Хранительница Темного пламени
Шрифт:
Вот и сбылась моя мечта о походе. Как не странно, ни светлая, ни темная моя части не воспротивились идее отправиться в лесную чащу. Они даже обрадовались возможности остаться с собой наедине.
— Значит в ближайшее время у нас на повестке дня поход в лес, а затем турне по темным землям. Хорошо. Теперь мне можно поспать? — Мужчины, выглядевшие неприлично бодро, переглянулись.
— Насколько ты чувствуешь себя уставшей? — спросил Асмодеус. Я едва разлепила закрывающиеся глаза. Если бы это была только усталость… Я чувствовала непрекращающуюся боль, словно магия, которой я так недавно радовалась была за что-то на меня разгневана и крутилась во мне ощетинившимся ежом.
— Настолько, что этот стол кажется мне вполне уютным местом для сна.
Гато
— Темные Хранительницы не ведают усталости ночью, — удивленно произнес кентавр. Гато просто смотрел непонимающими глазами. Асмодеус уставился на меня вопрошающе. Я поняла его взгляд и сказала:
— Если это безопасно, можешь им сообщить.
— Мелания — полукровка. Ее отец — светлый. Светлые — создания дня. Ночью они подвержены слабости. Вероятно, проблема в этом.
Нервный вздох Сапфира, странное дерганное движение Гато дали мне понять, как они восприняли эту новость. Мужчины были шокированы.
— Вы понимаете, что сообщить об этом не сможете никому. Иначе это подвергнет опасности.
— Темная Хранительница — наполовину светлая. Кто ее отец? — спросил Сапфир. Асмодеус оставил его вопрос без внимания. Я вспомнила о том, что хотела поговорить с кентавром.
— Сапфир, насчет твоего желания жениться…
Мужчина понуро опустил голову. Мне пришлось поднять его голову, нежно коснувшись подбородка.
— Я думаю, мы изменим традицию в отношении тебя. Благодаря метке, ты сможешь всегда черпать силу Темного пламени. Тебе не нужно всегда оставаться рядом со мной.
— Кем бы я был, если бы покинул Темную Хранительницу?
— Тогда привози свою невесту. Мы поговорим, пусть она останется здесь. Ты будешь моим советником, но не фаворитом. Я не в праве разлучать любящие сердца.
Мое предложение заставило Сапфира измениться в лице. От него пошла волна неподдельной радости, которая омыла меня, коснулась сердца и заставила потеплеть в груди.
— И как я раньше не заметил в тебе светлую кровь. — Тихо произнес Сапфир, наблюдая, как я меняюсь в лице, лучась от его радости. — Как только закончатся сборы и празднование, я могу отправиться вместе с остальными домой, чтобы убедить Рубин поехать со мной?
Я согласно кивнула. Асмодеус, не возражал. Он вообще выглядел загипнотизированным, уставившись на меня, словно увидел что-то, чего раньше не замечал. Наконец, меня отпустили поспать. Мужчины договорились, что для веселящейся толпы, Хранительница решила уединиться с фаворитами на всю ночь. Сапфир ускакал к кентаврам, чтобы не дискредитировать себя в глазах невесты. Асми принялся строчить письма от моего имени во все уголки Темных Земель, сообщающие о нашем визите. А Гато вызвался проводить меня до дверей спальни, потому что я буквально валилась с ног, усталость была столь болезненной, что я могла чувствовать ее физически. Со стороны Асмодеуса раздался странный рык, но он продолжил невозмутимо перебирать бумажки. Когда мы поднялись наверх, Гато порывисто меня обнял. Я была слишком уставшей, чтобы отбрыкиваться от рыжеволосого красавца. Он зашептал быстро быстро:
— Мне очень стыдно, Мелания, это все, наверное, моя светлая кровь. Но я счастлив, что не придется тебя с ним делить. — Тихо говорил мне солнечный кот, имея ввиду Сапфира. — Пусть еще немного времени я побуду твоим единственным.
Он поцеловал меня в макушку. А затем отпустил и сбежал вниз по лестнице.
Не забываем ставить оценки и комментарии! Мне это очень помогает писать
Глава 12.
Лесная чаща.
