Хроника
Шрифт:
Прекрасный и полезный трактат о презрении к миру
Потому прекрасно сказал некто, рассуждая о презрении к миру:
Мира цветение есть обольщение, душам грозящее. Жизнью влекомые гибнут негаданно, смертью застигнуты. Гордые ль силою, быстрые ль разумом, все беззащитствуют, Ибо последняя грань неминуема всякому сущему. Все, что возвышено хвалой и славою, дымом рассеется, Все, что в столетиях славится дивностью, длится лишь временно. Мира богатствами, мира приятствами кто ни пленяется, Всяк обессилеет, сражен ли бедностью, смертным ли лезвием. Тщетны стенания: гибель заведома. Что пользы сетовать, Если насильственно иль безнасильственно смерть неминуема? Все преходящее низко и суетно, ибо кончается. Кто ему рабствует – в пороках бедствует: видим воочию. Мирские радости жалостным образом клонятся к гибели, В том, что минуется, нет вероятности долгого счастия. Много ли прибыли в красивом облике, в ланитах розовых, И в раззолоченной пестроодежности убора пышного? Смерть ненавистная не снисходительна к виду пригожему, Смерть ни с сословием, ни с состоянием не посчитается, Смертью безжалостной все суевидное близится к пропасти, Она уродует все, что красуется, все, что тщеславится: Всем, кто прельщается мирским роскошеством, несет прозрение, Являя любящим плоть посинелую, плоть бездыханную. Лик обаятельный, нега прелестная, всем вожделенная, Вмиг обезжизневши, станет в могильнике снедью червивою. Все, что любовников весело тешило нежною радостью, Будет, отвратное, стиснуто в тесные гробы подземные. /f. 369a/ Хвальное губится, стройное рушится, в гробе скрывается, Плоть прахом сделалась, прах с прахом смешаны, тлен тлена тленнее. Пышность Тиберия [1631] ,1631
Тиберий – римский император (14–37); Гай Юлий Цезарь (100–44 до P. X.) – римский военный и государственный деятель; Марк Туллий Цицерон (106–43 до P. X.) – римский оратор, государственный деятель и писатель; Публий Вергилий Марон (70–19 до P. X.) – римский поэт; Платон (427–347 до P. X.) – древнегреческий философ.
Аминь. /f. 368c/ [1632]
Блаженный Григорий говорит об этом предмете в конце третьей книги «Диалогов» [1633] таким образом: /f. 368d/ «Мир сей нам должно было бы презирать, даже если бы он льстил, если бы ласкал душу успехами. А после того, как он столь истязает нас плетями, столь мучает неудачами, столь отягощает ежедневными печалями, о чем другом он кричит нам, как не о том, чтобы его не любили?» К этому же относится и то, что говорит Иероним: «О если бы мы могли подняться на такую высоту, с которой мы видели бы всю землю у наших ног, я бы показал тебе развалины всего мира, племена, раздавленные племенами; одних терзают, других убивают, третьих поглощают волны, четвертых увлекают в рабство. Здесь свадьба, там слезы. Те рождаются, эти умирают. Одни купаются в роскоши, другие просят милостыню. Но и те люди во всем мире, которые живут ныне, вскоре исчезнут. Слова побеждаются величием дел, и ничтожно все, что мы говорим. Итак, давайте вернемся к самим себе и посмотрим немного на нашу жизнь. Замечал ли ты, прошу тебя ответить, как ты был младенцем, отроком, юношей, как вступил в пору зрелости, как стал стариком? Мы ежедневно умираем, ежедневно изменяемся. И однако мы верим, что мы вечны». И я знаю это, так как «сколько значков у писца, столько утрат в моей жизни, и мгновения нашей жизни убывают непрерывным потоком. Прибыль имеем мы лишь в том, что мы объединены любовью к нам Христа» [1634] . Августин: «Почему ты мечешься от одного к другому? Люби одно благо, в котором соединено все благое, /f. 369b/ и этого довольно; желай простого блага, которое есть все благо, и этого достаточно» [1635] . И еще Августин: «О жалкая плоть, ты должна была любить ту жизнь, где жизнь без смерти, где молодость без старости, где свет без тьмы, где радость без печали, где мир без раздоров, где воля без несправедливости, где царство без изменений. Ты должна была следовать этим семи примерам» [1636] . /f. 369a/
1632
Непоследовательность в нумерации листов произошла потому, что текст от слов «Блаженный Григорий…» до слов «…следовать этим семи примерам» вписан Салимбене на полях страниц рукописи, соответствующих ff. 368c, 368d и 369b.
