Хозяин Фалконхерста
Шрифт:
Она уже стояла в дверях. Рядом оказался Хаммонд. Завидя Драмжера, он протянул ему белый заклеенный конверт.
— Проводишь Кэнди до дому и вручишь доктору Мастерсону вот это письмо. В нем я прошу его оставить тебя на ночь, чтобы ты побыл с Кэнди.
— Какой странный поступок, Хаммонд Максвелл! — раздался голос Августы, не рассерженный, но недовольный.
— Я просто верен своему слову, — ответил Хаммонд. — К тому же чем быстрей паренек приступит к делу, тем лучше.
Августа фыркнула и ушла к себе. Драмжер взял письмо и распахнул перед Кэнди дверь. Хаммонд окликнул их:
— Приведешь
— Слушаюсь, сэр, масса Хаммонд, сэр.
Драмжер попытался проявить галантность и взять Кэнди за руку, но она вырвалась. Не сказав друг другу ни слова, они прошли по коридору, спустились по лестнице для слуг и вышли на улицу через черный ход. Несколько кварталов, отделявших отель от жилища доктора Мастерсона, Кэнди прошла, не открывая рта; шагая рядом с ней, Драмжер безуспешно раздумывал, с чего бы начать разговор. Его возбуждение было столь велико, что в голову никак не лезли подходящие слова. При этом чувствовал он себя не слишком уверенно: он не ожидал подобной холодности от той, к которой воспылал неуемной страстью. В его фантазиях этот вечер рисовался совсем по-другому…
Блэз впустил их в дом через заднюю дверь и пригласил в кухню, где Калинда разогрела для них остатки хозяйского ужина. Однако Драмжеру кусок не лез в горло. Блэз отнес письмо Хаммонда наверх, а вернувшись, отозвал Калинду в угол и пошептался с ней. Женщина покинула кухню, но вскоре появилась опять, нагруженная чистым постельным бельем, и стала карабкаться по лесенке на второй этаж. Возвратившись, она поманила Кэнди в каморку за кухней, откуда до Драмжера долетели рассерженные голоса и плеск воды. Речей Калинды он не разобрал, зато гневные протесты Кэнди доносились из-за двери вполне отчетливо:
— Не буду! Меня никто не заставит! Что с того, что меня продали Максвеллам?
Драмжер заметил, что Блэз тоже навострил уши и что на его лице появилось страдальческое выражение. В конце концов он встал из-за стола, хотя правила этикета требовали сидеть, пока сидит гость, и исчез в каморке, где спорили Калинда и Кэнди. Раздался звук шлепка и завывания Кэнди.
— Ты сделаешь так, как тебе велят! — крикнул Блэз. — Радовалась бы, что масса доктор продал тебя Максвеллам! Драмжер — славный паренек, к тому же твоя родня. Лучше будь с ним ласкова, не то я сам сдеру с тебя одежду и попрошу у массы Максвелла разрешения тебя выпороть!
После этих слов Блэз снова появился в двери, разводя руками.
— Ишь, раскапризничалась! Ничего, девушки всегда сперва отбиваются, а потом берутся за ум. Если тебе понадобится помощь, позови меня. Уж я ее утихомирю!
Драмжер благодарно кивнул, но не смог скрыть самодовольства.
— Скорее всего, я и сам управлюсь. Приказ массы Хаммонда для меня закон. Без его распоряжения я ничего не делаю. Раз залез на одну в Фалконхерсте, не спросив его разрешения, так он мне надрал задницу по первое число! А теперь разрешил — что ж, придется подчиниться. Подождите, утром сами увидите.
— Как ты похож на Драма, своего деда! Просто вылитый! Помнится, подцепили мы с ним как-то на Конго-сквер двух квартероночек. Так он всю ночь напролет с ними барахтался, когда я давно сдался. Он с ума сходил по светлокожим девчонкам! Из-за них и помер. — Лицо Блэза стало печальным. — Драм
— Не причиню, — улыбнулся Драмжер. — Она мне слишком нравится, чтобы сделать ей больно. Какая она хорошенькая! Я буду с ней очень ласковым.
— А ей все равно будет больно. Ведь у Кэнди еще никогда не было мужчины. Так что запасись терпением, парень. Не кидайся на нее, как разъяренный бык. Действуй спокойно. Калинда выдаст тебе сала. Это помогает.
Дверь каморки распахнулась, и Калинда вытолкнула в кухню распухшую от слез Кэнди. На девушке была белая батистовая рубашка до самого пола, с длинными рукавами и высоким воротом. В волосах ее блестели капельки влаги, она источала пьянящий запах свежевымытого тела. Волосы ее были распущены. Она не смела поднять на Драмжера глаза. Калинда вывела ее на середину кухни, Блэз взял со стола зажженную свечу.
— Чтоб никаких глупостей, слышишь, дочка? Это — твой мужчина. Он хороший парень и твой троюродный брат, так что тебе надо радоваться, что тебе достался именно он. Масса Максвелл — хороший человек, он будет тебе добрым хозяином, если ты проявишь послушание. Он велел Драмжеру спать с тобой, а Драмжер — послушный слуга. Веди его в свою комнату. — Он сунул ей подсвечник. — Ступай!
Девушка, по-прежнему не поднимая головы, медленно побрела к двери. Драмжер засеменил за ней. Услышав всхлипы, он обернулся и увидел, что это рыдает Калинда. Однако Блэз, заговорщически подмигнув, вручил ему склянку с салом. Драмжер вышел за Кэнди во дворик, а потом поднялся по дощатым ступенькам в деревянную пристройку, где ютились рабы. Она поднималась первой, и при каждом ее шаге пола рубашки немного задиралась, маня Драмжера видом шоколадной ножки, позволявшей представить, что ждет его дальше. Потом, пробежав по узкой галерее, она открыла одну из дверей. Не прибавь он шагу, она захлопнула бы дверь перед самым его носом. Войдя, он аккуратно затворил за собой дверь. Она поставила подсвечник на стул и повернулась к нему.
— Если ты воображаешь, что будешь со мной спать, то тебя ждет разочарование, мистер Ниггер. Я тебе не дамся, понял?
— Раз масса Хаммонд приказал мне с тобой развлечься, то я так и поступлю.
— Какое мне дело, что тебе приказал твой масса Хаммонд? Мне он ничего не приказывал, вот я и не буду.
— Теперь он твой хозяин. Если он отдал мне такой приказ, то это относится и к тебе. Иначе он велит раздеть тебя и выпороть. Знаешь, как он наказывает фалконхерстских девок? Привязывает за ноги, вздергивает вниз головой и обдирает всю шкуру со спины.
— Со мной он этого не сделает. И ни в какой Фалконхерст я не поеду. Я сбегу! У меня тут есть парень — светлокожий, а не такой черномазый, как ты. Он в меня влюблен. Он мне обязательно поможет. Так что лучше тебе устроиться на полу, а не пытаться залезть ко мне в постель. Я все равно не собираюсь с тобой якшаться. — Она откинула простыню и юркнула в постель, постаравшись не высунуть из-под рубашки ни кусочка тела. — И не вздумай раздеваться! Я не желаю любоваться голыми черномазыми!
Словечко «черномазый» оскорбило Драмжера, а упоминание о другом парне разбудило в нем ревность.