом: – КЕРГИШЕТ, отправь меня домой, пожалуйста.
– Куда тебя? А то повремени, пока с Сулейком уладим.
– Туда, откуда взял. Вы уж тут с Сулейком сами разбирайтесь. Я о нём знать не знала, и знать не хочу!
– Хо! – выдохнул дон Севильяк.
– Что твоё хо? – набросилась на него временница. – Мне ваши мужичьи драчки ни к чему. Своих хватает! – И опять просительно: – КЕРГИШЕТ…
Иван усмехнулся и отослал её восвояси, и тут же перебросил Сулейка, поставив на освободившееся место перед лицом ходоков.
Избавившийся из временного мешка Сулейк стал дико озираться. Что он ожидал увидеть – неизвестно, но чуть позже, разглядев знакомых людей и памятное для него место, издал утробный звук:
– А-а…
– Да, да, – негромко сказал Симон. – Именно здесь ты когда-то, как ты выразился, хотел мне устроить Армагеддон.
– А! Жаль, что не удалось, сквозь сцепленные от злости зубы процедил Сулейк. – То-то ты за КЕРГИШЕТА спрятался.
Симон вскинул брови, готовя ответ.
– Ты мог бы быть на его месте, – опередил его Иван. – Но не о том речь. А о тебе. Я нигде и ни от кого не слышал ни одного доброго слова о тебе. Одна хула. Ты даже Ар-Тахиса достал… Помолчи!.. Таких, как ты, перевоспитывать бесполезно, но ограничивать следует. Поэтому… Я сказал, помолчи! Ещё успеешь высказаться. Так вот поживёшь с год без права стать на дорогу времен. Подумаешь о своём житье-бытье без суеты во времени. Успокоишься, оставишь замашки пакостить всем и вся, сможешь вернуться в поле ходьбы. Нет…
Сулейк дёрнулся, пытаясь стать на дорогу време6и, и – не смог.
– Ы-ы! – выдал он рык, подобный звериному,. – Ты не имеешь права! Ты… ты…
– Да, я не имею права, – стараясь говорить как можно спокойнее, согласился Иван. – Но таких, как ты, надо как-то лечить.
– Так начни лечить всех ходоков! Чем эти, что обступили тебя и потакают тебе, лучше меня? Каждый из них подонок, а Симон…
Сулейк кричал, но никто его слов не услышал – Иван изолировал его. И все, поносящие ходоков слова, выкрикиваемые им, раздавались где-то далеко отсюда в пространстве и времени. Сулейк понял это не сразу. А понял – с испугом посмотрел на Ивана, возможно, впервые по-настоящему оценивая своё противостояние ему.
– Теперь, когда ты успокоился, мы можем поговорить без криков и упрёков? – Иван выждал, но ответа не получил. – Тогда… Выбери место и время, где для тебя будет лучше провести этот год.
– Этот год, – эхом отозвался Сулейк, но тут же покрутил головой, как будто вытряхивая из неё недавний испуг; лицо его опять стало нагловатым и независимым.
– Не тяни! – подстегнул его Иван.
– Не торопи! Не тебе год сидеть, – огрызнулся Сулейк.
– Вот, что дорогой, я сам тебя заброшу туда, где тебе будет плохо. И не перед кем будет показывать свой гонор.