Холодный зной
Шрифт:
Лиззи посмотрела на свою маму, не веря своим ушам. Это был стиль жизни людей искусства, которые относили себя к чему-то возвышенному и прекрасному? А тем временем ее мама была горничной.
Билл снова взял себя в руки.
— Должно быть, вас все устраивает, — сказал он. — Получается, вы живете в прекрасном месте, ни от кого не зависите и вам не нужно волноваться, что у вас будет на ужин.
Она внимательно смотрела на него, пытаясь понять, говорит ли он с сарказмом, но ничего не обнаружила на его лице.
— Все правильно, — ответила она наконец, — меня все устраивает.
Билл подумал, что обязательно должен продолжить разговор, пока Лиззи не начала первой и опять чего-нибудь не наговорила.
— Возможно, когда погода наладится, мы с Лиззи сможем навестить вас. Было бы здорово. Мы можем поехать на автобусе, а потом пересесть на другой, идущий в Корк.
— А вы вместе… я хотела сказать, вы бойфренд Лиззи?
— Да, мы собираемся пожениться, когда нам будет по двадцать пять, через два года. Мы надеемся устроиться на работу в Италии, поэтому сейчас по вечерам изучаем итальянский язык.
— Да, она что-то говорила мне между прочим, — сказала Берни.
— О том, что мы хотим пожениться? — довольным голосом спросил Билл.
— Нет, про курсы итальянского.
Казалось, что уже обо всем поговорили. Билл встал из-за стола с видом гостя, собирающегося домой.
— Берни, уже очень поздно, наверное, автобусы почти не ходят. Думаю, вам сегодня не стоит искать своих друзей. Лучше останьтесь дома, а завтра, когда обе хорошенько отдохнете, обо всем поговорите. А следующим летом мы, возможно, приедем навестить вас.
— Не уходи, — попросила Берни. — Не уходи. Она такая хорошая и ведет себя спокойно, когда ты рядом.
— Нет-нет, — произнес он убедительно. — Лиззи, ты отдашь ключ своей маме? Берни, возьмите его и знайте, что сможете поехать домой в любой момент, когда пожелаете.
— А как ты доберешься до дома, Билл?
Он посмотрел на нее с удивлением. Обычно, когда он уходил от нее ночью, она никогда этим не интересовалась.
— Я прогуляюсь. Сегодня такая хорошая звездная ночь, — сказал он. Они вдвоем смотрели на него, и он почувствовал, что должен сказать еще что-то приятное напоследок: — Вчера вечером на уроке Синьора научила нас, как сказать по-итальянски, что это было отличное лето. Е stata una magnifica estate.
— Как здорово, — воскликнула Лиззи. — Е stata una magnifica estate. — Она превосходно повторила эту фразу.
— У нее всегда было отличная память. Стоило один раз произнести фразу, Элизабет всегда запоминала ее. — Берни посмотрела на свою дочь с гордостью.
Возвращаясь домой, Билл чувствовал легкость на душе. Многие проблемы, казавшиеся неразрешимыми, сейчас не выглядели такими страшными. Теперь ему не нужно было бояться пафосной мамаши Лиззи, которая могла посчитать банковского клерка недостойным своей дочери. Теперь ему не надо бояться, что он не пара Лиззи. Она хотела надежности и любви для своей дочери, а он был человеком, который мог дать ей это. Но впереди, конечно же, будут проблемы. Жить только на зарплату для Лиззи будет недопустимым. Она никогда не изменит своих привычек. Он сделает все, что в его силах, но ему придется подтолкнуть Лиззи к тому, чтобы она шла работать. Если уж ее недоступная мама работала горничной, то, возможно, и Лиззи удастся сдвинуть с места.
Все еще можно изменить.
Они бы даже могли ездить в Галвей и иногда навещать ее отца. Пусть она чувствует, что у нее есть семья. А скоро она станет частью и его семьи.
Билл Берк шел по ночной дороге, тогда как другие люди проезжали мимо него на своих автомобилях или в такси. Он не испытывал зависти ни к кому из них. Он был успешным человеком. Все в порядке, потому что были люди, которые нуждались в нем. И люди, которые рассчитывали на него. Но это было здорово.
Возможно, спустя много лет его сын станет жалеть его, как сейчас Билл жалеет своего отца. Но это будет не важно. Это всего лишь будет означать, что мальчик многого не понимает. Только и всего.
Кэти
Кэти Кларк слыла одной из самых трудолюбивых девушек в Маунтинвью. Она не пропускала ни единого слова преподавателей, разбиралась досконально во всех деталях и всегда задавала вопросы по существу. В учительской даже часто шутливо упоминалось ее имя: «Прямо как Кэти Кларк». Это означало, что вы ничего не видите и не слышите, уставившись в документы и пытаясь вникнуть в их суть.
Она была невысокой угловатой девушкой. Темно-зеленая школьная юбка слишком длинна, и никаких сережек или дешевой бижутерии, как у ее одноклассниц. Каждый год проводились родительские собрания, и никто не мог вспомнить, кто приходил поинтересоваться успехами Кэти.
— Ее отец работает водопроводчиком, — как-то раз сказал Эйдан Дьюн. — Он приходил к нам чинить кран.
— О ее матери я помню, что она не выпускала сигарету изо рта, пока разговаривала со мной, — сказала Хелен, преподавательница ирландского.
— Еще у нее есть старшая сестра, которая тоже приходила в школу, — вспомнил кто-то из учителей. — Она работает менеджером в супермаркете, и я думаю, только она интересуется делами бедной Кэти.
— Боже, а не легче было бы жить, если не беспокоиться за всех, у кого тяжелая работа? Не слишком ли много внимания мы уделяем этому? — сказал Тони О’Брайен, у которого и без того хватало проблем.
Он так устал от бесконечных метаний от одной женщины к другой, и за все это время было лишь несколько, с которыми он хотел бы остаться, и вот сейчас встретилась именно такая. Он познакомился с девушкой, дочерью Эйдана Дьюна, мечтавшего стать директором школы. Их история могла стать сюжетом для мелодрамы.
Сейчас Гранья Дьюн не встречается с ним, потому что обижена за то, что он так обошелся с ее отцом. Он оставил за ней право решать, впервые в жизни сказав девушке, что будет ждать. Он отправлял ей открытки, в которых напоминал о себе, но ответа не получал. Возможно, он напрасно надеялся.
Но никто до этой яркой, неординарной девушки с живыми глазами, никто не пробуждал в нем подобных чувств, не заставлял снова почувствовать себя молодым. Она не считала его слишком старым для себя.
Самое важное, чего ожидал от себя Тони, что, став директором школы, начнет вести монашеский образ жизни. Ему не повредит, если он больше времени станет проводить дома, раньше ложиться спать, меньше ходить по клубам и меньше пить. А если она вернется, он попытается бросить курить. По крайней мере, он не курил с самого утра. Он не потянулся, лежа в кровати с закрытыми глазами, за пачкой сигарет, а решил заменить сигарету другим утренним наркотиком — чашкой кофе. Это был прогресс. Он даже подумал послать ей открытку с изображением пачки сигарет, на которой написано «Уже не курю», но она могла воспринять это как-то по-своему, и он решил не делать этого.