Хрестоматия по уголовному процессу России
Шрифт:
На местах в 1775 г. учреждаются: а) для сельских обывателей – нижние расправы в составе расправного судьи и 8 заседателей (по выбору сельских сословий), ведавшие дела однодворцев, служилых людей прежних служб, черносошных, казенных или государственных крестьян и т. д., как уголовные, так и гражданские, с 2-й инстанцией – верхней расправой; б) для горожан – магистраты (в посадах – ратуши; как те, так и другие ведут свое начало со времени Петра I), которые в составе 2 бургомистров и 4 ратманов, избиравшихся городским населением, ведали уголовные и гражданские дела местных купцов и мещан; 2-й инстанцией для них был губернский магистрат; в) для дворян – уездные суды, в составе уездного судьи и 1–2 заседателей – всех по выбору местного дворянства, – ведавшие уголовные и гражданские дела по уезду; 2-й инстанцией был верхний земский суд. В губерниях соответственно учреждаются: а) верхние расправы, состоявшие из 2 председателей и 10 заседателей, – последние по выбору сословий тех селений, которые входили в округ верхней расправы; б) губернские магистраты, в составе 2 председателей и 6 заседателей, – последние также по выбору сословия, т. е. купцов и мещан города; в) верхние земские суды – 2 председателя и 10 заседателей, – последние по избранию дворянства. Эти учреждения делились на департаменты, и обычно первый департамент
Система, введенная Императрицей Екатериной II, была подвергнута значительным изменениям в царствование Павла I, но при Императоре Александре I она была во всех существенных чертах восстановлена <…> При Императоре Николае I вся система была пополнена крестьянскими (для государственных крестьян) судами – сельской и волостной расправой. Основная черта нашего дореформенного права – слияние суда и администрации – осталась неприкосновенной.
Накануне реформы 1864 г. по Своду Законов наша судебная система включала установления:
1) волостные и сельские расправы, каждая в составе волостного головы или сельского старосты и двух добросовестных; ведомство – маловажные дела государственных крестьян;
2) уездный суд, в составе уездного судьи и 2 заседателей от дворян и поселян; его окончательному решению подлежали уголовные дела с исправительными наказаниями, остальные же дела поступали на ревизию в уголовную палату; магистраты (2 бургомистра и 4 ратмана) и ратуши (1 бургомистр и 2 ратмана); магистраты и ратуши ведали дела купеческие и мещан; надворные суды (судья и заседатели);
3) палаты уголовную и гражданскую, в составе председателя, его товарища; 2 заседателей по выбору от дворянства, 2 – от городского общества; ведомство уголовной палаты – ревизия уголовных дел, поступавших из низших судебных мест, и первоначально производство дел о должностных преступлениях; более важные дела должны были передаваться на ревизию в Правительствующий Сенат и идти на утверждение к Государю Императору; совестные суды в составе совестного судьи и по 2 заседателя от дворян, купечества и поселян; ведомство совестных судов было несколько расширено;
4) Правительствующий Сенат в ряде департаментов, облеченных судебною властью.
Порядок судопроизводства
Наш ранний процесс был всецело проникнут состязательным началом. Стороны – «суперники», опиравшиеся на помощь «мира», «околицы», – были инициаторами и двигателями дела, они собирали доказательства, и самый процесс, «пря», «тяжа» – велся с соблюдением известного процессуального ритуала, «слово противу слова». Редкие случаи вмешательства в дело преследования, при отсутствии «истца», органов власти вызывались лишь тем обстоятельством, что эти органы получали свою «продажу» и начинали дело «своего прибытка деля». Ясно, что в тех случаях, когда «продажа» уплачивалась кем-либо посторонним, преследование прекращалось. С постепенным утверждением первенства Московского княжества этот состязательный порядок начинает соединяться с розыскным. Это вызывается, с одной стороны, соображениями государственного характера, ростом идеи государственного значения преступного деяния, а с другой – чисто практическими нуждами той эпохи <…>
В эпоху Иоанна Грозного оба порядка, и состязательный, и розыскной, существуют совместно, притом как для гражданского, так и для уголовного суда. Началом, отграничившим их, было начало государственной важности расследуемых дел, напр., тяжкого преступного деяния или интересующего власть земельного или крестьянского дела. В чисто уголовных делах состязательный порядок – суд – обнимает производство по менее важным деяниям, напр., убийству в драке, нанесению ран и увечий, разбоям и татьбам без поличного и т. п., причем это производство происходит по правилам производства гражданского, допуская даже примирение. Дело начинается «по жалобницам»; стороны по «приставной грамоте» приглашаются в суд. Последний обычно происходит в определенные, указываемые особыми грамотами для всей данной области сроки. Если истец (обвинитель) являлся, а ответчика (обвиняемого) на суде не было, то истец получал бессудную грамоту, удовлетворяющую его требования. Неявка истца влекла освобождение ответчика от суда. В случае явки обеих сторон дело двигалось в состязательном порядке, т. е. каждая сторона излагала свои требования и подтверждала их доказательствами [19] . Вслед за этим постановлялся приговор. Розыскной порядок – сыск – направлялся на расследование тяжких преступных деяний: убийство, разбой, татьба с поличным, поджог и т. д., обычно караемых смертной казнью. Сыск не связан был законными сроками и всегда соединялся с пыткой.
