Ходоки во времени. Время во все времена. Книга 4
Шрифт:
– Любопытно, не находишь, Ваня?
– Бред, конечно. Но давайте я посмотрю там. До и после. – Предложил Иван. Симон кивнул. – Тогда… Жарен, скажи, когда это было и примерное время дня?
– Утром… И шесть… нет семь дней тому назад. В тот день хотели сжечь ведьму… И мы торопились, чтобы успеть посмотреть, как она, исчадие ада, будет корчится и орать, что невиновна.
– Ты тоже исчадие ада! – неожиданно набросился на него Штенек. – Если бы не КЕРГИШЕТ, тоже корчился бы и вопил, когда б тебя поджаривали!
– Оставь его! – скучая, попросил Симон.
– Это было десять дней назад, – сказал Штенек. – Он всё запамятовал или просто врёт.
– Ладно, проверю. Так я отлучусь?
– Хорошо. Я подожду. Но, Ваня не увлекайся. Посмотреть посмотри… И… Поймать бы одного из них, как ты это умеешь делать, и поговорить. А?
– Идея! А куда с ним податься? Сюда?
– Можно и сюда.
– Тогда, как только мне удастся кого-то поймать, то я сразу переброшу его к вам. Ждите!
Симон повёл головой.
– Никак не привыкну к твоим… этим моментальным переброскам. Как бы всё это противоестественно.
– Ходить во времени тоже противоестественно. Но ходим же.
– Ладно. Делай, Ваня, как знаешь.
– Может быть, ещё кого-нибудь прихватить?
– Сарыя, если только. Но без Джордана.
Иван проявился в памятном для него подпотолочном алькове. Тут же промочил трикотажные штаны. Похоже, здесь никогда не просыхало. В помещении темно и пусто. Узкая полоска света между закрытых створок дверей. Иван спрыгнул вниз и тут же вляпался во что-то босой ногой. Настроение быстро портилось. Он стал чертыхаться, пытаясь, подняв ногу, очистить ступню о стену.
Вернулся к оставленным в лесу Симону и Штенеку. Жарен – не в счёт.
– Ну-ка их к чёрту! – отозвался Иван на немой вопрос Симона и, опережая другой, сказал: – Отсюда посмотрю. Чего, спрашивается, я туда попёрся? Я сам никак не привыкну к тому что могу… Итак, посмотрим. Кто, что и где…
Перед Иваном в полусумраке леса замерцала пространственно-временная «карта». Возникала ли она в его сознании, или высвечивалась вне него, он не знал, но видел её глазами – это точно. Он теперь лучше стал разбираться во всех её хитросплетениях: полос, чёрточек, клякс – густых и прозрачных, тенях и других, порой внезапно появляющихся или смываемых, образований.
Сейчас он сконцентрировал внимание на участок, подсказанный Штенеком. Постепенно отодвигались к периферии и меркли ненужные подробности. Искомая точка зоха проступала всё явственнее. Рассматривая её, Иван удовлетворённо хмыкнул. Не отрываясь, поделился увиденным Симоном и своими соображениями на этот счёт.
– Прокол из нашего мира, как игольное ушко… Движется, подчиняясь течению нашего времени. Для «купцов» выгодно…И вот ещё что! Рядом, почти вплотную, второй такой же прокол… Тоже в иной мир? – спросил он сам себя и посмотрел на Симона. – Два сопредельных мира рядом? И, возможно, сотрудничают… А что? Одни покупают, а другие… «Купцы» человекоподобные. Может быть, те же люди, что и мы. Они могут выходить к нам и делать покупки. А за ними приходят другие… Симон, так может быть?
– Неплохо, Ваня! Продолжай!
– Что продолжать? Так может быть такое?
Жарен не понимал языка ходоков, а Штенек – о чём идёт речь. Поэтому оба переводили глаза с одного говорящего на другого. Впрочем, Жарен пытался вставить своё словцо, мол, не гоже при нём говорить непонятности. Но Штенек уже дважды осаждал его:
– Не мешай! Потом узнаешь.
– Вопрос риторический, Ваня. – Симон задумался. – Но, почему бы и нет? Симбиоз. Одни им товар, а те что-нибудь взамен. Логично.
– Ну, на кой им люди нашего мира? Тоже – товар?
Симон пожал плечами.
– Может быть, и товар. Специфический.
– Рабы?
– Ваня, что я тебе могу сказать о параллельных нам мирах? Сам подумай. Ничего!
– Так что тогда?… Вот что, Симон, я туда не пойду! Я их залатаю, чтобы не повадно было… Каждому!.. Нет, правда!
– Залатай, – сказал Симон тоном, словно разговор его утомил из-за не содержательности темы.
И возмутил Ивана своим равнодушием к тому, что он намерен сделать. А намерение его, мало того, что невероятно с обывательской точки зрения, но и аморально, по сути, само по себе: по его прихоти отрезать связи между мирами. Вот он брякнул о том, не подумав, а Симон…
А Симон!..
– Симон, вы это серьёзно?
– Что? – как бы очнулся Учитель.
– Ну-у… Залатать эти выходы к нам?
– А? А-а… – бесцветные брови Симона поднялись вверх. – Ты же сам это предложил. Мне это не под силу. А ты – волен…
– Да я просто сказал… Мне просто туда соваться не хочется. Вот я и сказал, а вы поддержали. Разве это можно делать?
– Ваня, я не вижу того, что видишь ты. Я не способен сделать того, что можешь ты. Я – ходок во времени, а ты… Правильно говорит Камен, ты, по истине, скачешь во времени. – Симон в упор смотрел на Ивана. – Скажи я да или нет, что изменится? Ты уже способен и волен сам решать, что можно и нужно делать во времени, а что нельзя. А я – нет!
Такой отповеди от Симона Иван не ожидал. Он растерялся.
– Тогда… Забыть. Может быть, забыть! Забыть о них. Этот, – Иван дёрнул рукой в сторону безмолвствующего Жарена, – своими россказнями, думаю, отбил у многих, если не у всех, желание связываться с «купцами». А Штенек пусть исподволь подогревает слухи.
– Мне туда нельзя. Инквизиция не успокоится, пока меня не поймает и не предаст пыткам.
– Как она тебя может поймать? Ходока?
– Поймают, – уныло заверил Штенек.
– Он текиверт с кимером всего в сто лет. И наследил уже достаточно в своём столетии так, что ему податься некуда, – сказал Симон.
Иван с удивлением глянул на Штенека.
Как можно жить с таким кимером, к тому же текиверту? Это же, как в тесной комнате, подстать каморке, где он обитает в Париже: шаг вперёд, шаг назад и – всё!.. Чудовищно несправедливо для ходока.
– Но, может быть, его куда-нибудь следует пробить, – неуверенно предложил Иван, понимая, что Симон сразу бы сказать ему об этом, но не сказал, значить, есть какая-то загвоздка.