Hold Me
Шрифт:
Игнорирую — и следующий вопрос с его стороны: «Как водичка сегодня?»
Взрываюсь, но всячески подавляю злость в груди, резко перечеркнув это предложение, но не успеваю даже убрать руку, как О’Брайен снова пишет: «Видишь. Ты замечаешь только негатив». И, кажется, понимаю, что он имеет в виду, поэтому тяжело дышу через нос, стараясь успокоить кипящую злобу. Прячу руку под стол, опустив взгляд. Внутри меня отклик находит только то, что задевает, принося отрицательные чувства. Ну, и что с того? К другому я не привыкла, так что оставь меня в покое, О’Брайен.
«Почему ты шляешься по ночам?» — нет. Он не понимает.
Быстро пишу, слегка рвя
«Колу приятнее распивать ночью?» — отвечаю вопросом, вдруг осознав, что ком в горле уже не мешается. Я его «проглотила» и даже не заметила когда. О’Брайен всего на секунду отводит взгляд в сторону, словно раздумывая над ответом, после чего вновь пишет: «Она дешевле». Хмурю брови, но не от злости. Скорее оттого, насколько это не походит на правду.
«Врешь», — пишу, слегка поддавшись вперед, касаюсь грудью края парты, а сосед наоборот откланивается назад на спинку стула, отвечая: « Нет, на целых полдоллара». Я невольно пускаю тихий смешок и пишу: «Ради этого стоит не спать по ночам?»
«А что насчет твоего латте?» — он решает проигнорировать мой вопрос. Я мнусь, немного зажавшись, но всё равно пишу, сглатывая: «Он тоже дешевле».
«Врешь», — он будто знал, что я отвечу таким образом, и самое обидное, что этот тип прав. Латте не меняется в цене по ночам, так что неважно, когда его распивать — ночью или днем. Стучу карандашом по столу, тихо вздохнув, и продолжаю… Стоп.
Резко убираю руку. Продолжаю? Серьезно? Да что с тобой не так, Хоуп?!
Отворачиваю голову, уставившись в стол, после чего парень сбоку касается карандашом листа, вырисовывая. Некоторое время я отказываюсь читать, спорю сама с собой, но в итоге скольжу взглядом по строчке, читая.
«Ничего, я тоже соврал».
Хмурю брови. Нет, уже правда сильно свожу брови к центру, подняв голову. Смотрю в открытую на тетрадь парня, поборов жжение в животе, и вновь опускаю взгляд на свои колени.
На этом наш диалог «ни о чем» заканчивается. Чему я, конечно, рада.
После урока физики, на котором я вовсе не слушала лекцию, мои одноклассники поспешили в кабинет экологии, ведь все знают, что опаздывать на этот предмет — опасно для жизни. А я решила воспользоваться моментом и отправилась в кафетерий, чтобы купить что-нибудь на обед. Ко мне вдруг вернулся аппетит, поэтому лучше сделать сейчас, чем тогда, когда весь зал будет забит людьми.
В столовой играет тихая музыка. Большинство столов пустые, только в углах сидят одиночки или те, кто любит поесть в любое время дня и ночи. Иду к прилавку, раздраженно посматривая на свои ноги, ведь слышу собственное шарканье. Здесь слишком тихо. Останавливаюсь, сразу решив, что возьму, поэтому кое-как поднимаю глаза, взглянув на фартук немолодой женщины с вьющимися короткими волосами, но не успеваю открыть рот, как замечаю, как она быстро убирает с прилавка нож, которым режет обычно тортики и булочки. Хмурю брови, посмотрев ей в глаза. И меня встретил взгляд, полный опаски. Женщина в напряжении смотрит на меня, делая один шаг назад от прилавка. Я моргаю, вдруг ощутив на себе взгляды, поэтому поворачиваю голову. Те, кто сидит в зале, резко опускают головы, продолжая заниматься своим делом. Вытираю вспотевшие ладони о влажную кофту и вновь смотрю на женщину, которая уже вовсе скрывается на кухне, унеся за собой режущий предмет. Несколько секунд стою в полном
Выхожу в коридор, обняв себя руками. Иду в сторону лестницы, чтобы подняться на нужный этаж. Избегаю взглядов окружающих, поэтому ускоряюсь. Звонок. Черт. Теперь ещё и выслушивать мисс Нотт. Поднимаюсь, быстро сворачивая к кабинету экологии, случайно по пути толкаю людей, но не прошу прощения, ведь те уже успели послать меня на три буквы. Не успеваю переступить порог, как толстая, вечно пахнущая разными сладкими духами женщина выкрикивает со своего трона в виде учительского стола, к слову, она не часто его покидает:
— Опять, Хоуп!
— Не опять, а снова, — добавляет девушка у стены, после чего все бросают взгляды, начиная переговариваться. Учительница выжидающе смотрит на меня, постукивая длинными ногтями по столу, и поднимает брови, явно начиная злиться, поэтому шепчу:
— Могу я войти?
— Что? — она пытается перекричать гул, хотя хорошо понимает, что не сможет расслышать мои слова, пока все говорят, но не думает заставлять класс замолкнуть. Ей словно хочется, чтобы я надорвала горло. Откашливаюсь, желая сделать шаг, чтобы подойти и попросить занять свое место, но Нотт взрывается:
— Кто разрешал тебе ходить по кабинету?! — от её крика в ушах звенит. Хочется прижать к ним ладони, чтобы хотя бы ненадолго прекратить слышать шум, но стою смирно, повторяя:
— Могу я сесть?
— Вот только гляньте на неё! А извиниться за опоздание не хочешь?! — перебивает, поэтому сглатываю воду во рту от волнения, говоря ещё тише, пока все вокруг только повышают тон:
— Простите за опоздание, могу я сесть?
— Не нужно мне одолжение делать! — Нотт махнула рукой возле своего лица. — Сядь уже и не отвлекай. И так много времени у меня отняла!
Опускаю голову, проходя к своему месту, и останавливаюсь, ведь у окна сидит О’Брайен, но у меня вовсе нет желания сидеть с кем-то. Мне хочется уединиться, поэтому не долго думаю, прежде чем отсесть на парту назад, за которой, как удачно, никто не сидит. Прижимаю рюкзак к груди, сутулясь, и смотрю в стол, краем глаза замечаю, как парень впереди покачивается на стуле, громко стуча карандашом по поверхности парты.
А все знают, как реагирует на подобные «раздражители» мисс Нотт, поэтому одноклассники начинают оглядываться, бросая на О’Брайена взгляд, а тот спокойно продолжает свое дело, смотря в окно. Я слабо хмурюсь, наклонив голову к плечу, и наблюдаю за тем, как изменяется выражение лица Нотт. Её ноздри расширяются, а по лбу катятся капли соленого пота, что настигают её пухлых губ, по которым она скользит мокрым языком, подняв на парня испепеляющий взгляд:
— Дилан, — парень даже не моргнул. — Дилан! — повторяет, а все начинают перешептываться. И я вижу, как краснеет лицо женщины, когда она выпаливает с гневом:
— Мистер О’Брайен!
И этот самый О’Брайен поворачивает голову, встретившись взглядом с учительницей, которая уже на грани очередного срыва.
— Прекратите это, немедленно! — просит, но больше похоже на приказ, поэтому-то парень не прекращает. С каждым ударом карандаша по парте лицо мисс Нотт искривляется всё больше, отчего её уродливая физиономия становится забавно-жалкой. Я прижимаюсь носом к рюкзаку, слабо, как-то вяло, растянув губы в подобие улыбки, ведь чувствую космическое удовлетворение от происходящего.