Холод
Шрифт:
И Лёха в таких случаях всегда говорит: «Спасибо, друг!» Хотя мы с ним никакие не друзья. Я не мог бы дружить с человеком, который способен думать и говорить только о еде. А Рыба – Полкуска, именно такой.
Мне кажется это неправильно, так не должно быть. Человек ведь рождается не только для того, чтобы есть. А для чего-то значительного. Я уверен, что человек гораздо больше, чем любая еда. Даже голодный. И вот
А та история с Хомой, кстати, закончилась вполне благополучно. Правда, только для нас, не для толстого Дани. Выйдя из штрафной зоны, он почти сразу угодил в спецгруппу, где во время ссоры серьёзно порезал ножом своего соседа и оттуда был направлен в закрытую колонию для подростков с асоциальным поведением. Там он теперь и будет находиться до самого своего совершеннолетия.
Ну а нам с Саньком тогда только вкатили по пять штрафных баллов за недоносительство. То есть за то, что мы знали про телефон, но не сообщили. Но это ерунда, мы их отработали на ферме даже с перевыполнением трудочасов за одно воскресенье. Это потому что нам Женька помогал. По своей собственной инициативе, хотя его-то как раз и не наказывали. Просто он посчитал несправедливым, если работать буду только я с Саней. С тех пор мы и подружились.
Вот им-то двоим, я и рассказал о том, что моя мама очень больна и что я собираюсь бежать на Юг, чтобы попытаться её спасти. Другого выхода нет.
Хотя вообще я не болтун, но ведь ситуация действительно очень серьёзная, ну и вообще у друзей ведь нет секретов друг от друга.
А кроме того, за пару дней до этого, я вернулся из больницы. Как раз после той бессонной ночи, когда принял решение бежать. Моя мама тогда даже не смогла ответить мне, когда я звонил ей из больничной рекреации. А когда я попытался связаться с ней снова, ко мне подошла медсестра и сказала, чтобы я пришёл в другой раз.
И добавила, что моя мама отдыхает после тяжёлой процедуры. И я понял, что маме совсем плохо, раз она не смогла ответить на звонок. Ведь ей отлично известно, что я могу прийти и поговорить с ней по телефону только в воскресенье, причём мама знает, что прихожу я в одно и то же время. Она очень ждёт моего звонка и всегда отвечает. Даже, когда чувствует себя совсем слабой. И тут вдруг – «отдыхает после процедуры». Можете себе представить моё состояние?
И вот я всё думал об этом, составлял план, затем выискивал в нём слабые места, отбрасывал, начинал заново и даже не замечал, где нахожусь и что делаю. Хотя так нельзя, я это знаю. В шестом классе Макс Плакса вот так вот тоже задумался и ему два пальца на станке отхватило.
Вообще, у нас часто такое случается: то у кого-то голова закружилась, и он со стремянки сверзился, то в швейной мастерской девчонка одна начала засыпать и палец себе пристрочила к наволочке. А ещё в начале года восьмиклассник на трудовом часе, валяя дурака, обварил горячим клеем себя и своего приятеля.
Но несмотря на то, что правила техники безопасности были мне хорошо известны, – ведь изучаем мы их с третьего класса, – ничего поделать с собой я не мог. Ходил, говоря словами моей бабушки, как в воду опущенный. Но тогда же я ещё раз убедился, что значит настоящие друзья.
Женька и Саня, заметив, что со мной не всё в порядке, спросили, в чём дело. И я… всё рассказал. В умывальной перед отбоем. И хотя там особенно сыро, неприятно и холодно, но мне стало легче, правда. Хотя мы ещё ничего не сделали. И Саня с Жекой мне даже ничего не успели ответить. Всё равно, у меня было ощущение, что я избавился от какого-то невидимого, но ужасно тяжёлого груза. Наверное, мне нужно было кому-то рассказать о том, что у меня на душе.
А Саня спросил, каким образом этот побег сможет помочь моей маме. И я ответил, что на Юг уехал мамин брат с семьёй. И он говорил маме, чтобы она и я ехали с ними. Я сам это слышал. И раз отсюда с ними нет никакой возможности связаться, то нужно ехать самому и уже там, на месте разыскать моего дядю и попросить, чтобы он взял маму под опеку.
А это не только разрешается, но даже негласно приветствуется, так как больных в таком случае снимают с казённого пайка и передают под ответственность взрослых родственников. И тогда маму можно будет перевезти на Юг, где она обязательно поправится.
Я, во всяком случае, в этом не сомневался, так как был уверен, что мама заболела именно от холода. А Женька спросил, не будет ли возражать мой отец. И я молча покачал головой. Просто мне не хотелось углубляться в эту тему, так как я уже знал мнение отца по этому поводу.
Конец ознакомительного фрагмента.