Хроники Хамару: жажда свободы
Шрифт:
– А у ваших нет той точки кондиции, когда начинают из своих закромов вытаскивать все свои фотоальбомы?
– Да-да. Там и свадебные фотки, и школьные, и с походов на природу. Все гости еще постоянно начинают на меня пристально смотреть и сравнивать с отцом. Разгорается дилемма “ Похож или не похож?”, – уже на все кафе горланил Като, испытывающий небывалой душевный подъем.
– У меня все тоже самое! Я еще всегда ржать как лошадь начинаю, когда вижу, как нелепо они раньше одевались. – Продолжала мычать Фрола.
– Давай пятюню! – подхватил единственную с ней общую вещь Каткема. В остальное же время диалога между ними не происходило.
Они хлопнулись ладошками, Анне это явно не понравилось, блондинка гневно нахмурилась, отвернула голову и слегка отодвинулась от Като. Так как они сидели в обнимку, и теперь обхватывающие руки Каткемы сильно были вытянуты в сторону, что создало дискомфорт. Чешуа попытался словить ее недовольный взгляд и ему удалось это пару раз, она смотрела на него как на предателя, Като понял, что к чему, но извиняться не желал, по его мнению, он ничего похабного не сделал. Артед тоже затаился в молчании, так как считал оскорбительным жаловаться на своих родителей, у него не было отца, поэтому ему было противно и больно смотреть, как Като с Фролой “ноют” о вещах, которые на самом деле символизируют благополучие в семье. Арти желал хотя бы на миг испытать те чувства, на которые хоть даже и несерьезно, но гневались ребята. Однако он не стал их осуждать, не стал их поучать, его первостепенной задачей по жизни оставалось – сохранить о себе впечатление славного парня, поэтому свою позицию почти никогда не отстаивал. А Фролу к другу Арти вовсе никогда не ревновал, так как был уверен и в Като, и в ней, а самое главное – в себе.
Вдруг все резко обратили свои взоры на висящий в углу обеденного зала телевизор – в прямом эфире шел репортаж о портовом районе. Там творилась какая-то чертовщина: из-за высоких, пятиметровых бетонных стен, отделяющих эту неблагополучную местность от всего остального города, вспыхивали большие клубы дыма и слышались частые подрывы машин. Ведущий репортажа сразу дал понять, что вооруженные силы Толлосуса уже оцепили территорию рядом с портом и эвакуировали всех гражданских. К счастью, пострадавших не было. Вдруг во время прямого эфира из-за стен полетели бутылки с горючими смесями и чуть не попали на офицеров, не долетели всего пару метров. Полицейские выставили щиты и стали отходить назад, но коктейли продолжали вылетать один за другим. Репортер еле выговаривал слова – его губы дрожали, а в речи чувствовался страх. После того как полицейские стали в ответ выкидывать дымовые шашки и выстреливать слезоточивым газом, портовики прекратили выбрасывать воспламеняющиеся смеси. Тут же копы организовано разбились по несколько человек, создали квадраты, выставили щиты по сторонами и над собой, ожидая, что сейчас полетят стрелы, но, к счастью, этого не произошло. Началось затишье. Репортер замолк в напряженном ожидании. Снова резкий грохот. Камера задрожала, завертелась и затряслась. Шум от взрывов. Лязг металла. Вновь битье стекла и душераздирающий, громкий крик. Картинка наконец-то застыла на месте – оператор лежал на асфальте и из-за угла начал снимать происходящее. Бойцы СБТ отступали и бросали в ответ все те же шашки, их с еще большим напором начали забрасывать коктейлями, которые поджигали стеклянные прямоугольные щиты. Копы с ужасом и трепетом отбегали назад выкидывая скутумы, но не всем так повезло, ближайшим к стене семерым полицейским прямо под ноги прилетело несколько горящих бутылок, которые мгновенно полыхнули. Камера не могла передать резкий запах горящей плоти, но очень пронзительный звук крика от боли могла. Руки оператора опять начали нервно трястись, рядом слышались испуганные, истеричные приказы корреспондента продолжать съемку. Пламя полностью окутало тела тех семи полицейских, они побросали щиты и начали хаотично кружиться, отмахиваясь руками. В их предсмертных воплях прорезались слова “Спасите. На помощь. Горю”, отчего у всех посетителей кафе встал ком в горле. В этой суете, наполненной грохотом и другими всевозможными режущими ухо шумами, раздался свист летящего на полицию града стрел. Горящие стрелы осветили на мгновение ночное небо желтой пеленой и затем принялись тушиться, впиваясь в землю и людей. Некоторых ранило, несколько погибли, другие же смогли укрыться. Огненное острие сразу нескольких стрел попало в клапан плохо закрепленного гидранта, крышка нагрелась и с визгом слетела, дав выйти на волю мощной струе воды. Она хлынула с фланга в правозащитников, сбивая их с ног. Струя добралась и до некоторых горящих бойцов, смывая пламя и сдирая обугленную кожу, от такого болевого шока солдаты вмиг погибали, приняв смерть от двух противоборствующих стихий. Снова настала относительная тишина. Стрелы прекратили вылетать, а гидрант закрыли пломбой. Стало слышно, как за стеной толпа отбегала назад, дальше в порт, оставив позади моногамный звук потрескивающего костра. На этом агрессия из-за стены прекратилась.
