Хозяин зеркал
Шрифт:
Как раз в этот критический для полиции момент грузовик и подъехал к Храму. Брезент поднялся, и из кузова выскочили около полудюжины мужчин в черных рубашках и с винтовками. Они дали несколько выстрелов в воздух, после чего вся людская масса, запрудившая пути и ветхую постройку, ринулась в разные стороны. Это стало последней каплей. Доблестные воспитанники графа Рогана фон Вольфенштауэра побросали оружие и помчались вслед за разбегающимися гражданскими. Через несколько минут станция опустела, остались только диспетчер, захваченный бунтовщиками, и знакомый Тубу машинист.
Бойцы Сопротивления заняли оборонительные позиции у выходящих на Ржавый рынок ворот. Вряд ли в суматохе бунта отряды Стальных Стражей или банды Крыс решатся
Солнце жарило вовсю. До заката оставалось еще два часа. До прихода заводского тепловоза – час, но, согласно плану, заминированный состав должен был тронуться в путь только с наступлением темноты. Времени на то, чтобы выпить и закусить, хватало.
Туб опрокинул в горло бутылку и, прищурившись, уставился вверх. Там, высоко над провалившейся крышей Храма и траченным ржавчиной железным шпилем, виднелась темная точка. Туб с Рэмом починили махолет, и сейчас молодой тролль наблюдал за северо-западной окраиной Города. Летательный аппарат закладывал широкие круги над Воровской слободкой, Собачьим пустырем и огороженной территорией «Полярной звезды». Рэм должен был подать сигнал к атаке. Вот машина развернулась, и тролль прикрыл ослепленные вспышкой глаза – солнце отразилось от зеркальных стекол кабины. Туб, хотя и не верил в новое оружие корпорации, предпринял кое-какие меры защиты.
Убедившись, что Вигго уже не встать и что обезумевшая толпа, смяв оцепление, выплеснулась в соседние кварталы, R вернулся в подземный штаб. Туда уже поступили первые донесения. Рабочие заводов, расположенных на южной и восточной окраинах Города, перебили охрану и примкнули к восставшим. Стальная Стража и полиция удерживали центр. Конечно, фактор неожиданности сыграл на руку бунтовщикам, но рассчитывать на долговременное преимущество не приходилось. Из замка W уже выступили дополнительные отряды Стальной Стражи. Одних железных големов хватило бы для подавления бунта, но W решил перестраховаться и направил им на помощь два стрелковых полка, расположенных в лагерях за Городом. Стрелки должны были подойти в течение двух часов.
R, склонившись над расцвеченной красными флажками картой – почти такой же, как карта W в гондоле полицейского дирижабля, – усмехнулся. Люди его мало тревожили. Но вот со Стальной Стражей не справиться без электрической бомбы. К сожалению, даже новый, усовершенствованный вариант действовал на расстоянии не более полумили. Значит, надо стянуть големов в одну точку. Для этого и был разработан план.
«А еще для того, чтобы убрать подальше Туба», – напомнил себе R. Мастер-тролль ему не доверял. Когда накануне утром R ввалился в катакомбы и объявил, что Вигго схвачен, механик окинул его цепким и недружелюбным взглядом. Остальные бойцы разразились проклятиями, и только тролль молчал. Так же молча он принял у R тяжеленный рюкзак с глицерином и отправился в лабораторию. Пока они вместе делали взрывчатку и начиняли бомбу, Туб не задал ни одного вопроса. А ведь мог бы спросить, где товарищ пропадал до рассвета…
Месть поднял голову и, прищурившись, взглянул на собравшихся у стола бойцов. Его ударная группа. Доверяют ли они вожаку? Если доверяют, то зря. R зябко поежился. С самого пробуждения в Храме Праведных-во-Гневе ему все никак не удавалось согреться. Озноб грыз кости, зубами выедал нутро. Даже в самые морозные ночи, когда печурка кашляла и чадила, а Герда ошивалась у де Вильегаса, Иенс не знал такого холода. Наверное, в этом и заключалось проклятие, о котором талдычил Туб.