19
Доказательствами были: сознание обвиняемого, послушество (свидетельские показания), обыски (дознание через окольных людей), поле или судебный поединок с предшествующим крестным целованием (суд Божий), позднее – само крестное целование и жребий.
Первоначальный сыск, введенный у нас Иоанном Грозным, весьма напоминает германский порядок, установленный по Бамбергскому уложению 1507 г. и Каролине 1532 г. Губные старосты должны были объезжать свои округа и расспрашивать местных жителей, «кто у них тут в губе лихих людей, татей и разбойников, и к кому разбойники и тати приезжают и разбойную рухлядь привозят и от кого на разбои ездят и кому разбойную рухлядь продают за разбойное. И на кого на обыску скажут, что они лихие люди, тати и разбойники <…> и истцов им нет, и старостам по тех людей по обыску посылати, а велети им имати и ставити пред собой, и како пред старостами поставят, старостам тех людей по обыскам в разбое пытати» [20] .
20
<…> Способы пытки были различны <…> Как, однако, ни ужасны были формы наших пыток, они не достигали той виртуозной утонченности, которую внес в это дело Запад <…> При совершении пытки должны были присутствовать все судьи <…> и пыточные речи записывались
В эпоху Уложения 1649 г. розыскной порядок укрепляется, постепенно вытесняя из области уголовного правосудия остатки состязательного процесса. Для начала преследования за тяжкие преступления по общему правилу не требуется «истца». «А не буде на кого в смертном деле челобитчика, и по таким делам за мертвых людей истец бывает сам царь». Таким путем на первый план выступает государственный элемент преследования преступлений, а личный элемент вместе с последним и состязательное начало постепенно отодвигаются в тень. Петр I доводит розыскное судопроизводство до крайних пределов. Краткое изображение процессов говорит: «<…> процесс есть, когда судья ради своего чину, по должности судебной вопрос и розыск чинит, где, каким образом, как и от кого такое учинено преступление». Указом 1697 г., как известно, Император доводит до логического конца начало, ранее подлежавшее применению лишь в особо важных случаях, именно повелевает решать розыском все дела без исключения, не исключая и гражданских. Розыскное начало проникает также законодательство Екатерины II и Александра I, откуда переходит и в Свод Законов.
