Христианская альтернатива революционным потрясениям в России. Избранные сочинения 1904–1907 годов
Шрифт:
Больно видеть так настойчиво отвергаемым, как нечто не заслуживающее внимания, то, что дороже жизни, чему отдана вся жизнь, что путём больших скорбей и трудов достигнуто, доказано, осуществлено. Много лет я переживал эту скорбь; ясно видел, что нужно для человечества, громко указывал на зло, предлагал определённую программу исправления зла, доказывал на деле, опытом жизни, возможность осуществления предлагаемой мною программы, наглядную благотворность практических результатов её и имел скорбь видеть, что все мои слова остаются «гласом вопиющего в пустыне», что опыт жизни моей отвергается, как «несбыточная утопия»; имел скорбь присутствовать при явном для меня легкомысленном стремлении человечества в пропасть анархии, в бессмысленный и жестокий хаос свободы разнузданности скотоподобных индивидуальностей. И больно, и страшно, и бесконечно жалко, стыдно было присутствовать при разыгрывании человечеством, с видом озабоченной деловитости самоуверенных и самодовольно практических дельцов, жалкой комедии музыкантов из басни Крылова, серьёзно озабоченных тем, как по-новому рассесться, не умея додуматься до того, что надо перестать быть ослом, козлом и косолапым мишкой, называя «несбыточной утопией» всякую программу упорядочения жизни, требующую прежде всего перестать быть скотоподобными.
И вот громко заговорила сама жизнь, такими яркими и грозными фактами, что сами факты эти бесконечно красноречивее меня доказывают основательность моих взглядов и моей оценки той рутины, которая логично привела к ныне переживаемому. Эти факты
Происходящее не радует меня, и ничего доброго я не ожидаю от того «освободительного движения», которым так многие из вас увлекаются. Самый факт освободительного движения от рутины жизни я признаю вполне законным и желательным явлением, вполне совпадающим с моими личными убеждениями, с делом всей моей жизни. Факт – буква, характер факта – его животворящий дух. Характер современного освободительного движения и отношение к нему всех слоёв русского общества таков, что я жалею, что дожил до этого позорного времени, что самые слова «освободительное движение» стали отвратительными для меня, – синонимом глупости и подлости, клеймо которых горит на всей современной жизнедействительности, что мне страшно, до смерти скорбно и стыдно за вас, представителей учащейся молодёжи, надежду страны, за вас, дорогие товарищи, как и за все слои русского общества, без исключения, при виде того, какие чувства внушает к себе это освободительное движение, и как к нему относятся. Всегда я видел язвы русского общества, но, всё же, питал бы к ним более любви и уважения, если бы не знал, каким освободительным движением могут увлечься мои соотечественники, и как могут отнестись к этому освободительному движению и друзья, и враги его.
Более того, сознательно и по совести я предпочитаю прежнюю рутину, со всеми её ненавистными для меня пороками, современному освободительному движению, затмившему нравственной чудовищностью своей все самые отвратительные пороки той вековой рутины, против которой оно ополчилось. Сознательно и по совести я предпочитаю моих упорных врагов, самых худших представителей той рутины, против которой я всю жизнь боролся, – тем главарям освободительного движения, которые выступили их обличителями, судьями и палачами. Всё относительно в этом мире. Представители рутины жизни казались мне чудовищными врагами всякой разумности и всякого блага в жизни, теперь они кажутся мне разумными и добрыми, справедливыми и честными по сравнению с теми, кто выступил их обличителями, кто хочет их устранить, чтобы собой их заменить!
У меня в оценке людей и жизненных явлений иное мерило, чем у вас, – вера моя и идеал веры моей. Не будем ошибаться, разница между нами только в том, что для меня вера расширяет мои земные представления до полной гармонии мировой жизни, до стройного согласования правды и добра земной жизни с внеземным пониманием первопричины бытия и конечных целей мира, с вечной правдой и вечным добром. Правда и добро для меня, верующего, и для вас, неверующих, одни и те же, для меня они – мировая реальность, для вас они – беспочвенный мистицизм, а всё же, никакой иной правды, кроме той же мистической правды, вы не придумаете и никакого иного добра, кроме всё того же мистического добра – вы не знаете.
Для вас, как и для меня, добро – то, что ставит общее счастье выше своекорыстных расчётов, что объединяет в одну разумную мирную гармонию, что приводит к общему мирному благоденствию, что гарантирует свободу всех достигать этого добра, осуществлять это добро. Не верю, чтобы вы согласились не признать этой правды добра, если она не затемнена для вас партийными софизмами и слепой страстью низких инстинктов злобы, мстительности и желания осилить во что бы то ни стало политических врагов ваших, как не верю и тому, чтобы вы при тех же обстоятельствах могли бы хладнокровно принизить себя до признания правдой и добром – неразумного, лжи, несправедливости, клеветы, коварства, подлости, корыстного себялюбия, распыления злобы, грубой борьбы, хаотического беспорядка жизни и отношений, широкой свободы зла и беспорядка, при полном отсутствии свободы добра и порядка.
