Хроника расстрелянных островов
Шрифт:
В ночь на 15 сентября генерал Хенеке направил на паромах «Зибель» два батальона 162-го пехотного полка. Каково же было его удивление, когда паромы под утро вернулись обратно на Виртсу! Оказывается, в проливе Муху-Вяйн их обстрелял советский сторожевой катер, и они повернули назад.
В полдень два батальона 162-го пехотного полка были высажены наконец на Муху, а утром 16 сентября прибыли 176-й пехотный полк и вся артиллерия поддержки. Имея в кулаке всю дивизию и приданные ей усиленный 161-й разведывательный батальон и артиллерию поддержки, генерал Хенеке бросил против разрозненных подразделений моонзундцев
Поздно вечером Хенеке собрал на совещание командиров полков. Выслушав их доклады, он принял решение утром 17 сентября начать форсирование мелководного пролива Вяйке-Вяйн с тем, чтобы не дать возможности русским подразделениям создать укрепления на восточном побережье Саремы и подбросить подкрепления. В дальнейшем, с захватом плацдарма на Сареме, 151-й пехотный полк должен был наступать по центру острова на Курессаре, 162-й — продвигаться по южной части острова, а 176-й полк — действовать вдоль северного берега Саремы в направлении на бухту Трииги и поселок Кихельконна с задачей не допустить переправы русских на соседний остров Хиуму.
Наступление дивизии Хенеке назначил на 7 часов утра.
Ровно в семь часов утра немецкие самолеты начали бомбардировку ориссарских позиций. Им помогала артиллерия, установленная на западном берегу Муху. От пристани Талику и до полуострова Кюбассар то и дело вырастали смерчи огня и дыма.
Лейтенант Кабак со своими саперами укрылся в дзоте, расположенном в сорока метрах от начала дамбы. Из дзота шли электрические провода ко всем заложенным на дамбе и на побережье фугасам и камнеметам. Кабак оставил с собой несколько опытных саперов, остальных отправил вместе с политруком Буковским в тыл, к деревне Пейде, где они должны были по приказанию майора Навагина готовить противопехотные мины.
Воспользовавшись коротким затишьем, когда самолеты заходили на новый круг, Егорычев вышел из дзота и поднялся на бруствер траншеи. В бинокль он стал рассматривать противоположный конец дамбы.
— Ну, как дела, товарищ Егорычев? — услышал он голос начальника политотдела БОБРа, незаметно подошедшего сзади.
— Да вот поглядите в сторону Муху, товарищ полковой комиссар, — протянул Егорычев бинокль, но Копнов отказался.
— Мой посильнее вашего будет, старшина, — ответил он и поднес свой морской бинокль к глазам. — Ясное дело, фашисты начинают наступление. Вон справа идут лодки. А слева…
Егорычев не расслышал начальника политотдела. Внимание его привлек бомбардировщик, сбросивший бомбы на дзот. Он видел, как четыре маленькие точки оторвались от фюзеляжа и со свистом летели прямо на голову.
— Бомбы, товарищ полковой комиссар! — закричал Егорычев и стащил Копнова в траншею. — Скорее в дзот! — подтолкнул он его, и едва они успели перешагнуть порог, как поблизости раздались взрывы. Амбразуры засыпало землей.
— Вовремя успели, — покосился Копнов на смущенного Егорычева. — Начинают фашисты форсирование пролива, — обратился он к Кабаку. — За дамбу саперы отвечают.
— Так точно, товарищ полковой комиссар! Приберегли еще сюрпризики для гитлеровских солдат, — ответил Кабак и показал на оголенные концы электрических
— Вижу, встречать непрошеных гостей будете не с пустыми руками, — дотронулся Копнов до провода. — Главное — не пропустить по дамбе фашистские танкетки и артиллерию, товарищи!
Егорычев проводил Копнова по траншее до опушки леса, где стояла машина начальника политотдела. Вернувшись к дзоту, он увидел в проливе, справа и слева от дамбы, плывущие быстроходные лодки и амфибии. С ориссарских позиций моонзундцы открыли по ним огонь. Поглядел на дамбу — никого нет. Лишь три «юнкерса» летали над ней взад и вперед.
В районе Ориссаре громыхнул сильный взрыв.
— Савватеев работает. Узнаю по почерку, — проговорил Кабак. — Пирс подорвали.
— Немцы на дамбе, товарищ лейтенант! — крикнул Тарабаров. — К нам идут.
Кабак взял у Егорычева бинокль: действительно, немецкие солдаты пробрались по откосам дамбы, а некоторые, должно быть саперы, ползли по проезжей части дороги, в руках у них были миноискатели.
— Подготовиться к работе!
Егорычев, как в мирное время на учениях, соединил провода, включил подрывной мостик и проверил цепь.
— Готово!
— Давай, тезка! — скомандовал Кабак.
Егорычев резко повернул ключ подрывной машины — и тут же на дамбе раздался оглушительный взрыв.
— Смерть фашистам! — крикнул Кабак.
Мощный взрыв потряс воздух: торпеда и глубинные бомбы, подаренные катерниками, разворотили дамбу. Движение немцев было приостановлено.
К полудню десанту противника удалось зацепиться за восточный берег Саремы. Особенно жестокий бой разгорелся за Ориссаре, где насмерть стояли два батальона 46-го стрелкового полка майора Марголина. Часть сил немцы бросили к дамбе. Прячась в прибрежных камышах, рота автоматчиков подошла к дзоту саперов. Но за несколько минут их упредил лейтенант Савватеев, пришедший с Ориссарского пирса с политруком Тролем и двумя красноармейцами. Остальных бойцов своей инженерной роты он заранее отправил к майору Навагину в район деревни Пейде.
— Немцы идут по камышам, Григорий Васильевич, — предупредил он лейтенанта Кабака. — Мы чуть было не наткнулись на них.
— Встретим по-саперски, — хладнокровно произнес Кабак.
Он помог сержанту Тарабарову вытащить из дзота станковый пулемет и установить его на бруствере траншеи. Ждать пришлось недолго. Из камыша автоматчики высыпали на дорогу, но длинная очередь «максима» заставила их отпрянуть назад. В сторону дзота полетели красные ракеты, указывая направление летавшим вдоль побережья «юнкерсам». Тут же два самолета снизились над дзотом и сбросили шесть бомб. С дзота слетел верхний накат из бревен.
— Будем отходить, — принял решение Кабак.
По ходу сообщения саперы вышли на опушку леса. В воздухе над ними висели «юнкерсы». Одна из бомб разорвалась совсем близко от саперов, и осколком ранило в руку Тарабарова.
— Что, сержант, кусаются? — участливо спросил Кабак.
— Как осенняя муха.
— Давайте я помогу вам «максим» донести, — предложил Егорычев, но Тарабаров отказался:
— Сам управлюсь.
Около Пейде на развилке дорог саперы встретили Навагина. Тут же в кустах находились бойцы, ушедшие от дамбы с политруком Буковским.