Хроники Арехина
Шрифт:
Они простились. Мадам Харитоновой нужно было возвращаться к школьным делам.
Он подождал, пока она скроется за поворотом аллеи, потом полистал очередной проект учительницы. Как и предыдущие, он не был лишен смысла, но в нынешних обстоятельствах был малоприменим. Чтобы дать ему жизнь, Ланскому нужно было сначала стать генералом, и то… Мадам Харитонова предлагала методу опроса детей в виде игры, школьной забавы. Беседа начинается с пустяков: «а у нас сегодня квас, а у вас? А у нас опять компот, вот!» и постепенно разговор перекидывается на гостей, родителей, кто чем занимается и так далее, и тому подобное. Особенная прелесть состояла в
Но это планы стратегические. Тактически же ему стоит, опять же помня инициативы мадам Харитоновой, расспросить детей. Не местных, тут все бабки в руках у учительницы, а тех, что обнаружили тело. Вместе с англичанином. Вдруг что и заметили. Как отреагировал англичанин. Что не говори, а прав Гоголь, прав! Если не в каждой напасти, то через одну виновата англичанка!
Ланской прогуливался перед дворцом. Смотрел на фонтан, на куранты, в общем, предавался блаженству ничегонеделания. Не всё ж сидеть в засадах по тёмным углам, можно для разнообразия и в радостных местах попастись.
Он опять угадал верно: мальчики вышли из свитских номеров и стали чинно ходить вокруг фонтана.
Надолго чинности не хватит.
Ланской сел на парковую скамейку, раскрыл блокнот и принялся писать чепуху. Расспрашивать детей, тем более дворянских детей, гостей принца Ольденбургского, он не мог. А вот они его расспрашивать могли. Нужно только, чтобы захотели. Потому он и писал с видом загадочным и опасливым, словно боялся, что сейчас, сию же минуту его схватят коварные стражи подземной страны.
Ждать пришлось недолго.
– Это вы главный сыщик? – спросил его маленький барон.
– Можно и так сказать, – согласился Ланской, продолжая писать.
– И вы знаете, от кого убегал сторож? – спросил второй мальчик, Арехин-младший.
– Разве убегал? А не подкрадывался на цыпочках? Англичанин говорит, что по следам прочитал, будто сторож крался на цыпочках.
– Он ошибся. Такие следы бывают тогда, когда человек бежит изо всех сил, – серьёзно сказал маленький барон.
– Возможно, возможно. Только от кого он мог убегать?
– Этого мы не знаем, – вместе сказали мальчики.
– Разве что от собаки? От огромной собаки, чьи следы остались на дорожке?
– Мы не знаем, – повторили мальчики, опять-таки вместе.
– И я не знаю. Но постараюсь узнать, – сказал, поднимаясь со скамейки, Ланской.
5
Процесс был отработан до мелочей: в камеру размером со шляпную коробку помещается документ, в данном случае фрагмент карты, камера закрывается, открывается пластинка, и нажатием рычажка вызывается искра Румпфорда, которая и является источником очень яркого, но и очень непродолжительного света. Потом следует ждать пять минут, покуда «зольдатмотор» зарядит конденсаторы. Роль солдата играл маленький ветряк над башней, в штиль же приходилось крутить педали или подряжать на это дело казачка Никиту. Но сегодня ветер дул исправно, и дело спорилось. Пока на седьмом фрагменте принц не обнаружил, что контакт включателя барахлит, и потому искра получалась через раз. Оно, конечно, не беда, но разобрать теперь, какая пластинка экспонирована, а какая нет, не представлялось возможным.
Начинать сызнова принц не мог – нужно было проверить все контакты, дело это кропотливое, а он утомился. Лучше проявить пластинки и отпечатать получившиеся фрагменты карты.
Он взял все семь кассет и пошел в проявочную – небольшой закуток без окон и с плотно закрывающейся дверью. Зажёг лампу вишнёвого стекла, огляделся, поместил лампу в чёрный ящик, и стало совсем темно. То есть совершенно. Пластины к тёмно-вишнёвому свету были нечувствительны – эти пластины, но он работал и с другими, панхроматическими, и потому, чтобы не путаться, выработал привычку каждую пластину считать панхроматической. Принц ощупью достал пластины из кассет, поместил их в держатели проявочного сосуда и прикрыл светонепроницаемой крышкой. Теперь можно было возвращать фонарь из чёрного ящика.
Тёмно-вишнёвый свет после полной тьмы показался вполне приемлемым. В специальное отверстие он залил раствор, перевернул песочные часы. Ждать пришлось недолго, спустя десять минут он слил раствор в бутыль чёрного стекла, промыл пластины кипячёной, но, конечно, холодной водой, и залил фиксирующим раствором.
Песок струился медленно. Как время. Но, в отличие от времени, песок в часах конечен.
Принц слил раствор в фиксажную бутыль, трижды промыл пластины водой и, наконец, извлек их. Сушиться.
И, не дожидаясь результатов, пошёл спать.
Сны прилетали тревожные, один другого злее, и проснулся Пётр Александрович с неясными, но томительными предчувствиями чего-то тёмного и грозного, поджидающего на дороге.
С предчувствиями он боролся обыкновенным способом: холодными обливаниями и крепким горячим кофе. Обливал его казачок Никита, кофе принц варил себе сам. И предчувствия отступили. Как обычно.
Делать отпечатки с пластин он доверил Никите. Занятие хоть и непростое, но здесь ошибку возможно исправить. Хотя Никита ошибался редко.
Пока казачок прилежно колдовал в химическом закутке, он проверил копировальный аппарат. Так и есть – отошёл контакт в вилке. Работа минутная, когда знаешь причину. Но он не спешил, проверил и остальные контакты, и только потом заглянул узнать, как справляется с заданием Никита.
Уж он справился, так справился. Принц позвал его делать новые снимки. Срочно, аллюр «четыре креста». Но оно того стоило.
В полдень принц вновь собрал гостей – Арехина-старшего, Егорова и англичанина.
– Ваша карта удивительна, – обратился он к Арехину. – Возвращаю с благодарностью – и он передал владельцу все двадцать фрагментов карты. – Теперь светокопии – и он положил перед каждым стопку отпечатков, полностью повторяющих фрагменты карты. – А теперь самое интересное. Случайно вышло так, что часть копий я сделал без освещения карты. В полной темноте. Согласно теории светописи, пластинки должны были остаться неэкспонированными, сколь бы чувствительная эмульсия не была бы на них нанесена. Однако случилось иначе. Пластинки запечатлели карту. Но совсем не ту, что мы видим своими глазами как на оригинале, так и на светокопиях. Я с помощником повторили съёмку в темноте и с использованием искры Румпфорда в качестве источника света. Те копии, что у вас на руках, точно совпадают с оригиналом и получены как раз в результате освещения искрой Румпфорда. Они пронумерованы согласно оригиналу. А вот то, что получилось в результате фотосъемки в темноте, хотя фотосъемка в темноте, пожалуй, оксюморон, – и принц раздал новые комплекты копий карты. – Сравните.