1633
Гл. 38.
1634
Epistola 60 // Opera. Ed. Vallarsius. Veronae, 1734. Т. I. Col. 344.
1635
Manuale, cap. 34. Эта книга ошибочно приписывается Августину.
1636
Pseudo-Augustini Ad fratres in eremo, sermo 49 // Opera. Ed. Maur. Т. VI. App. Col. 362.
О двенадцати легатах римской курии, посланных в Ломбардию и Романью
Теперь нам осталось рассказать о легатах римской курии, которые в мои дни были в Ломбардии. Первым из них был господин Уголин [1637] , кардинал ордена братьев-миноритов, то есть управитель и протектор, и корректор братства и устава блаженного Франциска, которому он был ближайшим другом; впоследствии он стал папой Григорием IX [1638] . Уголин сделал много добрых дел, которые подробнее описываются нами в другом месте. Вторым был господин Райнальд, епископ Остийский [1639] , который также был кардиналом ордена братьев-миноритов и имел те же обязанности, что и предыдущий; впоследствии он стал папой Александром IV [1640] . Когда же он был легатом в Ломбардии, господин Фома, кардинал, родом из Капуи, был его товарищем в этом легатстве. Господин наш папа Григорий IX, о котором мы упомянули выше, в честь блаженного Франциска сочинил гимн «Сошло с небес Дитя» и респонсорий «Содрогаюсь от бедности», и секвенцию «Последняя глава дракона», и другую секвенцию о страстях Христовых «Плачьте, души верующих»; и, по просьбе братьев-миноритов, он поставил кардиналом будущего папу Александра IV. Этот папа, Александр, канонизировал святую Клару [1641] /f. 369b/ и сочинил в ее честь гимны и молитвы. Господин Фома, кардинал, родом из Капуи, был лучшим составителем писем в курии, и именно он составил то письмо, которое верховный понтифик [1642] послал господину Фридриху, бывшему императору, порицая его за многочисленные и разнообразные выходки, защищая себя и Римскую церковь от нападок и напоминая ему обо всех оказанных услугах и благодеяниях. Начало же этого послания было в таком духе: «Наше письмо, как ты написал, вызвало твое удивление, но еще удивительнее было твое для нас». Он также сочинил в честь блаженного Франциска гимн «В небесной коллегии», и другой гимн, «Красота нравов», и респонсорий «Стрелу плоти». Подобным же образом он сложил секвенцию о блаженной Деве, а именно «Да возрадуется Богородица Дева», только слова. Кант же по его просьбе сочинил брат Генрих из Пизы, который был моим кустодом и учителем пения [1643] . Контракант сочинил брат Вита из Лукки, из ордена миноритов, который также обучал меня пению [1644] .
1637
Епископ Остийский, который в 1217–1221 гг. был легатом в Ломбардии и Тоскане. Ср.: Reg. Imp. Т. V, 5. Р. 146–148.
1638
Годы понтификата Григория IX: 1227–1241.
1639
В 1236–1237 гг.
1640
Райнальд (будущий папа Александр IV) стал кардиналом-диаконом в сентябре 1227 г. Годы понтификата Александра IV: 1254–1261.
1641
В 1255 г., 26 сентября.
1642
Гонорий III, в начале мая 1226 г.
1643
В сиенском монастыре в 1241–1243 гг.
1644
В монастыре Лукки, в 1239 г.
После вышеупомянутых был послан легатом в Ломбардию господин Октавиан, кардинал-диакон [1645] . Он был прекрасный человек и знатного происхождения, а именно из сыновей Убальдино дель Муджелло из Флорентийского епископства. Он был большим /f. 369c/ приверженцем Империи, но из чувства долга иногда делал кое-что для пользы Церкви, зная, что для этого он и был послан. Поэтому, когда во время осады императором Пармы я был в Лионе [1646] и господин Гульельм Фиески, кардинал-диакон, племянник папы Иннокентия IV, однажды спросил меня, что говорят пармцы о легате господине Октавиане, я сказал ему в ответ: «Пармцы говорят, что он будет предателем Пармы, как был предателем Фаэнцы» [1647] . Тогда господин Гульельм сказал: «Ах, ради Бога! В это нельзя поверить». Я ответил ему: «Я не знаю, можно или нельзя поверить, но так говорят жители Пармы». «Хорошо, хорошо!», – сказал господин Гульельм.