Отнесёмся же трезво, с точки зрения этого общего для нас понимания правды и кривды, добра и зла, как к рутине жизни, подготовившей позорное настоящее, так и к современному освободительному движению, чтобы трезво ответить себе на вопрос о том, лучше ли оно прежней рутины и обещает ли для человечества лучшее, пока оно остаётся верным своему специфическому характеру Отнесёмся трезво и к тому, кто же лучше: представители прежней рутины или представители ополчившегося против них освободительного движения? Отнесёмся одинаково трезво критически к тем и другим, к тому и другому жизненному явлению, чтобы самостоятельно и сознательно избрать дорогу правды и добра, не оставаясь в яме рутины и не идя слепо вослед руководителей освободительного движения, может быть, в худшую яму широкой свободы зла, широкой свободы проявления злой индивидуальности необузданных скотоподобных существ, полагающих свою свободу в бесправии всех, в полном отсутствии свободы от них добра и добрых. Может быть, вы и согласитесь со мной, что единственная польза, какую можно ожидать от современного освободительного движения, – невозможность дальнейшего коснения в позоре вековой рутины, когда на опыте изведают и невозможность коснеть ещё в большем позоре грубой оргии освободительного движения, как его теперь понимают.
Многое я находил неразумным в рутине жизни. Неразумно было в ней то, что не подготовляли миллионов русского народа к способности быть свободными, не злоупотребляя свободой, а предпочитали обуздывать злую волю, воображая, что могут бессрочно обуздывать её, ничего не делая для того, чтобы и интеллигенция страны представляла из себя волю добрую по свободному изволению ума и сердца. Неразумно было то, что не подготовляли лучшего будущего для России разумным воспитанием воли к добру ни в каких школах, ни в низших, ни в средних, ни в высших, ни в «светских», ни в «духовных». Неразумно было стране, составленной из множества разнородных национальностей, поддерживать государственное единство исключительно мерами принудительными, не только не заботясь о том, чтобы внушить любовь к России всем её составным частям, а, напротив, всё делая для того, чтобы внушить к ней ненависть. Неразумно было признавать устоями русской государственности православное христианство, ничего не делая для организации жизни на основах веры, для воспитания народа в сознательной вере, для выяснения определённой программы мирного прогресса в направлении созидания мирного благоденствия страны по логике веры; признавать основой государственной жизни самодержавие «Божьей милостью» и не заботиться о том, чтобы сановники были людьми Божьими, признающими для себя обязательной конституцию правды Божией, правды Высшей Любви и Высшего Разума мира; признавать основой государственности «народность» и ничего не делать для того, чтобы все народы, населяющие Россию, могли объединиться в чувстве сознательной любви и сознательного уважения к русской господствующей и объединяющей народности. Неразумно было желать мира, порядка и благоденствия страны, во имя этих принципов предъявлять требования и в то же время мириться с религиозной, социальной
Всё это было глубоко и возмутительно неразумно в рутине жизни. Исправить это можно только, задавшись более разумными целями и избрав для достижения этих целей более разумные пути.
В чём же проявляет себя разумнее рутины современное освободительное движение? Во всём оно ещё менее разумно, и пути, им избранные, ещё более нелепы. Оно призывает к свободе людей, совершенно не дисциплинированных ни любовью, ни свободными традициями, ни привычкой пользоваться свободой без злоупотребления ею, умея уважать и чужую свободу; они призывают к свободе не во имя возвышенных и благородных чувств, а возбуждая в массах низменные порочные инстинкты корысти, зависти, мстительности, зовут народ не на мирный праздник свободы добра, а на отвратительную, глупую и подлую оргию свободы зла, насилия и преступлений! Они требуют не более разумного воспитания грядущих поколений для обеспечения лучшего будущего, а отрицают необходимость всякого воспитания и всякой дисциплины, систематично развращают детей и юношей, лишая их облика человеческого, призывая их к бездельничанью, к политической агитации, к грубым обструкциям, к нелепым забастовкам в деле образования, доводя их до позора беснующихся психопатов и психопаток! Они даже не понимают разумного блага объединения многих народов в одно мирное единство и жизненного значения объединяющих начал. Вместо того, чтобы механический агломерат единой России разумно возвысить до органического единства сознательного братства народов, тесно сплочённых высокими и благородными чувствами любви и уважения друг к другу, высоко дорожа благами жизни в братском общежитии России, они легкомысленно поощряют эгоистичные стремления отдельных народностей к расчленению России, к уничтожению всего связующего в одно целое, объединяющего. Легкомысленно и неразумно они толкают народы на путь национального эгоизма, на путь шовинизма и бесконечной национальной борьбы со всеми отъединившимися народами. На место прежних устоев государственной жизни они не предлагают никаких новых, на место религии – никаких идеальных основ, имеющих какую-либо разумную надежду быть общепринятыми, на место самодержавия Царя – самодержавие толпы, на место национальности – грубый эгоизм самоопределяющихся индивидуальностей, не сдерживаемых в своём безграничном своеволии ничем: ни любовью к Богу, ни любовью к родине, ни какими-либо нравственными понятиями. Всё это, очевидно, ещё менее разумно, чем прежняя рутина, и настолько менее разумно, что я сознательно, чтобы не поссориться окончательно с собственным разумом, из двух зол выбираю меньшее, выбираю сравнительно более разумное, если надо выбирать, то выбираю рутину, хотя предпочитаю и вам советую не выбирать ни того, ни другого, а встать на путь разумного созидания добра и мирного благоденствия, одинаково отвергнув как неразумную рутину, так и ещё менее её разумное «освободительное движение» с тем специфическим характером, какой оно теперь имеет.
