Холодный зной
Шрифт:
— А когда вы уехали? — спросил Билл.
— Ты не знаешь, ты не знаешь всех деталей.
— Согласен, я думал, что вы разошлись с мужем по обоюдному согласию. Так часто бывает, когда дети вырастают.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ну, понимаете, я живу вместе с родителями, с сестрой и даже представить не могу, как я уйду от них. Я всегда считал, что в семье Лиззи свободные отношения… и даже в каком-то смысле завидовал. — Он говорил абсолютно честно.
— Ты мог бы просто встать и уйти, — предложила мама Лиззи.
— Я тоже так думаю, но это не так легко сделать.
— У тебя всего одна жизнь, — вставила Лиззи, но они оба сейчас проигнорировали ее слова.
— Да, это так, и, наверное, я бы не чувствовал себя виноватым.
Лиззи попыталась снова вмешаться в разговор:
— Ты никогда не писала, не пыталась общаться.
— А о чем писать, Лиззи? Ты не знаешь моих друзей, а я твоих. Я не знаю, кто такой Джон или Кейт. Я все равно люблю тебя и хочу для тебя всего самого лучшего, хотя мы и видимся редко. — Она замолчала, сама удивившись, что так много сказала. Для Лиззи ее слова звучали неубедительно.
— Ты не могла любить нас, потому что тогда бы ты приезжала и навещала нас. Ты бы не смеялась надо мной, и тебе бы не было смешно от мысли остаться со мной.
— Я думаю, что миссис Даффи имеет в виду… — начал Билл.
— О, ради бога, зовите меня Берни.
Билл совсем забыл, о чем говорил.
— Продолжайте, вы говорили, что я имела в виду… О чем я хотела сказать?
— Я думаю, вы хотели сказать, что Лиззи для вас очень важна, но просто вы уехали и находились так далеко отсюда… И что прошлым вечером вы не могли остаться, потому что у вашего друга Честера была выставка, и вы обязательно хотели пойти туда, чтобы морально его поддержать. Ведь это так? — Хоть бы она подтвердила его слова.
— Совершенно верно, — согласилась Берни. — Но, боже, я даже не спросила, как тебя зовут…
— Билл.
— Да, ну, Билл, ответь, разве это не напоминает поступок душевнобольного человека запереть меня здесь?
— Я не хотела, чтобы ты уходила отсюда, я специально попросила денег у Билла на такси, купила все для ужина и приготовила его, я постелила тебе постель, потому что хотела, чтобы ты осталась. Разве этого недостаточно?
— Но я не могла. — Голос Берни Даффи сейчас смягчился.
— Ты могла бы сказать, что вернешься на следующий день, а ты только рассмеялась. Я больше не могла этого выносить, а ты говорила ужасные вещи и как будто ничего не понимала.
— Я не могла с тобой разговаривать нормально, потому что мне казалось, что ты лишилась рассудка. Правда. Ты не проявляла никаких чувств. Последние шесть лет… Когда я уехала, тебе было семнадцать. Твой отец хотел, чтобы ты поехала в Галвей вместе с ним, но ты не поехала… Ты заявила, что уже достаточно взрослая, чтобы жить самостоятельно в Дублине. Я помню, ты тогда устроилась в фирму по чистке мягкой мебели. У тебя появились свои деньги, чего ты и добивалась.
— А почему ты не вернулась, мама?
— А куда было возвращаться? Твой отец жил своей жизнью, Джон уехал в Швейцарию, Кейт — в Нью-Йорк, а ты все время проводила с друзьями, ты и дома не появлялась.
— Я ждала тебя, мама.
— Нет, это неправда, Лиззи. Не надо сейчас ничего придумывать. Почему же ты не писала мне?
В комнате повисла тишина.
— Но наверняка тебе хотелось слышать только о хорошем, поэтому я и посылала тебе веселые письма и открытки. Помнишь, я писала тебе, как мы ездили в Грецию.
— И как там, хорошо в Западном Корке? — Снова в разговор вмешался Билл, чтобы не накалять обстановку. — Когда я слышу это название, мне всегда кажется, что это очень красивое место.
— Оно на любителя. Там живет много людей свободных профессий.
— А вы как раз увлекаетесь искусством… а… Берни? — заговорил Билл с явным интересом.
— Нет, не я лично, но меня всегда притягивали творческие люди и места, где они собираются.
Биллу было очень интересно послушать о ее увлекательной жизни.
— И у вас там свой собственный дом или вы живете вместе с Честером?
— Нет, нет, — рассмеялась она, точно таким же смехом, как у ее дочери. — Нет, Честер гей, он живет с Вини. Нет-нет, они мои самые близкие друзья. Они живут в четырех милях от меня. А у меня есть комната, что-то вроде студии.
— Звучит здорово, она рядом с морем?
— Да, конечно. Там все дома стоят около моря. Это так мило, я обожаю это место. Уже шесть лет, как я живу там.
— А откуда у вас деньги, Берни? Вы работаете?
Мама Лиззи посмотрела на него с таким видом, как будто он задал очень неприличный вопрос.
— Прошу прощения?
— Я говорю о том, что если отец Лиззи не дает вам денег, то вы должны на что-то жить. Вот и все.
— Просто Билл работает в банке, мама, — проговорила Лиззи извиняющимся тоном, — он постоянно сталкивается с деньгами.
Внезапно Билл почувствовал, что для него это перебор. Он сидел ночью в этой комнате, пытаясь наладить отношения между двумя сумасшедшими женщинами, а они, наоборот, считали, что это у него не все в порядке с головой, потому что он в самом деле работал и платил по счетам, и вообще жил по правилам. Все, с него хватит. Хватит. Ему пора домой к своей печальной семейке.
Ему никогда не перейти в международный банк, не важно, сколько бы он ни заучивал фразы «Как дела?» и «красивые здания» и «красные гвоздики». Больше он не будет пытаться заставить двух эгоистичных людей увидеть хорошие черты друг в друге. Он почувствовал незнакомое ощущение пощипывания в носу и в глазах, как будто собирался заплакать.
Видимо, выражение его лица изменилось, потому что обе женщины сразу заметили это.
— Я и не думала смеяться над твоим вопросом, — произнесла мама Лиззи. — Конечно, я должна на что-то жить, поэтому я помогаю в доме, где снимаю свою студию. Знаешь, убираюсь, делаю легкую работу по дому, а когда у них устраиваются вечеринки, помогаю, ну, с уборкой. Ты знаешь, мне нравится гладить вещи, к тому же за то, что я выполняю свою работу, мне не нужно платить никакой ренты. Плюс ко всему они мне еще немного доплачивают.