Хроники боевых ангелов. Часть 2.
Шрифт:
Махи ничего не рассказывала. Молча ела, уткнувшись в тарелку, молча ехала. Рассказывали мы. Она слушала с интересом. Раскололась только через неделю, за очередным обедом.
– Первые полгода меня насиловали. Утром кормили, а потом зажимали голову и руки в колодках с тремя отверстиями, в положении нагнувшись вперед. Плата за вход невелика, заходи кто хочет. Через месяц, когда все начальники попробовали, плату в три раза снизили. Чтобы простым мужикам было доступно. Иногда десять мужиков в день, иногда двадцать. Вечером ещё одна кормежка. Потом я надоела, и они погнали меня сражаться. Поначалу против меня выпускали малолеток. Это девчонки, которых покупали у работорговцев в Исхальдии или в других городах. Их насиловали и издевались над ними намного дольше, чем надо мной. Они сюда ещё детьми попадали. К подростковому возрасту в них вообще ничего человеческого не оставалось. Сначала по две против меня одной, потом по три, потом по шесть. У них подготовка была совсем слабая, даже шесть мне были не опасны. Горожанам нравилось, как я их режу. Меня каждый раз пороли за то, что я их не убивала, а только тяжело ранила.
– Как ты это все выдержала?
– спросил я. Махи уже знала мою историю, и я надеялся, что мы можем говорить на равных.
– А я этого всего не видела и не чувствовала. Я вспоминала, как стояла связанная, а мимо меня проходили ребята из Отряда. Здоровые, красивые. Я вспоминала их и радовалась, что они живы благодаря мне. Потом против меня начали выпускать настоящих бойцов. Я выжила только потому, что выступала не в каждый праздник, а праздники были редко.
Мы промолчали. Нам было стыдно перед Махи. Мы за эти четыре года повидали разные земли, учились, а кое-кто и женился. А она видела только стены камеры и жестокие бои.
– Да не темнейте вы так. У меня было много денег, много славы. Я была любимым блюдом. Тренировалась с разными девчонками, училась сражаться разным оружием. Местами было забавно. Мне даже мужиков присылали, самых дорогих специалистов, обученных приносить удовольствия женщинам. И массажистов, и трахателей с вырезанными яйцами.
– Что, и такие бывают?
– дружно удивились мы.
– В Мыкосе чего только нет. У них яйца на месте, только перерезана труба, которая ведёт семя в мужской орган, и выведена на сторону. Я таких либо прогоняла, либо заставляла массаж мне делать. Я смотрю, вы оживились? Да ладно вам, я это я, и я снова с вами. А вот Лиону, я смотрю, действительно не повезло. Лучше умереть, чем видеть жену с ребёнком и не иметь возможности их обнять.
– Вот она, наша Махи, только из тюрьмы, а уже сочувствует другим!
– возгласил я, - Выпейте за неё, кто пьёт, а то в меня бесполезно вино заливать, перевод продукта.
– Да в тебя всегда бесполезно было вино лить, - сказал Лешак. Компания засмеялась и подняла тост за Махи, спасительницу десятков жизней. С этого дня Махи начала отходить. Ещё через неделю она подъехала ко мне и спросила, действительно ли я собираюсь осесть рядом с женой, пока не умру.
– Тут дело не в том, рядом с женой или не рядом. Идея в том, чтобы умереть, не сделав ничего злого. Этот мир создан не Богом. Лучшее, что можно здесь сделать - это уйти из этого мира, не замаравшись.
– Можно, я пойду с тобой?
– Ты молода. Красива. Вернёмся в Исхальдию, выйдешь замуж за аристократа. Ребята скорее умрут, чем расскажут, что с тобой было. У тебя будет много детей, будешь счастлива.
– Не говори мне о детях. После того, как меня шесть месяцев насиловали, мне хочется вырезать из брюха этот мешок, чтобы забыть, что я женщина. Я хочу, как ты, уйти, не замаравшись. Кроме того, Мила и Брун так счастливы. Зачем им теперь сидеть рядом с тобою в качестве чёрной охраны? Пусть живут в городах или торгуют. И, если хотят, завозят крупу нам с тобою в лес. Я поступаю в твою чёрную стражу. Попрошу их натренировать меня.
Я посмотрел на Махи и понял, что проклятый Мыкос отразился на ней гораздо больше, чем нам казалось на первый взгляд.
– Ты принята в чёрную стражу. Назначаю тебе оклад - пинки да укоры, выдача каждый день, другой оплаты пока не обещаю. Поздравляю с поступлением на службу, новобранец!
– Слушаюсь, сударь командир!
– Махи отсалютовала мне очень неприличным жестом и поскакала к Милиаки, сообщать о решении. Их разговора я не слышал, но, судя по выражению лица Милы, она вопила: "Ты с ума сошла, дура?"
Через четыре секунды Мила была рядом со мной:
– Ты что, старый хрен, совсем с ума сошел? Девочек тебе мало? Зачем Махи соблазнил? Что ей делать рядом с тобой в лесу? Про религию слушать? Ей замуж надо, детей и мужа любимого!
– рычала Мила. Я не отвечал, просто смотрел вперед и вниз.
– Что молчишь?
– спросила Милиаки через некоторое время. И ещё через некоторое:
– Это не ты? Это она, да?
Некоторое время мы ехали рядом молча.
– Тогда правда придётся учить, - пришла к выводу Мила и ускакала объявлять новость Бруну.
С этого момента на каждом привале меня связывали и подводили Махи, чтобы учить уворачиваться от моих молниеносных движений челюстью и языком. Оказывается, мой длинный раздвоенный язык тоже участвовал в захвате добычи! Иногда в учениях принимали участие сама императрица и её гвардия. Госпожа Алиана тоже позволяла себя связывать! Да, моя охрана знала обо мне и правда намного больше, чем я. Не зря они запретили мне предлагать Талии довести её до оргазма языком.
Чтобы не терять время зря, я начал учить Махи магии. У неё получалось не лучше, чем у Милы с Бруном, но она была упорнее.
Города на нашем пути пропускали нас без сопротивления.
В Сороне я потащил Лию к родным за руку. Она упиралась и не хотела идти, но я настоял.
Папочка её почти ослеп, но всё так же крутил гончарный круг. Две сестры умерли от неудачных родов, у третьей после относительно удачных родов не прекращалось кровотечение. Лия её исцелила молитвой.
Мы рассказали папочке, при каких обстоятельствах встретили его бывшую жену. Он отреагировал очень неожиданно:
– Да знал я, что она к соседу бегает. Сколько ни бил, ничего не помогало. Я, пожалуй, схожу в храм, помолюсь за неё.
Я спросил, не боится ли он, что попадет в такое же место, если продолжит пользовать дочерей.
– Попаду так попаду. У меня больше ничего нет, только круг и дочери, - обречённо ответил старый гончар, не отрываясь от работы.
Старшие сёстры Лии выглядели, как пожилые женщины. Лия в форменном чёрном костюме рядом с ними смотрелась, как идеал красоты. Сёстры на удивление ласково приняли Лию, говорили, что завидуют, желали счастья. Лия немного рассказала про наши приключения. Послушать сбежалось пол-квартала. Пришлось посылать за напитками.