Нужно ли перечислять другие причины, по которым я нахожу, что современное освободительное движение хуже вековой рутины и представляет ещё худший путь для достижения правды, добра и мирного благоденствия в жизни? Для вас, поклонников разума, верующих именно в разум человеческий, всего более убедительным должно быть то, насколько разумно или неразумно то или другое жизненное явление. Перечислю кратко и другие пункты сравнения. Рутина не всегда была на стороне правды, подчас была и лицемерна, но признавала ложь за зло, а «освободительное движение» возводит ложь в принцип, говорит о нравственном праве «святой лжи», и потому для меня оно хуже рутины. Рутина не всегда была честна, бывали случаи злоупотреблений и казнокрадства, а освободительное движение возводит воровство и грабежи в официальный пункт своей программы, цинично призывает к грабежам и насилиям, цинично признает все средства дозволенными для того, чтобы разорить своё отечество, довести его до банкротства; для меня оно очевидно несравненно хуже рутины! Рутина часто действовала насилием и подвергала казням людей, желавших произвести насилие над «существующим строем», а освободительное движение, не разбирая правых и виноватых, производит грубые насилия над целой страной, под предлогом стачек лишая всю страну свободы передвижения, свободы корреспонденции, свободы труда, свободы промышленности и торговли, подвергая казням лиц, ей неугодных, без гласного суда, без всяких судебных гарантий справедливости своих тайных приговоров, побуждает ко всяким насилиям над личностью и имуществом безразлично, руководя этими насилиями или принимая за них полную нравственную ответственность, оправдывая и восхваляя их на страницах «освободительных органов». Для меня очевидно, что вековая рутина была менее представительницей насилия, менее принципиально и систематично действовала путём насилия, чем современное освободительное движение, которое в этом отношении хуже её, представляет менее гарантий свободы личности и уважения к её правам. Не всегда отличалась рутина благородством и возвышенностью целей и путей, избираемых ею для достижения этих целей. Только слепая вражда и грубая несправедливость могут утверждать, что цели эти не имели часто и благородного, и возвышенного характера, не имели часто мотивом искреннее желание общего блага. Отдельные представители власти сами часто погрешали против благородства и возвышенности, но никогда власть не доходила до циничного оправдания зла и подлости, до призыва народных масс к свободе зла и преступлений, к самодовольной подлости, как это делает современное «освободительное движение». Рутина слишком мало заботилась о разумном созидании мирными путями мирного благоденствия, слишком успокаивалась на призрачном единстве людей и народов, распылённых злобой и эгоизмом, отсутствием цемента любви, слишком успокаивались на внешнем порядке и благочинии, никогда, однако, не призывая к злобе, вражде и борьбе, никогда не натравливая одних на других, одни слои населения и классы общества на другие. «Освободительное движение» принципиально враждебно мирному единению и мирным путям созидания мирного благоденствия, систематично призывает к вражде, мстительности и коварству, систематично натравливает одни слои населения на другие и уж очень умственно близоруко, если не понимает, что этими путями ведёт Россию не к мирному единению и мирному благоденствию, а к хаосу хронической безысходной борьбы. Вот почему я сознательно предпочитаю этому «освободительному движению» вековую рутину, сознательно признаю даже худших представителей этой рутины людьми умными, благородными и честными, сравнительно с самодовольными ворами и разбойниками, убеждёнными проповедниками воровства, разбоев и насилий, какими себя выказали представители современного «освободительного движения», во всём позоре своей безыдейности, безыдеальности и беспринципности. Думаю, дорогие товарищи, что и с вашей стороны было бы разумно и справедливо не закрывать глаза на всё это и не делаться пособниками худшего зла из слепой ненависти не столько ко злу вековой рутины жизни (допросите о том честно совесть свою), как из ненависти к тем социальным формам, к той политической организации, которые стесняют свободу своеволия вашего, свободу широкого проявления вашей индивидуальности. Не ошибайтесь, не обманывайте себя! Побуждения ваши не так чисты и не так возвышенны, как вас уверяют и как вы сами это думаете. Если бы вами руководило чистое и высокое желание общего блага, вы бы давно с отвращением и ужасом отвернулись от грязи и низости современного «освободительного движения», вы бы почуяли и умом, и сердцем, что оно хуже вековой рутины, подготовляет ещё худшее будущее, и стали бы на честную дорогу разумного и мирного созидания благоденствия страны, отвергнув разом и неразумное коснение во зле рутины, и ещё менее разумное беснование по программе злобы, разъединения и вражды современного «освободительного движения».