По Своду Законов маловажные дела ведались исключительно полицией (земский суд). По делам более серьезным органы следствия были отделены от органов суда. Производство следствий (до 1860 г.), по общему правилу, сосредотачивалось в руках городской и земской полиции под общим наблюдением прокуроров и стряпчих и высшим надзором гражданских губернаторов, причем в указанных в законе случаях, при следствии должны были присутствовать депутаты от того «ведомства» (духовенство, военные, купцы, мещане и т. д.), к которому принадлежал обвиняемый. Следствие разделялось на предварительное и формальное и производилось втайне. Предварительное следствие должно было установить, действительно ли имело место происшествие, заключавшее в себе признаки преступного деяния, и привести в известность все обстоятельства, указывающие на такое деяние. Формальное следствие направлялось на то, чтобы обнаружить и привести в полную ясность и известность, над каким лицом или имуществом учинено преступное деяние, в каком действии оно состояло, каким способом, когда, где, кем, с намерением или без намерения учинено и т. д., так чтобы суд не мог встретить никакого затруднения или сомнения в постановлении приговора. Поводами к начатию следствия могли быть: извещение, а также молва и слух, жалоба, донос, явка с повинной, доношения прокуроров и стряпчих. Если имеющиеся улики вызывали сильное против кого-либо подозрение, то предписывалось брать подозреваемое лицо для допроса и исследования, несмотря ни на какие личные его преимущества. Материал, добытый допросом (в присутствии депутатов), подробно записывался. Против обвиняемого принимались меры для пресечения ему способов уклонения от следствия и суда (содержание в тюрьме и при полиции, домашний арест, полицейский надзор, отдание на поруки). Затем допрашивались свидетели (непременно под присягой, также в присутствии депутатов), давалась им, если требовалось, очная ставка с обвиняемым и производился, также если было нужно, повальный обыск (допрос окольных жителей). Оконченное следствие отсылалось немедленно в надлежащее судебное место, где все «дело» вносилось в дежурную книгу, проверялось по описи и снабжалось дальнейшими необходимыми справками. Вслед за этим из дела составлялась выписка или докладная записка, где излагались существо и ход дела, приводились справки (о летах, судимости, заслугах и т. п.) и выписки из законов, и дело вносилось для доклада и решения в присутствие. В нужных случаях суд мог подвергать подсудимых вторичному допросу и, если подсудимый запирался, а подозрение было основательно, должен был, «без истязаний, уликами, а в случае нужды – увещанием священника привести к открытию истины». Но передопрос не был обязательным, и решение суда могло состояться немедленно по выслушании докладной записки, причем, по общему правилу, на рассуждение полагалось не более трех часов; мнения объявлялись членами суда, начиная с младшего; в случае разногласия производилось «словесное прение», и дело решалось по большинству голосов. При этом, если присутствующие рассуждали несогласно с законами, то секретарь суда, хотя и не имевший голоса в решении дела, обязан был представить им о том «с должною благопристойностью» и в случае неуспеха для оправдания своего записать свое представление в журнал. Приговоры и мнения надлежало составлять «по прилежном рассмотрении» всех обстоятельств дела и основывать на существе доказательств и точном разуме законов, а не «на едином лишь судейском рассуждении». Общим правилом было, что чем более тяжко обвинение, тем сильнее должны быть и доказательства. Все доказательства распадались на совершенные и несовершенные. На первом месте стояло собственное признание подсудимого, «лучшее свидетельство всего света». Далее шли совершенные доказательства <…> Окончательный подсчет доказательств, конечно, принадлежит суду. К наказанию подсудимый мог быть приговорен только на основании «точных (совершенных) доказательств или явных улик». Доказательства несовершенные, совокупно взятые, могли образовать совершенное доказательство. Если налицо только «некоторые улики», то, судя по их важности, подсудимый оставлялся в подозрении или отдавался «под надежное поручительство в добром впредь поведении» (что, однако, не освобождало его от подозрения), или обязывался принести присягу для очищения от подозрения, а если это грозило клятвопреступлением, – дело «предавалось воле Божией». Оставленного в подозрении общество мещан и крестьян могло не принять в свою среду, и он подлежал ссылке на житье в Сибирь. Если не было никаких улик, выносился оправдательный приговор.
Уездные суды выносили решения лишь по менее важным делам. Если же наказание заключалось в лишении всех или всех особых прав, в смертной казни, ссылке в каторжные работы, на поселение или на житье, в заключении в исправительные арестантские роты, рабочий дом, смирительный дом, крепость с потерей прав, – то постановлялось лишь «мнение» суда, и дело поступало на ревизию и решение палаты уголовного суда, а оттуда на утверждение к начальнику губернии. Кроме того, ряд дел, напр., дела почетных граждан, дворян и чиновников, приговариваемых к лишению прав; <…> подлежали перенесению на ревизию Правительствующего Сената. Здесь дело решалось окончательно, если сенаторы департамента и обер-прокурор приходили к единогласным выводам, иначе дело переносилось в Общее Собрание. Решение Общего Собрания должно было поступать на просмотр Министра Юстиции <…> Во всяком случае на Высочайшее усмотрение вносились дела о дворянах и чиновниках, приговариваемых к лишению прав, а также дела, по которым крепостные люди участвовали в преступлении со своими помещиками.