Хранитель забытых тайн
Шрифт:
Порция взяла листок обратно.
— Вы знаете, что это за текст, о чем в нем говорится?
— Нет, — покачала головой Клер.
— Это тахиграфия, — сказал Эндрю. — Древняя форма скоростной записи, что-то вроде стенографии, она была распространена в семнадцатом веке. Ею, кстати, пользовался Пипс.
— Пипс? — наморщив лоб, спросила Порция.
— Сэмюэл Пипс, секретарь Адмиралтейства, — пояснил Эндрю, — С тысяча шестьсот шестидесятого по шестьдесят девятый год он вел личный дневник, используя скоропись, очень похожую на эту. Дневник перевели и опубликовали лишь в начале девятнадцатого века. В викторианском обществе
На губах Порции мелькнула улыбка.
— Спасибо, доктор Кент, прекрасная лекция.
Она помахала листком, который все еще держала в руке.
— Может, вы знаете, что здесь написано?
— Нет, так сразу не могу сказать.
— А если я сделаю для вас еще одну копию, вы сможете разобраться?
— Попробую.
Следователь снова обратилась к Клер.
— У вас есть с собой мобильный телефон?
Клер кивнула.
— Можно, я посмотрю?
Щеки у Клер вспыхнули. Вчера она и так натерпелась стыда, и вот, пожалуйста, теперь к ней относятся так, будто она что-то скрывает. Она вынула из сумочки телефон и протянула Порции; та быстренько пробежалась по всему меню и заглянула в список последних звонков. Не найдя ничего, что касалось Дерека Гудмена, она закрыла крышку и вернула аппарат Клер.
— Ну что, нашли что-нибудь? — спросила Клер.
— Нет, — ответила Порция. — Простите меня, работа у меня такая, надо дотошно проверять буквально все. Не знаю, как в Америке, но у нас в Англии случайная смерть расследуется по особой методике. Я хочу проследить, что делал доктор Гудмен вчера вечером. Если буду знать все подробно, то смогу понять, что заставило его в два часа ночи прогуливаться именно там, где его нашли.
Она снова на секунду заглянула в свой блокнот.
— Вы принимаете какие-нибудь препараты?
— Простите, что вы сказали?
— Лекарства принимаете? — повторила она. — Скажем, которые врач прописал?
— Нет.
— А наркотики?
— Это обязательно, Порция? — спросил Эндрю.
— В общем-то, да. Сегодня я получила заключение токсиколога о состоянии доктора Гудмена на момент смерти.
Эндрю сразу забеспокоился.
— Он был пьян?
— Пожалуй. Содержание алкоголя в крови десять пунктов, — ответила она не без сарказма. — Но это еще далеко не все.
Она порылась в папке и достала нужную бумагу.
— Кроме этого, тест дал положительный результат на марихуану, ксанакс, викодин, пару таблеток антидепрессанта и кокаин.
— Вот это да, — побледнел Эндрю.
— Ваш Дерек был ходячая фармакопея.
— Я и понятия не имел, — сказал Эндрю, — То есть я знал, конечно, что он выпивал, но… А у него в квартире вы нашли эти препараты?
— Только два из них, на которые он имел рецепты. Что наводит меня на мысль, что вчера вечером он был на какой-то вечеринке. Где и с кем, я пока не знаю. Если тебе что-нибудь станет известно…
— Конечно, я сразу сообщу.
— На наш отдел оказывают большое давление, чтобы мы спустили все на тормозах.
Эндрю вздохнул и потер лоб.
— Ничего удивительного. Магистру уже небось снятся заголовки газет типа: «Загадочная смерть преподавателя истории Тринити-колледжа, пьяницы и наркомана». Как это скажется
— Ладно, Эндрю, знаю, ты любишь свою школу, но учти, скрывать мы ничего не станем.
Порция вручила Клер свою визитку.
— Если вспомните что-нибудь еще, прошу вас, звоните. Можете и зайти, если удобно.
Они встали, пожали друг другу руки, и Эндрю пошел провожать Клер. На улице налетел порывистый ветер, закинул галстук ему на плечо, и он старательно приладил его на место. Оба бросали друг на друга косые взгляды, им было явно неловко вместе, оба не знали, о чем говорить.
— Ну вот, — сказал наконец он. — Давайте прощаться. У меня тут еще одна встреча назначена.
Он уставился на носки своих ботинок, потом посмотрел на часы. Ясно было, что разговаривать с ней у него нет никакого желания. Так вот, значит, какова английская манера делать вид, что ничего не произошло.
Не очень, конечно, приятно, но и на том спасибо, подумала Клер.
В тот вечер, только она уютно устроилась в самом дальнем уголке своей квартирки, как раздался стук в дверь. Она пошла открывать и на площадке увидела Эндрю.
— Можно войти? — спросил он.
— Конечно.
Он прошел внутрь и огляделся, задержав взгляд на фотографии, стоящей на низенькой полочке с книгами, где была снята Клер с матерью; весь стол был завален студенческими работами, на ручке кресла лежала раскрытая книга. Эндрю подошел поближе, чтобы прочитать название: «Английская культура: неписаные правила поведения англичанина».
— Изучаете культуру аборигенов? — спросил он.
— Да, — честно призналась Клер.
Ее смутило, что он увидел у нее эту книгу — будто поймал на том, что она сунула нос в его личную жизнь, скажем, рылась в аптечке или подглядывала за ним, когда он думал, что его никто не видит. А может, дело было совсем в другом: если не понимаешь людей, которые говорят с тобой на одном языке, стыдно заглядывать в книжку, где якобы написано, почему это так.
— Ну и что, узнали про нас чего-нибудь новенького?
— Довольно много.
— Например?
— Например, англичане говорят о погоде, чтобы скрыть свое смущение или неловкость во время общения. Чай считают напитком чуть ли не чудодейственным, который помогает при всех болезнях. По манере англичанина есть горох можно определить, на какой он стоит ступени общественной лестницы.
— Правда?
— Правда.
Еще она узнала, что англичанин считает невежливым задавать прямые вопросы, даже такие, которые американец принял бы за проявление дружелюбия и желания пообщаться, например: «Кем вы работаете?» или «Где вы живете?» Представляться незнакомому человеку ни в коем случае нельзя, он сочтет это за оскорбление. («Неудивительно, что англичане так много говорят о погоде, — думала она, когда читала это, — почти каждая вторая тема разговора под запретом».) Еще она узнала, что англичанин скорее покончит с собой, чем станет хвастать своими достоинствами или успехами, и что человека, который так делает (даже если он просто вскользь упомянул, что он хороший человек и кое-чего в жизни добился), считают вульгарным, дурно воспитанным или американцем, что для англичан одно и то же. В этой же книге Клер вычитала, что заводить с англичанином романтические отношения, особенно если он принадлежит высшему слою общества, гиблое дело. Эту главу она прочитала с особенным интересом.