Христианская альтернатива революционным потрясениям в России. Избранные сочинения 1904–1907 годов
Шрифт:
Насколько мы сами мало продумали защищаемую нами основу и мало заботимся о выяснении истинного её характера, видно из того, что для слишком многих из нас в формуле русского самодержавия слово «самодержавный» как будто дороже слов «Божией милостью». Между тем, именно слова «Божией милостью» и определяют характер русского самодержавия, делая его прямой противоположностью деспотизма. Признавать источником власти «Божию милость» значит признавать для себя обязательной верность Богу и конституции правды Божией, значит признать себя обязанным быть верховным ревнителем о правде Божией и о благе страны и всех народов, её населяющих, по разуму и по логике правды Божией, значит требовать от всех сановников быть тоже ревнителями дела честного осуществления правды Божией в жизни, быть тоже безусловно верными конституции правды Божией, значит высоко дорожить сердечным единением со всеми добрыми силами всех управляемых народов, согласно Божией правде, разумной любви к ближним при свете любви к Богу всем разумением. Вот что дорого для нас в идеальной основе самодержавия. Мы не хотим променять конституцию правды Божией не только на конституцию, навязываемую России [30] ,
30
Н. Неплюев имеет в виду навязанные императору Николаю II учреждение Государственной Думы и подписание Манифеста «Об усовершенствовании государственного порядка» после революционных волнений 1905 года. Эти акты означали конец существования в России неограниченной монархии, однако трактовались современниками неоднозначно. Одни воспринимали их как введение конституции. Другие, настроенные монархически, в т. ч. и Н. Н. Неплюев, полагали, что «самодержавие законом не отменено, учреждение Думы нисколько принципу самодержавия не противоречит…» (см. «Докладная записка Н. Н. Неплюева на имя Государя Императора Николая II» на с. 357 настоящего издания).
Мы обязаны громко сказать, что слова «Божией милостью» понимаем не в смысле придания авторитета Божией правды и Божией святыни всякому распоряжению власти, а именно в смысле нравственной обязанности для всех русских людей, одинаково для царя, для сановника, для знатного и простолюдина, для богатого и бедного, для учёного профессора, студента, гимназиста, грамотного и неграмотного крестьянина, епископа, священника и мирянина, признавать конституцию правды Божией, подчиняться ей и быть ей верными умом, сердцем и жизнью.
Мы не променяем мирное, дружное сердечное единение царя, его правительства и всех классов русского народа на основе вечных законов этой конституции правды Божией, той широкой свободы добра, той мирной гармонии жизни и того мирного благоденствия страны, объединённой цементом любви в одно органическое целое, с душой, полной святыней и светом, которые соответствуют торжеству дорогой нам основы, на ту грубую борьбу сословий, общественных классов, политических и социальных партий, от которой так страдают все народы Европы, которую и нам хотят навязать люди, не верующие в Бога и в правду Его, под предлогом, будто это общий закон эволюции и общий признак высшей культуры политической и социальной жизни.
Мы не хотим променять эту истинную свободу добра, без свободы зла и преступлений, то истинное равенство перед законом и правами, соответствующими общим обязанностям верности той же конституции правды Божией, без анархии своеволия ни сверху, ни снизу, без нелепого бесправия власти и неограниченности прав своеволия народного, того истинного братства, которое логично вытекает из правды Божией и требуется верховным законом конституции правды Его, к которым неизбежно приведёт нас верность нашей идеальной основе и честное осуществление её в жизни, на ту лживую свободу, которую хотят навязать русскому народу представители освободительного движения, чудовищные образчики которой так скорбно испытала на себе Россия [31] , ту свободу лжи и преступлений, которая исключает всякую возможность свободы добра, на то лживое равенство, при котором хотят зло приравнять добру, ложь – правде, подлость – благородству геройства и мерзость злобы – святыне любви, на то лживое братство, которое полагают в праве насилия и грабежа, предъявления братских прав без признания за собой братских обязанностей!
31
Имеются в виду революционные события 1905 года.
Вот что для нас дорого в основе самодержавия милостью Божией, что вместе с нами будет дорого всем добрым силам единой России, если будет разумно выяснено и ясно высказано нами! Вот та великая святыня, за которую стоит бороться крепкой борьбой и с радостью умереть, если это окажется необходимым! Вот то слово, своё национальное слово, которое Россия призвана самостоятельно сказать мятущимся в злобной политической и социальной борьбе народам земли, то святое слово, которое святая Русь должна написать и высоко воздвигнуть на святом стяге, то святое и нужное во благо человечеству дело, которое мы признаём призванием России, измена которому будет величайшим преступлением, величайшим позором, величайшим несчастьем не только для России, но и для всего человечества.
