Хранительница. Памятью проклятые
Шрифт:
— Да какое обещание? — начал раздражаться он.
— Что Аня должна одобрить кандидатуру невесты, если ты вдруг решишь ее себе завести, — прикрыв зевок кулаком, я потянулась, — непонятно только, почему она решила, что я невеста, а не случайная знакомая.
— Показалось почему-то, — пожала плечами она, странно глядя на меня. С одной стороны, ей, конечно, следовало бы удивляться такой моей осведомленности, но удивления не было, что конкретно ее смущало, — а мы случайно не знакомы?
Мое растерянное хмыканье ее не удовлетворило, Аня продолжала испытующе
Нервотрепательная, блин, семейка.
Аня меня забыла, но память о том, что мы были знакомы, и она даже благословила меня на гордое звание невесты, вылилась вот в такое необоснованное убеждение, что я на самом деле усиленно скрываемая невеста и, как следствие этого — в наезд на городового.
— Виделись когда-то, — наконец смогла я выдавить из себя с трудом, — на работе твоего дяди. Мельком.
— Угу, — кивнула она, заторможено решив, — пойду, наверное, чайник поставлю. А тебе бы неплохо умыться. — Меня окинули непонятным взглядом и добавили: — И причесаться. Расческа в косметичке в шкафу на верхней полке.
Сказала, гордо вздернула нос и удалилась на кухню, а за ней вышел и Влад, бросив на меня странный взгляд. Кажется, он так до сих пор и не поверил, что когда-то Аня могла настолько со мной разоткровенничаться, что даже рассказать о своем самом тайном секрете.
Ну что тут скажешь? Я вызываю у людей доверие…вызывала по крайней мере.
Неплотно притворив за собой дверь, рассчитывая, видимо, что я сейчас пойду умываться, городовой ушел вслед за своей племянницей, чтобы уже самому устроить ей допрос:
— Ты так и не объяснила, зачем приехала, — заметил он, — в шестом часу вечера.
В общем-то мне сейчас действительно следовало идти в ванну. А вместо этого я сидела и слушала. Подслушивала.
— Мама перед тренировкой позвонила, сказала, что бабушка к нам сегодня на несколько часов заглянула. Время до следующего поезда переждать, — на мгновение запнувшись, Аня ядовито добавила, — когда она мне позвонила, папа уже ехал за своей родительницей на вокзал. А я решила, что у меня сегодня после тренировки есть важные дела, и я не смогу приехать и проводить бабулю. Отправление вот через три часа, так что надолго я вас не стесню. Она отбудет на море, а я домой поеду.
— И какие же у тебя дела? — усмехнулся Влад.
— Навестить любимого дядю и узнать, что у него в квартире теперь живет девушка.
— Она не живет, — попытался объяснить он, но был перебит снисходительным:
— Не беспокойся, я буду вежливой и милой. И не буду ее обижать.
На кухне воцарилась недолгая тишина, которую нарушил смущенный голос Ани:
— А может, ты за ней сходишь? Кажется, я ее напугала.
— С чего ты взяла? — искренне удивился Влад. Он, в отличие от своей племянницы, меня знал и помнил, и имел все основания полагать, что так просто меня не напугать.
— Ну… она все еще в комнате сидит.
Чтобы не считаться трусихой, пришлось выползать из-под одеяла и идти сдаваться Ане, которая хотела знать обо мне все.
Но больше всего ее интересовало, как так получилось, что я оказалась в квартире Влада без своей одежды.
— Не знаю, слышала ли ты, но сегодня утром произошел взрыв бытового газа, — скучным голосом недобитого страдальца проговорила я, — одной из пострадавших квартир была моя.
— На другом конце города? — легко поверила Аня. — В курсе. У моего одноклассника в соседнем доме бабушка живет. Говорит, она видела, как бабахнуло, как раз у окна стояла. Еще ей померещилось, что огонь сначала не обычный был, а зеленый с белыми сполохами. Что только не привидится в восемьдесят лет.
— И не говори, — поддакнула я, покосившись на Влада. Тот пил чай с совершенно равнодушным лицом, будто и не он вовсе был виновником этого взрыва.
Аня просидела с нами почти до девяти, мучая меня своим допросом. Наверное, я еще никогда в жизни так много не врала. Хотя, если учесть, что прошлого у меня теперь не было, то и не врала я вовсе…
В конце концов, кто мне может помешать теперь быть сотрудницей охранного агентства Влада? Уж точно не он, если учесть, с каким энтузиазмом сам городовой поддерживал мою ложь. Или жить в недавно взорвавшемся доме? Какая разница, на какой адрес теперь делать мне прописку в новом паспорте? Можно же и уже в несуществующем. Так даже лучше.
Под натиском вопросов Ани моя жизнь неузнаваемо менялась.
И это было страшно.
К счастью, долго пытать меня не стали. Великодушно позволив Владу не подвозить себя до дома на машине, Аня решила добираться на метро, всеми силами стараясь перестраховаться и попасть домой, когда там уже точно не будет бабушки.
Когда дверь за ней закрылась, я с трудом стерла с лица улыбку, приклеенную к лицу последние полтора часа, медленно сползла по стене и заплакала, спрятав лицо в коленях.
— Алеся? — Влад, еще толком не успевший облегченно вздохнуть после ухода племянницы, выглядел довольно жалко. Замерший у входной двери, растерянный и даже немного напуганный: — Прекрати, пожалуйста, плакать. Я же говорил, что не умею утешать.
— Конечно, я сейчас тебя пожалею и успокоюсь. Это же так легко. Раз плюнуть, — судорожно выдохнув, я с трудом подавила рвущиеся из груди рыдания. Внутри что-то клокотало и рвалось, слезы лились ручьем и капали на платье, хоть я и вытирала щеки ладонями, честно стараясь успокоиться.
Слезы были горькими и больными, а внутри, и я это чувствовала отчетливо, царила пустота. Будто бы эмоции добрались до меня раньше запоздалого осознания.
— Лесь, — он присел на колени, передо мной, хмурясь и не зная, что делать. Коснулся плеча, — у меня ведь даже успокоительного нет.
Заглушая его слова, тренькнул звонок. Раз, потом другой, и завыл уже не переставая, надрывно требуя открыть дверь.
Влад выругался, рывком поднимая себя на ноги.
Я почему-то решила, что вернулась забывшая что-нибудь Аня, и даже хотела уползти, чтобы она не увидела моих слез, но уползти не получилось, не было сил даже пошевелиться, а в прихожую вместо хрупкой девушки ввалилось два высоких мрачных мужика.