1645
Был легатом в Ломбардии в 1247–1252 гг. и вторично в 1255–1256 гг.
1646
В 2247 г., примерно 1 ноября.
1647
Фаэнца была захвачена императором 14 апреля 1241 г. Нигде в другом месте не указывается, что это случилось по вине кардинала Октавиана.
Тогда я подумал, что верно говорят о кардиналах, что иногда некоторые из них в глубине души не любят друг друга, однако ради сохранения своего достоинства перед посторонними защищают друг друга и выказывают взаимную любовь. И вот тогда я понял: то, что я слышал, верно. При том разговоре присутствовали столь многие, что один буквально дышал в затылок другому, и все желали услышать новости из Пармы. Ведь там решалась судьба Римской церкви и всех клириков, как в каком-нибудь поединке, где победа ожидается с любой стороны. Ибо император к тому времени уже был отстранен от власти, а римская курия находилась за пределами своих владений, в изгнании, во французских землях, в городе Лионе; и Парма вступила в битву в защиту Церкви и храбро сражалась, ожидая помощи и победы от неба. Фридрих же, бывший император, упорно осаждал Парму, сильно раздраженный, «как медведица в поле, у которой отняли детей» (2 Цар 17, 8), наполняя все вокруг громкими и страшными голосами и наводя ужас своими воплями. Когда же присутствовавшие услышали такие мои речи, они удивились и, я /f. 369d/ слышал, говорили друг другу: «За всю нашу жизнь мы не видели ни одного брата, столь безбоязненного и говорящего без опаски». Они говорили это потому, что видели меня сидящим между патриархом Константинопольским [1648] и кардиналом, поскольку кардинал предложил мне сесть, а я не счел возможным отвергнуть и презреть
1648
Николаем из Кастро-Арквато.
1649
Это случилось в 1247 г. – следовательно, Салимбене было в это время 26 лет, так как он родился 9 октября 1221 г.
Когда я вернулся в Ломбардию, господин Октавиан еще многие годы был легатом в Болонье; я много раз трапезовал вместе с ним [1650] , и он всегда усаживал меня во главе своего стола, так что между мной и им не было никого, кроме брата – моего товарища [1651] , а сам он занимал третье место от головы стола. Тогда я делал то, чему учит Мудрец в Притчах, 23, 1–2: «Когда сядешь вкушать пищу с властелином, то тщательно наблюдай, что перед тобою, и поставь преграду в гортани твоей». И так и следовало поступать, потому что весь зал дворца был полон участников трапезы. Угощение при этом было обильным и достойным, «и вина царского было множество, по богатству царя» (Есф 1, 8), и всякие изысканные блюда. Тогда во мне зародилась любовь к кардиналу, /f. 370a/ по слову Писания, Притч 19, 6: «Многие заискивают у знатных, и всякий – друг человеку, делающему подарки». И еще: «Восславит тебя, ибо ты сделал добро ему» (Пс 48, 19) [1652] . И пригласил кардинал меня и товарища моего в любой день приходить к трапезе его. Но я полагал, что нужно поступать, как учит сын Сирахов, 13, 12–13: «Когда сильный будет приглашать тебя, уклоняйся, и тем более он будет приглашать тебя. Не будь навязчив, чтобы не оттолкнули тебя, и не слишком удаляйся, чтобы не забыли о тебе». И еще, Притч 25, 17: «Не учащай входить в дом друга твоего, чтобы он не наскучил тобою и не возненавидел тебя». Также говорили об этом кардинале, что он якобы был сыном господина нашего папы Григория IX. Может быть, потому, что тот любил его особой любовью.
1650
Это происходило, по всей вероятности, в 1249 г., когда Салимбене, вернувшись из Бургундии, находился в Болонье. Кардинал Октавиан в этот год пробыл в Болонье с 15 октября до 20 декабря. Ср. Reg. Imp. Т. V, 5. P. 153.
1651
Иоаннина ди Олле.
1652
В синод. пер.: «...и прославляют тебя, что ты удовлетворяешь себе».
