Хорошая жена
Шрифт:
Минуты перед сном отводились, как правило, нескончаемым историям о жизни в Фиертино, которые немного отличались при каждом новом повторении. Я наслаждалась, уличая его в отступлении от истины.
— Но, папа, ты говорил, что волны были серыми, а не белыми.
Тогда он касался моей руки и говорил:
— Не слишком умничай, дорогая. — и продолжал. — Фиертино был очень маленьким, но все-таки городом. Он расположился в долине к северу от Рима, первоначально населенной этрусками, народом, так любившим красивые вещи. На одном из склонов росли каштаны, на других пшеница, оливки, виноградная лоза.
4
Сорт красного винограда, от «sanguis Jovis» — кровь Юпитера
Лившиеся как из рога изобилия, эти рассказы никогда не кончались, и Фиертино стал для меня полуявью-полусном. Я слушала о жарком солнце и сборе урожая оливок, об огромном особняке, ферме, на которой трудилась большая дружная семья. Я знала, что город сильно пострадал во время войны. Я слышала историю о трехногом козле, чудесном оливковом дереве, беглой невесте одного из Баттиста, и молодой жене, убитой старым мужем из-за любовника.
— Это твое призвание, — сказал отец. Он говорил в настоящем времени. Он был очень умен, мой папа. Он знал, как посеять зерно в душе ребенка. Образ проникал в глубь сознания и пускал длинные, жесткие, волокнистые, как у виноградной лозы, корни. — Пора вернуться в Фиертино. Мы оставили его слишком надолго.
Любопытно, что мы никогда не бывали там вместе. На самом деле, мой отец возвращался туда только однажды, еще молодым человеком. Мы путешествовали по всему миру, занимались делами на севере Италии, но мой отец так и не собрался отвезти меня на юг в Фиретино. Подозреваю, что одной из причин была Бенедетта, собиравшаяся выйти за него замуж. Но это уже другая история.
— Сколько раз ты об этом говорил?
Он выглядел немного оробевшим.
— На этот раз я действительно хочу поехать.
Я поднялась, чтобы уйти.
— Как насчет сентября, когда Хлоя уедет в Австралию? Тогда я буду свободна. — я поправила себя. — Я поговорю с Уиллом и Манночи. И освобожу время.
Мой отец так обрадовался, что мое сердце вздрогнуло.
— Если это получится, то большего я бы и не желал.
Я попробовала поменяться ролями.
— С одним условием. Ты обратишься к врачу для обследования. Я организую тебе прием. И тогда, обещаю, мы поедем в Фиертино.
Отец посмотрел виновато.
— Я уже был. Немного беспокоило сердце. Он выписал мне таблетки. В остальном все хорошо, Anno Domini. [5]
По дороге домой я включила радио, и музыка заполнила салон автомобиля.
«Быстро, Франческа, пока Бенедетта не отправила тебя в постель. Скажи мне, какой виноград выращивают в Тоскане?» Я потянула себя за ухо.
«Санджовезе», — прошептала я.
«Молодец, хорошая девочка. А какой красный виноград растет в Пьемонте?»
5
Благодаря Господу (лат.)
«Дольчетто, барбера, неббиоло…»
Наша замечательная Бенедетта. Она так часто ругала моего отца, за то что он напрягает мой детский мозг. «Санта Патата, Альфредо, ты жестокий человек. — Санта Патата был единственным святым, которого набожная Бенедетта позволяла себе упоминать в гневе. — Ребенок еще слишком мал». Она напрасно волновалась. Мой бедный маленький мозг очень быстро распознавал новые возможности. Во всяком случае, я достаточно быстро сообразила, что меня приглашают в жизнь моего отца. На те земли, которые французы называют terroir. [6]
6
Почва или плантации под виноградники. Подробнее В контексте рассказа и в широком смысле — родная земля.
Теперь я знаю, что terroir на самом деле означает верхних слой почвы, дренаж и климат. Но для меня он предполагает нечто более глубокое и важное — территорию сердца.
Вернувшись домой в Ставингтон, я припарковала машину около присыпанного у корней хвоей лаврового дерева и вошла через парадную дверь. Она мягко закрылась за мной.
— Мама, — приветствовала меня на кухне Хлоя. — Я хочу есть.
Я открыла холодильник и достала тушеную рыбу.
— Только не рыбу, — сказала она.
— Именно рыбу. Полезно для мозга.
Хлоя закусила губу.
— Когда только закончатся эти экзамены.
— Последнее усилие, дорогая, и ты свободна, как птица. В Австралии будешь есть, что хочешь. — я поставила блюдо разогреваться. — Как думаешь, Саша поест с нами?
— Наверное. Он помогает мне готовиться. — Хлоя извлекла из ящика ножи и вилки. — Ты ведь знаешь, что я люблю его, мама.
— Конечно, — быстро сказала я. — он твой двоюродный брат.
Хлоя аккуратно положила вилку на стол.
— Он так добр. И он все понимает.
Я хотела сказать своей дочери: «Пожалуйста, будь осторожна. Не вступай на опасную территорию». Нельзя сказать, что Хлое не хватало друзей, это далеко не так — они толпились в доме, требуя кофе, еды, телевизора, постели, если задерживались допоздна — но она смотрела только на Сашу. Дорогого, любимого Сашу, одетого в кожу, с его красивыми чистыми волосами, повязанными банданой, худого и костлявого, но такого прекрасного.
Пока они ели, я молча потягивала из стакана клюквенный сок — моя подруга Элейн сказала, что он отлично очищает организм. Они обсуждали экзаменационную тактику, и Хлоя призналась, как она боится.
— Все, что тебе нужно сделать, — сказал Саша, — это иметь хорошую идею, когда ты увидишь свои вопросы. Не пытайся придумывать идеи заранее, иначе в нужный момент ты начнешь выбирать более подходящие из ранее приготовленных, и это не сработает.
Ну что ж, вполне универсальный жизненный принцип.