Храм
Шрифт:
С чашей в руке, Говорящий с Богами начал подъем вверх по ступеням. Деревня ждала, затаив дыхание. Лишь барабаны сменили ритм и выстукивали нечто настороженное.
Пять шаманов замерли у последней ступеньки и, раскачиваясь из стороны в сторону, затянули что-то похожее на песню без слов, но лишь заунывное мычание.
На вершине пирамиды, одновременно вспыхнули четыре светильника – медные чаши расположенные вокруг жертвенника. Спустя несколько мгновений, дым поднимавшийся над огнями, уплотнился и его черные маслянистые клубы медленно поднялись к небу – словно четыре колоны уперлись в низкие тучи. Удушливая завеса рухнули внизу, укрыв от посторонних глаз вершину пирамиды и Великого Жреца.
— Змей принял твой дар, Тисун! – возвестил верховный жрец с самого верха, и голос его было слышно даже за рекой. Вынырнув, из быстро редеющей, дымовой завесы он оглядел свою паству.
Первым из многих, кто бросился поздравлять сына, был Черный Змей. В то время пока Тисун купался в заслуженных почестях, двое бритоголовых уволокли тело Дикобраза куда-то к северной границе деревни.
Пластун спрыгнул обратно на дно ямы, присел у стены.
«Интересно, мне дадут пободаться перед смертью, или так просто зарежут?» — подумал он.
Вечером, едва на деревню легли длинные тени, протянувшиеся от лесной опушки, решетка была поднята. Пластуна вытащили наружу и, накинув на голову кусок какой-то грубой ткани, поволокли куда-то, поминутно ругаясь и награждая пленника тумаками. Как всегда при появлении шаманов, голова налилась свинцом и слова отказывались строить предложения. Он даже сознание терял несколько раз.
Песок под ногами сменился камнем, несколько раз охотник едва не упал, вслепую ступая по крутым лестницам.
Но вот кто-то сдернул клобук, закрывавший ему обзор, и толкнул в спину.
Пластун щурился отворачиваясь. Пока глаза привыкали к свету, он вдруг понял, что оковы спали с его разума и он свободен. Относительно свободен – только руки стянули ремнями и завели за спину.
Охотник огляделся: просторная комната с невысоким потолком, в стены вмурованы железные светильники, каждый на три толстые свечи, имеется стол, заваленный всяким хламом – бумагами, инструментами и книгами (книг Пластун в руках-то и не держал, но увидав точно мог сказать, что это именно они). Поодаль в глубоком кресле сидел Великий Жрец, пряча лицо в клубах сизого табачного дыма.
— Ступайте, — властным жестом он отпустил конвоиров.
Шаманы молча поклонились и вышли, оставив пленника наедине со своим вождем.
— Садись, — лидер змеепоклонников кивнул на лавку, застланную звериной шкурой.
Пластун не стал капризничать и подчинился. А что? На ремни не режут, в пасть зверю не толкают, можно и посидеть, паче после сырости земляного узилища.
— Расскажи, как ты попал сюда, — приказал жрец и приложился губами к трубке.
— Вы же все равно человеческого языка не знаете, — сказал охотник, памятуя, что ни Черный Змей, ни сопровождавшие его воины не смогли понять смысл его слов.
— А ты попробуй, вдруг у меня получится, — спокойно предложил Говорящий с Богами, давая понять, что уж он-то говорит с пленником на одном языке.
— Привели, — буркнул добытчик.
Разговаривать с вождем змеепоклонников не хотелось, охотник чувствовал исходящую от жреца угрозу и силу. Силу, которую тот до поры не демонстрирует, но немедля пустит в ход, когда это потребуется.
— Ты живешь наверху, в каменной пирамиде, — сказал жрец.
Пластун угрюмо кивнул.
— Где тебя поймали?
Пластун прикинул, что врать не стоит.
— На меня и моих людей напали, когда мы шли вдоль обрыва, по нашей территории.
— Кто-нибудь знает, куда вы могли деться?
— Нет.
На этот раз Пластун соврал и тут же почувствовал, как что-то стучится в его разум, пытается пролезть внутрь, заглянуть в его душу, желая вызнать правду. Охотник пытался отгородиться от вторжения, выстраивая, как умел, хрупкие стены. Давление нарастало, и вот уже Пластун был готов закричать от нечеловеческого напряжения, когда вдруг стальная хватка чужой воли отпустила его, оставив переводить дух, будто после тяжелого забега.
— Встречались ли вы с нашими людьми ранее?
Пластун кивнул.
— Трое ваших охотников напали на нашу нору и даже зарезали одну женщину.
— Что с ними стало?
— Они были убиты, — просто сказал охотник, что потребовало от него смелости, так как Пластун думал, что за такие слова его точно скормят какому-нибудь местному чудищу.
— Сами виноваты, я запрещал народу Змея подниматься в ваши леса. Неважно… Кто главенствует в вашем племени?
Пластун проглотил горький комок, вставший в горле и, откашлявшись, произнес:
— Ведун.
— Ведун? – оживился жрец. – И что он ведает?
— Почти все, — пожал плечами охотник и добавил после короткого раздумья. – Истину, наверное.
— И в чем она состоит?
Великий Жрец даже подался вперед, так захватил его рассказ пленного охотника.
Уроженец Дома успел оправиться от потрясения и уже более уверенно произнес:
— Светоносец – наш создатель и заступник. Он сотворил Свет, чтобы огородить нас от ужасов ночи, он дает нам пищу и кров.
— Так просто дает?
— Нет, конечно. Мы приносим ему в жертву мерцала, а он в знак одобрения шлет нам дары.
— Это вся истина, которую несет вам, как говоришь его звать, Ведун?
— Да, Ведун. Он пророк Света, а я был одним из первых кому он открыл истину.
Жрец приник к трубке, задумчиво подняв глаза к потолку.
— А что? Пускай себе, тоже неплохо.
Пластун собрался с силами и задал вопрос, мучавший его все последнее время.
— Что будет с нами?
Жрец отвлекся от своих мыслей и вновь посмотрел на охотника, словно успел позабыть, что тот все еще находится перед ним.