Хозяин Фалконхерста
Шрифт:
Аполлон не спускал к Денизы взгляда, пока она не исчезла за дверью. Потом он повернулся к Купидону.
— Я пробуду здесь около получаса. Тебе незачем туда идти, Кьюп.
— Полчаса — это маловато, масса Плон, сэр, — отозвался Кьюп, вспомнив о своей роли. — За это время я едва успею нажать на курок.
— Ты всегда был шустрым в таких делах, — сказал Аполлон. Впрочем, одного взгляда на Денизу оказалось достаточно, чтобы он понял остроту потребностей Купидона. — У тебя есть полчаса, так что не тяни резину. И не опаздывай! Я прожду тебя не больше десяти минут. Не успеешь — я уеду один, и тебе придется возвращаться пешком.
Купидон пустился бежать, мелькая пятками в пыли, прежде чем брат закончил свою тираду. Аполлон с достоинством поднялся по ступеням и очутился в полутьме магазина. Как только его глаза привыкли к скудному освещению, резко контрастирующему с ярким солнцем на улице, он приметил девушку: она беседовала с владельцем магазина, который, облокотившись на прилавок, ловил каждое ее слово. Аполлону тоже был нужен Ле-Клэр, поэтому он подошел и встал так близко к Денизе, что мог бы тронуть ее за локоток, всего лишь приподняв руку. Ее духи — она пользовалась французскими духами с резким ароматом — сразу вскружили ему голову; он не сомневался, что она ощущает его присутствие в неменьшей степени, чем он — ее, хоть и делает вид, что увлечена разговором с Ле-Клэром. Она изъяснялась на хорошем английском, но с легким французским акцентом.
— О, месье Ле-Клэр! — Она покосилась на прилавок, в край которого отчаянно впились сильные пальцы Аполлона с безукоризненным маникюром. — Я в таком затруднении! Очень надеюсь, что вы сможете мне помочь…
— Всегда к вашим услугам, мадемуазель Сен-Дени, всегда! — Ле-Клэр широко раскинул руки, словно был готов отдать молодой покупательнице весь товар с полок.
— Сегодня вечером мы устраиваем в Сен-Дени прием для моих новоорлеанских друзей. И вот в самый последний момент, — она всплеснула руками, — maman обнаружила, что у нас не хватает свечей, восковых свечей. Не можем жы мы опозориться, прибегнув к маканым!
Она вскинула голову, едва не задев розочкой на шляпке нос Аполлона, и, потеряв при этом равновесие, на какую-то долю секунды оперлась на его руку. Он с готовностью поддержал ее за локоток, она подарила его благодарным взглядом. Ни она, ни он не заметили, как нахмурился Ле-Клэр.
— Прошу прощения, месье, — с улыбкой прощебетала она. — Я такая неловкая!
Он, заметив наконец недовольство Ле-Клэра, выпустил ее локоть и поклонился.
— Pardon, mademoiselle. Это мне, неуклюжему, не надо было подходить так близко. — Он снова поклонился и сделал шаг назад.
Но стоило Ле-Клэру уйти из-за прилавка, чтобы, забравшись на лесенку, снять с верхней полки несколько коробок, как она сократила расстояние между ними.
— Я — Дениза Сен-Дени с плантации Сен-Дени, — прошептала она и со смехом добавила: — Как видите, мой отец страшно горд нашей фамилией, и мне вечно приходится из-за этого краснеть.
— А я — Аполлон Бошер из Ле-Шен.
Он решился на риск. Если она отвергнет его, ему придется о ней забыть. Он надеялся, что название «Ле-Шен» покажется ей незнакомым. Плантация Ле-Шен была такой крошечной по сравнению с Сен-Дени, что она вполне могла ничего не знать ни о ней, ни о нем самом: ведь он провел много времени на Севере, пока учился, да и вернувшись на Юг, редко бывал дома.
Она не отвернулась, более того, поощрила его улыбкой.
Ле-Клэр возвратился, нагруженный картонными коробками.
— У нас осталось всего двадцать дюжин свечей, мадемуазель.
— Как вы добры, cher [9] месье Ле-Клэр! — воскликнула благодарная Дениза. — Позвольте Гуго, нашему кучеру, зайти и перенести коробки в возок.
9
Дорогой (фр.).
— Certainement, mademoiselle [10] .
Ле-Клэр заметил, что Аполлон заинтересовался пузырьками с маслом для волос в стеклянном ящике. Он открыл дверь, за которой оказалась ведущая наверх лестница, и исчез. Когда раздались его шаги вверх по ступенькам, Аполлон огляделся. Кроме него и Денизы, в магазине не было ни души. Два шага — и он уже вплотную приблизился к ней. Ее рука нашла его руку, и он поднес к губам ее пальчики и крепко сжал их, получив в ответ столь же пылкое пожатие. Она была теперь так близко, что он слышал, как шуршит ткань на ее тугом корсаже, касающемся его лацкана. Тепло ее упругих грудей прожигало его рубашку. Она подняла на него глаза.
10
Разумеется, мадемуазель (фр.).
— Аполлон! — Ее губы дрожали.
— Дениза!
Он обнял ее за талию, она прижалась к нему всем телом. Стоит ли рисковать и дальше? Наверное, стоит: ведь его не отвергли. Он заглянул ей в глаза и прочел в них страстный призыв. Их губы встретились, и он больше не ставил под сомнение ее готовность отдаться ему: ее рот искал поцелуя так же жадно, как и его. Они надолго застыли. Наконец он нехотя разжал объятия.
— Вы сочтете меня наглой и бесстыдной, месье, — молвила она с улыбкой, — и будете правы. Сама не знаю, что на меня нашло. Поверьте, я никогда прежде не поступала подобным образом. Это оказалось сильнее меня.
— И меня!
Он снова пылко привлек ее к себе. Но в этот момент на лестнице опять послышались шаги Ле-Клэра, и он поспешно выпустил ее и притворился, что по-прежнему поглощен изучением ярлычков. Ле-Клэр спустился, неся в охапке несколько картонок, и вышел на веранду.
— Меня так радует собственное бесстыдство, топ Apollon! — Она придвинулась к нему, якобы чтобы бросить взгляд на масло для волос. — Стоило мне увидеть вас на улице, как мне захотелось, чтобы вы меня поцеловали. А теперь, пока он не вернулся, — она указала на Ле-Клэра, занятого на веранде, — обещайте мне, что будете сегодня у нас в Сен-Дени на балу.
Аполлон заколебался. Эта девушка вызывала у него куда более острое желание, чем все ее предшественницы. Он и она были буквально созданы друг для друга. Однако он сознавал, что одно дело — случайная встреча в пустом магазине и совсем другое — его появление в усадьбе Сен-Дени, при скоплении гостей.
Она заметила его колебание и сжала ему руку.
— Пообещайте, что придете, Аполлон!
— Приду, Дениза.
— Первый мой вальс — ваш. Мы вместе откроем бал. Будьте ровно в девять! Я буду ждать вас на галерее.