Холодный зной
Шрифт:
— О, не будь таким противным.
— Это несправедливо, Лиззи. Так не делается, это нечестно.
— Ладно, — пожала она плечами.
— Что «ладно?»
— Ничего. Хорошего тебе урока и передай огромный привет Синьоре.
— А как же деньги на такси?
— Ну раз тебе жалко…
— Нет, я не хочу расстраивать тебя и твою маму, пожалуйста, возьми их, Лиззи.
— Ну если ты настаиваешь.
Он поцеловал ее в лоб.
— На этот раз я познакомлюсь с твоей мамой?
— Надеюсь, Билл, ты же знаешь, мы хотели этого еще в прошлый раз, но тогда вокруг было столько друзей. Они заняли все ее время. Ведь у нее столько знакомых.
Билл подумал: «Раз у ее мамы столько друзей, то почему же никто из них не приедет и не встретит ее на машине или на такси?» Но вслух этого не произнес.
— Dov’`e la bella Elizabetta?[3] — спросила Синьора.
— La bella Elizabetta `e andata alla stazione, — услышал Билл свой собственный ответ. — La madr'e di Elizabetta arriva stasera[4].
Синьора была поражена.
— Benissimo, Gugliermo. Bravo, bravo[5].
— Ты учил раньше, — произнес толстый парень со злым лицом, сидевший рядом. Его звали Лу.
— Мы выучили andato на прошлой неделе, а stasera — на первом уроке. Все эти слова мы знаем.
Тот попытался что-то еще сказать, но Билл не стал его слушать. Вместо этого он подумал о Лиззи. Уж не повела бы она свою маму в ресторан, ведь чек для оплаты за ужин она потом предъявит ему. И тогда на этот раз в банке его будут ждать настоящие неприятности.
На этот раз Синьора предложила печенье crostini.
— А как насчет вина? — спросил Лу.
— Я думала об этом, но потом решила, что мы все же в школе.
Билл с интересом посмотрел на Лу. Невозможно было предположить, почему такой человек, как он, изучает итальянский язык. Хотя, глядя, например, на Лиззи, многие тоже не поймут, что она забыла здесь.
Один из бумажных цветков упал на пол.
— Могу я взять его, Синьора? — спросил Билл.
— Certo[6], Gugliermo, это для la bellissima Elizabetta?
— Нет, для моей сестры.
— Mia sorella, mia sorella — моя сестра, — сказала Синьора. — Ты очень добрый и хороший человек, Gugliermo.
«Да, но кому это нужно в наше время?» — спросил сам у себя Билл, когда шел на автобусную остановку.
Олив ждала его у двери.
— Говори по-итальянски, — закричала она.
— Ciao, sorella, — произнес он. — Возьми garofano. Я принес его тебе.
Она засветилась от удовольствия, а он почувствовал себя очень плохо.
На этой неделе Билл брал с собой на работу только сандвичи. Он не мог позволить себе даже столовую.
— У тебя все хорошо? — поинтересовалась Гранья. — Ты выглядишь уставшим.
— Мы, великие лингвисты, должны заниматься не покладая рук, — объяснил он со слабой улыбкой.
Гранья, судя по ее виду, собиралась спросить о Лиззи, но передумала. Лиззи? Где она была сегодня? Возможно, с друзьями своей мамы потягивает где-нибудь коктейль. А может, обнаружила какое-нибудь новое местечко и потом со светящимися глазами будет рассказывать ему. А ему хотелось, чтобы она позвонила и расспросила его о том, как прошли занятия вчера вечером. А он бы рассказал, что Синьора назвала ее красавицей, и о том, какие новые фразы они прошли. А она расскажет ему, как она провела время. Но почему тишина?
День тянулся нескончаемо долго, а к вечеру он начал волноваться. Никогда не было, чтобы за весь день они не пообщались. Может, поехать к ней? Но там ее мама, и, возможно, они его не ждут. Хотя она и сказала, что, может быть, познакомит их, все же он не должен навязываться.
— Ждешь Лиззи? — спросила Гранья.
— Нет, к ней сегодня приехала мама, вряд ли мы увидимся. Просто думаю, чем заняться.
— Я тоже думаю. К концу рабочего дня становишься как зомби, даже голова плохо соображает, — засмеялась Гранья.
— Ты всегда успеваешь и тут, и там, Гранья. — В его голосе послышались ревностные нотки.
— Но только не сегодня. И домой идти нет никакого желания. Мама наверняка носится по дому, собираясь в свой ресторан, отец, как всегда, скрылся в кабинете, а Бриджит злая, как дикий зверь, потому что опять набрала лишний вес. Она теперь не ужинает и все вечера только и говорит о еде. Поседеть можно.
— Это действительно так ее волнует? — Билл всегда искренне интересовался чужими проблемами.
— Не знаю, но скоро все с ума сойдут от этих разговоров. Так что домой я не собираюсь.
Наступила пауза. Билл хотел пригласить ее выпить что-нибудь, но тут же вспомнил о своем плачевном финансовом положении.
В этот момент Гранья сказала:
— А почему бы мне не угостить тебя чипсами?
— Я так не могу, Гранья.
— Можешь, мы же друзья.
Они провели вечер вместе, болтая о жизни. Когда он вернулся домой, то увидел, что его мать чем-то обеспокоена.
— Лиззи была здесь, — сказала она.
— А что случилось? — встревоженно спросил он. Было очень странно, что она пришла к нему домой.
— Не знаю, она толком ничего не объяснила. У тебя от нее одни проблемы.
Поняв, что ничего не узнает, он сел в автобус и поехал к ней.
Был теплый сентябрьский вечер, и она сидела в дворике своего дома на больших каменных ступеньках, ведущих к двери. Поджав колени, она раскачивалась взад-вперед. Слава богу, она не плакала и не выглядела расстроенной.
— Где ты был? — спросила она неприязненно.