Она питалась эмоциями. Очевидно, немыслимо, потрясающе. Наследие Асмодеуса от матери через ритуал передалось ей. Дикие псы умели питаться чужим страхом, обращая его в свою силу. Так они могли загнать почти любую свою жертву. Асмодеусу эта способность досталась в ином роде, он поглощал похоть. Умел также и нервозность и страх, но это не были его любимые эмоции. А вот Мелания питалась радостью. От знания того, что в ней есть что-то от него, Асмодеуса пробирало чувство удовольствия. Он еще долго возвращался в памяти к этому моменту, заполняя различные документы. Мужчина делал бумажную работу за Марьяну, теперь привычно выполнял ее за Меланию, за чем его застала Алина.
Женщина покачала головой.
— Ты должен научить ее. Кто знает, сколько времени вместе вам отведено. — то, что она говорила было правдой. Дикие псы после того, как им исполняется 60 переходят в свою звериную ипостась и больше не могут вернуться в человеческую. Асмодеусу было 59, но он надеялся, что светлая кровь в нем позволит противостоять проклятью диких псов. Говорили, что один из его сородичей тысячу лет назад разгневал тогдашнюю Хранительницу, и она прокляла весь его род, сказав «Раз ведешь себя как Зверь, зверем тебе и быть». С тех пор животная ипостась диких псов неизменно сильнее человеческой. Его мать с трудом находилась в человеческой форме уже в 40. Сестры и вовсе не любили переходить в человеческую форму.
— Ты права. — с болью признал мужчина, — Я возьмусь за ее обучение, как только она выйдет из Чащи.
Алина кивнула, сказала тихо:
— Помню это щемящее чувство восторга, когда Земля приняла меня. С таким не сравняться объятья ни одного мужчины.
В этом была вся Морра, она любила мужчин, ненавидела их, не мыслила без них своей жизни. Когда Асмодеус только познакомился с ней, она еще находилась в Силе, ей не понравилась новая компания ее дочери, но она разрешила ему остаться, не правильно поняв природу их отношений. Решив, что Асмодеус — один из многих, когда как на самом деле, он стал для Марьяны единственным настоящим другом.
Та часть Марьяны, что была человеческой, пожалела найденного, диковатого мужчину, который не умел читать и писать, а разумом не сильно превосходил ребенка. Дикие псы полагаются на свои животные чувства, им претило присутствие детеныша, который не мог долго оставаться зверем, а постоянно превращался в человека. Когда Асмодеусу исполнилось 18, стая перестала надеяться на то, что полукровка примет правильную форму и изгнала его. Для них он странно пах, дышал, думал. Он был похож на домашнего пса, тянулся к людям, ведьмам, даже попытался перейти на территорию светлых. Оттуда его прогнали с криком и свистом, побивая камнями и выжигая огнем, если бы не впечатляющая регенерация, Асмодеус бы навсегда остался покрыт шрамами. После этого, они встретились. Марьяна научила его читать и писать, носить человеческую одежду. А он отдал ей то немногое, что имел. Свою жизнь, верность. Он говорил, что хотел бы и полюбить ее, но дикие псы этого не умеют, на что Марьяна неизменно смеялась и отвечала, что полюбить ему еще предстоит. В те редкие мгновения, когда смеялась Мелания, она очень походила на мать. В груди неприятно заныло и мужчина, вздохнув, отложил бумаги. Ему требовалось как следует размяться, возможно, поймать оленя или двух для их многочисленной компании.
— Я пойду поохочусь. — сообщил он Алине, неутомимо приглядывающей за порядком в Таверне.
— Здравая мысль, пес. Но не попадайся никому на глаза. Пусть думают, ты с Меланией. Она ведет себя слишком странно для Темной Хранительницы. Эта ее ночная усталость и искаженная клятва. Если еще узнается, что спит она в своей кровати каждую ночь одна — начнутся пересуды.
Асмодеус выскочил из Таверны и незамедлительно обратился в волка. Чувствительный нос обнаружил мимолетный аромат молодого оленя, пасущегося в стороне от шумной толпы. Мощные лапы сорвались на бег, предстоящая охота лучше любого вина отгоняла мысли о светловолосой Хранительнице. Если бы Асмодеус не был столь небрежен, он бы отметил, что за ним наблюдают цепкие лазурно-голубые глаза. Дариан никогда не отличался недостатком внимания, а странности в поведении новой Хранительницы бросились ему в глаза при их встрече. «Что ж: решил мужчина — Пока сторожевой пес на охоте, нужно выяснить, чем эта девушка так отличается от своих предшественниц».