Мы обязаны громко сказать, что всё, что в жизни России не соответствовало идеальной основе самодержавия «Божией милостью», что было изменой конституции правды Божией и в результате привело нас к ужасу и позору нами переживаемого, мы признаём искажением дорогой нам основы жизни и каемся за себя и за всю Россию, что искажения эти так долго терпели, допускали, по недомыслию оправдывали, по малодушию делаясь даже пособниками и соучастниками их. Мы обязаны громко сказать, что признаём за национальный грех и национальный стыд то, как мало русские люди понимают права и обязанности, соответствующие конституции правды Божией, давно по букве им дарованной; как мало они умеют любить и уважать в прошлом русского народа то, что было в нём доброго; как легко верят тем, которые огульно проклинают всё это прошлое, выдавая одно зло за отличительные черты идеальных основ национальной жизни и русской правды; как мало заботились о духовном воспитании русских детей, о том, чтобы умы и сердца их были упорядочены любовью по требованиям верховного закона конституции правды Божией; как мало ревновали о том, чтобы
Всё это воистину великий национальный грех, великий национальный стыд; во всём этом необходимо покаяться, чтобы все поняли, что мы хотим честно осуществлять идеальную основу самодержавия Божией милостью, а не коснеть в рутине жизни, ничего общего с этим началом не имеющей, что мы не оправдывать хотим те преступные искажения начала самодержавия, которым и приписываем зло нами переживаемого, а, напротив, осуждаем их и зовем не вернуться назад, а идти быстрыми шагами и неуклонно вперёд по пути мирного прогресса к мирному благоденствию честного осуществления идеальной основы самодержавия, свято хранящего конституцию правды Божией.
Такое точное выяснение нашего понимания первых двух идеальных основ: «православия» и «самодержавия», само по себе выясняет наше понимание третьей основы – «народности», наше понимание национальной идеи, того самобытного «слова», которое призвана Россия сказать человечеству, того национального «дела», которое она должна осуществить в собственной жизни, выстрадать во благо всему человечеству, как драгоценный опыт им в ней пережитого. Говорю – выстрадать, потому что долго придётся «бороться крепкою борьбою» не только с врагами русской идеи и русского дела, но и с ветхим человеком в себе, с ветхой рутиной собственной жизни, чтобы осуществить наш светлый идеал мирного благоденствия страны, единой, могучей и тесно сплочённой цементом любви на православной основе Божией милостью самодержавия, неизменно верно хранящего вечные законы конституции правды Божией.
Вдобавок к этому надо только ещё громко сказать, что клевещут на русскую народность те, не только враги, но и не по разуму ревнующие из нас, которые понимают верность русской народности как вражду против всего не русского и не православного. Наш великий Достоевский понимал это иначе и лучше, предрекая грядущего богатыря русского «всечеловека», обнимающего любовью всё человечество, примиряющего все народы земли, своей любовью сплачивая их в одну любовь. Это идеал верный и неизменный потому, что это Божия правда, высшее и наиболее разумное понимание конечных целей мира и требований конституции правды Божией. Следует ли из этого, что мы должны стать космополитами, стушевать все национальные особенности наши, отказаться от всякой самобытности, во имя любви ко всему человечеству быть позорно равнодушными к нашей России, врагами её могущества и славы? Конечно, нет. Для этого нам нужно быть самобытным русским богатырём, сознательно воплощающим в себе национальное «слово», сознательно и самобытно служащим на русское дело. Надо, чтобы Россия была могущественна и славна, только тогда её «всечеловечество», её всё человечество объемлющая любовь будет иметь характер свободного изволения любви, а не трусости и заискивания, не самооплевания и раболепной подражательности слабого, не умеющего уважать себя народа, перед народами более сильными и более уважающими свою самобытность.
Скажем громко, что мы высоко дорожим нашей народной самобытностью и признаём право на самобытность за всеми другими народностями, что уважение и любовь к самобытной России не суживает сердце наше до неумения любить и уважать всё доброе и всех сынов «света», всё, что достойно любви и уважения у других наций, что русская идея, наше национальное слово, русское дело, наше национальное призвание, не есть вражда, а напротив, разумная любовь, согласно высшему закону конституции правды Божией, любовь не только к своим и друзьям, но и к врагам, ко всем тем врагам русской идеи и русского дела, из любви к которым, из желания блага которым мы не можем делать иного, как громко говорить наше «слово», крепкой борьбой бороться за наше «дело». Для всех врагов наших, ненавидящих это «слово» и это «дело», будь то евреи, поляки, финны, русские, социалисты, анархисты, космополиты-интеллигенты, сбитые с толку представители учащейся молодёжи или бунтующие крестьяне, для всех них, честно руководствуясь искренней к ним любовью, мы ничего лучшего пожелать не можем, как торжества нашего «слова», из хаоса умов и сердец мир стройный созидающего, торжества нашего «дела», вместо злобной борьбы политической и социальной, на цементе любви мирное благоденствие страны водворяющего. Мы любим их не в смысле оправдания зла в них, малодушного пособничества им и недомыслия уживчивости с ними, но горячее негодование наше на всё, что ложь в их умах, на всё, что зло в сердцах их, на всё, что подло в их делах, – бесконечно более разумная, дальновидная и более доброкачественная любовь к ним, чем ласкательство и пособничество во зле тех, кого они считают друзьями своими. Они этого не понимают и, может быть, долго не поймут, но мы должны сознавать это, так думать и чувствовать, чтобы, «борясь крепкой борьбой», чувствовать себя верными нашей национальной идее и нашему национальному делу, чтобы сознавать святыню, нами защищаемую и святиться этой святыней, а не быть опалёнными нечистым, кощунственным к ней отношением.