О том, что нужно избегать общения с женщинами
Также я видел дочь этого кардинала, монахиню в каком-то монастыре, и она пригласила меня и очень просила, чтобы я стал ее духовным другом, поскольку она хотела быть моей духовной дочерью. И она не знала, чья она дочь и кто ее отец, я же хорошо это знал. И я сказал ей в ответ: «Я не хочу, чтобы ты была моей подругой, ибо Патеккьо говорит: Ведь для меня запретны разговоры [1653] . Он хочет сказать, что досадно иметь подругу, с которой ее друг не может беседовать; какова и ты, коль скоро затворилась в монастыре». И она сказала мне: «Ну, если мы не можем беседовать, по крайней мере возлюбим друг друга в сердце своем и будем молиться "друг за друга, чтобы исцелиться" (Иак 5, 16)». И я подумал, что она хотела осторожно завлечь меня и приблизить к себе, чтобы я возлюбил ее. И я сказал ей [1654] : «Блаженный Арсений сказал римлянке, которая пришла из Рима увидеть его, когда она ему представлялась: "Я молю Бога, чтобы он уничтожил память о тебе в моем сердце". Та, услышав такие слова, очень расстроенная, вернулась в Рим /f. 370b/ и от печали занемогла. Узнав об этом, архиепископ Теофил пришел к ней, дабы утешить ее. Ведь она была знатной римской госпожой. Она же говорила: "Вот я умру от тоски". Архиепископ сказал ей: "Разве ты не знаешь, что ты женщина? А враг с помощью женщин атакует святых мужей, потому старец и сказал так. Ведь он постоянно молится о твоей душе". И, будучи таким образом утешена, она обрадованная вернулась к своей обычной жизни.
1653
По-видимому, приведенный стих – из Liber Taediorum («Книга досад»). См. прим. 163.
1654
Последующие слова Салимбене дословно заимствовал из «Золотой легенды» Иакова Варагинского (Сар. 178 (173)).
Об аббате Сысое, который предпочел стать отшельником, нежели жить рядом с женщинами; его ученика звали Авраам [1655] . Ибо говорится, Притч 21, 9, 19: «Лучше жить в земле пустынной, нежели с женою сварливою и в пространном доме» [1656]
О некоем другом отце мы читаем, что, когда его ученик сказал: "Ты постарел, отче, пойдем поближе к миру", тот ответил: "Пойдем туда, где нет женщины". Ученик сказал ему: "А где такое место, без женщины, если только это не пустыня?" А тот: "Значит, веди меня в пустыню!" Другой же брат, когда должен был перенести свою старую мать через поток, завернул свои руки в плащ. Мать ему: "Почему ты так поступил со своими руками, сынок?" А он: "Тело женщины – огонь, и от прикосновения к тебе в моей душе оживет память о других женщинах". Об этом говорит Мудрец, Притч 4, 15: "Оставь его (путь злых. – Прим. пер.), не ходи по нему, уклонись от него, и пройди мимо". Также Притч 5, 2–11: "[Не внимай льстивой женщине;] ибо мед источают уста чужой жены, и мягче елея речь ее; но последствия от нее горьки, как полынь, остры, как меч обоюдоострый; ноги ее нисходят к смерти, стопы ее достигают преисподней. Если бы ты захотел постигнуть стезю жизни ее, то пути ее непостоянны, и ты не узнаешь их. Итак, дети, слушайте меня и не отступайте от слов уст моих. Держи дальше от нее путь твой и не подходи близко к дверям дома ее, чтобы здоровья твоего не отдать другим и лет твоих мучителю; чтобы не насыщались /f. 370c/ силою твоею чужие, и труды твои не были для чужого дома. И ты будешь стонать после, когда плоть твоя и тело твое будут истощены"».
1655
Салимбене заимствовал имена Сысой и Авраам из: Vitae Patrum. Т. V, 2, 13 // PL. Т. LXXIII. Col. 859 sq.
1656
Салимбене соединяет в одной цитате схожие стихи 9 и 19 из Притч 21. По-видимому, он цитирует по памяти. Подобные соединения наблюдаются и в некоторых других случаях.