Передернувшись, R сдвинул карту в сторону и расправил небольшую, начерченную от руки схему.
– Цеха и прилегающая к ним территория в плане напоминают снежинку, – сказал он, уперев палец в чертеж. – Радиальные железнодорожные пути расходятся в нескольких направлениях. Для отражения внешней атаки могут использоваться попарно сцепленные бронедрезины.
Подняв взгляд от схемы, R снова испытующе всмотрелся в своих людей. Его слушали внимательно. Без того воодушевления, с которым всегда слушали Вигго, зато и без смешков и дружеской перепалки. Ну что ж, тем лучше.
– Если верить информаторам, – продолжил Месть, – в башнях бронедрезин охраны и на вышках находятся лучевые установки, мгновенно преобразующие воду в кристаллы льда. Наше единственное преимущество – быстрота и маневренность. Мы должны взорвать ворота, отвлечь внимание охраны на себя и стянуть к заводу как можно больше Стальных Стражей. Остальное сделает Туб.
Командиры второй ударной группы склонились над схемой. Лампочка под потолком помаргивала, фигуры людей отбрасывали длинные тени. По туннелям гулко разносилось эхо: завершались последние приготовления. Механики проверяли моторы броневиков, боевики разбирали винтовки, гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Было пять часов вечера.
До начала штурма оставалось два часа.
Обстановка в центре Города заметно отличалась и от той, что была зафиксирована на карте W, и от ситуации, обозначенной на картах подпольщиков. Там, где, по мнению W, отряды полиции и Стальных Стражей теснили восставших, а по мнению штаба Сопротивления, восставшие теснили полицию и Стальных Стражей, происходило нечто совсем иное. А именно, банды Ржавого рынка, Гнилых Канальцев и Собачьего пустыря, объединившись, громили магазины, лавки и склады. К ним присоединились и солидная доля политически сознательных горожан, и даже отдельные части полиции. В самом деле, довольно обидно отстаивать свободу и грядущие имущественные права, когда это самое имущество растаскивают у тебя под носом и ты вполне можешь поучаствовать в справедливом разделе чужой собственности. Так что пожары объяснялись отнюдь не чрезмерным усердием защитников закона или рвением бунтовщиков – просто мародеры поджигали лавки после того, как выносили все сколько-нибудь ценное.
В витрины летели камни. Звенело стекло. Худосочные типы в лохмотьях, деловито покряхтывая, тащили свертки тканей, мешки с зерном и приглянувшуюся мебель. Ребята посерьезнее принялись за ломбарды, обменные конторы и банки. Хозяева, запершиеся на верхних этажах, с ужасом смотрели на гибель и разорение и молились лишь о том, чтобы пламя не дошло и до них. Самые смелые или самые отчаявшиеся пытались с оружием в руках защитить свое добро и пали жертвами освободителей. Над расцвеченными заревом пожаров крышами кружилась огромная облезлая птица с синим оперением. Стервятница надсадно каркала, рассыпая острые, как стрелы, перья. «Свобода!» – неслось над домами, парками и проспектами. Свобода. Часы на Башне Висельника, нависшей над окровавленной брусчаткой площади Справедливости, отмерили шесть ударов.
Настенные часы пробили семь. P стоял у окна директорского офиса и смотрел на расцвеченный огнями южный горизонт. Там, за милями рельсов и цехов, за высокой заводской стеной, за мотками колючей проволоки пылал Город. Р скрипнул гнилыми обломками зубов. Мору не страшны были холод и пули, но вот огня он боялся смертельно. Губительный жар пламени уничтожил бы Чуму так же верно, как солидная порция коротковолнового ультрафиолета или хороший глоток спирта. А всему виной проклятый мальчишка W.