О находчивости господина кардинала Октавиана
Господин Октавиан был также очень находчивым человеком. Ведь когда однажды случилось ему оказаться рядом с какой-то большой процессией, он услышал, как один потешник сказал громким голосом: «Отойдите и уступите дорогу, позвольте пройти человеку, который предал римскую курию и часто обманывал Церковь». Услышав это, кардинал знаком велел кому-то из своей свиты замкнуть его уста, дав ему денег, зная, что «за все отвечает серебро» (Еккл 10, 19). И тем самым он откупился от издевательств, потому что потешник, получив дар, немедленно перебрался в другое место, где должен был проходить кардинал, и многократно прославлял его, говоря, что в курии не было кардинала лучше его и что, в сущности, он достоин папского престола. Михей говорит о таких, 3, 5: «А кто ничего не кладет им в рот, против того объявляют войну». Но говорится, Притч 29, 25: «Боязнь пред людьми ставит сеть; а надеющийся на Господа будет безопасен». Также Сенека говорит: «Пусть тебе обойдется так же дорого, если ты будешь хвалим недостойными, как и если ты будешь хвалим за недостойное» [1657] . Я также слышал разговоры о том, что, если бы папа Иннокентий IV пожил немного дольше, он бы лишил господина Октавиана сана кардинала, потому что тот был слишком привержен Империи и недостаточно преданно исполнял церковные обязанности. Сам же он, ведая, что не пользуется благосклонностью папы, и сознавая, что об этом уже открыто говорят многие в курии и в других местах, следующим образом показывал, что на него распространяется папская милость. Когда все кардиналы в какой-либо день спешили после аудиенции у папы выйти из консистории, чтобы разойтись по комнатам для гостей, господин /f. 370d/ Октавиан в комнате, а именно в каминной, находящейся непосредственно рядом с выходом от папы, разговаривал с каким-нибудь клириком до тех пор, пока не был уверен, что все кардиналы вышли, дабы те, кто был в дворцовом зале на аудиенции у папы, думали, что он вышел последним, – видимо, желая показать, что папа задержал его для личной беседы и для обсуждения с ним наедине серьезных дел, – и, таким образом, считали его главным кардиналом курии, способным добиться у папы многого по важным вопросам, и вследствие этого одаривали его как человека, который может успешно ходатайствовать за них перед папой.
1657
Martinus episc. Dumiensis. Formula honestae vitae. IV, 9. Это сочинение ошибочно приписывается Сенеке.
О находчивости одного из тех, кто состоял при королевском дворе ради наживы
Почти таким же находчивым был еще один человек, который пришел ко двору некоего великого короля и за много лет службы устроился так, что король позволял ему в любой день подходить к нему в час, когда он сидел на троне, то есть на королевском престоле, и весь дворец был полон людьми; таким образом, тот мог говорить королю что-либо лишь на ухо, что король ему охотно разрешал. Слова же его были такого рода: «Я пришел к вашему двору умным, а уйду глупым». А так как все, кто был во дворце, видели, что он так смело и почти бегом в любой день подходит к королю и что тот, видя, как он входит во дворец, всегда смеется и с веселым выражением лица подставляет ухо, чтобы выслушать его, то они заподозрили, что он пользуется большой благосклонностью короля и может творить чудеса, и делали ему многочисленные подарки, надеясь, что он может наилучшим образом им помочь в их делах у короля. Он же собирал все дары, которые ему подносили, отдельно, чтобы иметь их наготове на случай отъезда. /f. 371a/ Когда же он увидел, что уже набрал много добра, он решил окончательно уехать и, подойдя к королю, изменил обычные и привычные слова, сказав: «Я пришел к вашему двору глупым, а возвращусь умным. Оставайтесь с Богом, ибо я собираюсь уйти насовсем». Услышав это, король обнял его и сказал присутствовавшим: «Этот юноша прибыл к нам из дальних краев и много дней усердно служил при моем дворе, доставляя мне утешение, в то время как с вами я пребывал здесь в тоске. Поэтому мне кажется справедливым, если мы окажем ему некоторые благодеяния». Тогда все воскликнули: «Прекрасна речь короля [1658] , и мы просим, чтобы его слова быстро исполнились». Король устроил большой пир и пригласил всех, и возвел его в рыцари, и подарил ему одежды и коней, и слуг, и сокровища, и велел его проводить с большой пышностью, чтобы он возвратился в дом свой с богатством и почетом, и миром. Об этом Господь говорит, Лк 16, 8: «И похвалил господин управителя неверного, что догадливо поступил; ибо сыны века сего догадливее сынов света в своем роде».
1658
Ср. 1 Цар 9, 10: «И сказал Саул слуге своему: хорошо ты говоришь» (в латинском тексте: Optimus sermo tuus – буквальный пер.: «Прекрасна речь твоя»).