Ребята и другие посетители в замершем ужасе наблюдали за происходящим и говорили спасибо судьбе за то, что они здесь, а не там. Анна и Фрола прикрыли от шока рты, а Като с Арти чуть не выдрали все волосы на голове. Официанты и повара на своем языке начали что-то быстро и нервно тараторить, наверное, говорили, какой хаос происходит в этом полисе. Все обиды вмиг исчезли между Анной и Чешуа.
– Ужас! – лепетали девчонки.
– Что за чертовщина? – выругался со страхом на лице Арти, – почему до сих пор этот сраный порт там стоит? Почему его не снесут или не захватят к чертовой матери?
– Черт их знает, – ответил Като очень встревоженно, – за обычными людьми глаз да глаз следят, а с настоящим отребьем даже и пальцем не шевельнут что-то сделать.
– Вот именно. Все итак знают, что там беззаконие, наркотрафик,
торговля оружием и людьми, банды во главе, хоть и многочисленные, но неорганизованные по-сравнению с СБТ! Зачем их бояться!? – продолжал вопить Арти, сжимая руку Фролы и треснув вилкой по тарелке.
– Видимо загадка вселенной. Да и чёрт с ними, главное чтобы нас туда воевать в дальнейшем не отправили, – сказал Като и устремил свой взгляд в сияющие цветом кристального океана очи Анны. Его же ореховые радужки ясно отображали переживание и за нее тоже. По правде, он переживал за всех курсантов.
– Правильно говоришь! – поддержала его Фрола бодро, но все равно своим ослабленным, вялым, ленивым голосом.
Анна прижалась к Каткеме как новорожденный ребенок к своей матери. Ему был очень приятен такой милый порыв, ведь всегда очень приятно приласкать испуганную девушку и защитить её от вымышленной опасности.
Через минут десять они снова развеселились и ещё через десять, доев вкусный рамен, собрались уходить. Парочки попрощались друг с другом, и парни пошли провожать своих дам. Оказалось, что Като и Анна живут в одном районе, между их домами было всего лишь около двухсот метров, но они никогда не замечали там друг друга, видимо всегда ходили своими дорожками.
Каткема шёл с ней по узкой заросшей лишайником меж брусчатки дорожке медленно, наблюдая за звёздами, которые усеяли все ночное небо, это было так красиво и очаровательно, что Чешуа на время не слышал быстрый и бессмысленный трёп Анны. Шли медленно, так как двигались по плавному подъему.
– Тебе понравился вечер? – спросила она, откидывая соломенные пряди с лица.
– Да, за исключением выпуска новостей, было весело и вкусно, – и, заметив погрустневшие глаза Анны, добавил, – для меня очень приятно находиться в компании с такой милой и очаровательной девушкой.
Её лицо сразу же преобразилось.
– Ты заметила, как Арти ведёт себя с Фролой? – спросил уже Като у неё, посчитав, что Анна достаточно за сегодня сблизилась с ним, чтобы с ней можно было немного посплетничать.
– Нет, как? – поинтересовалась она, скривив с неприязнью лицо, ожидая что-то скверное из уст Каткемы. Его изначально недовольный тон это предзнаменовал.
– Ну мне кажется, слишком наигранно, слишком пафосно, слишком хочет из себя какого-то кавалера показать. Будто рыцарь своей возлюбленной добиться хочет. Это так нелепо выглядит, я просто усмехался про себя и в тоже время чувствовал какой-то стыд за него. – Жаловался Каткема, нахмурив свои густые, широкие брови так, что между ними прорисовалась глубокая складка.
– Сам ты нелепый, всё он правильно делает. По-мужски! – С претензией воскликнула Анна, – это ты, как чёрствый сухарь, вечно ходишь и пальцем не шевельнешь, чтобы девушке хоть как-то приятно сделать.
Каткема просто взорвался от смеха внутри себя и еле сдерживал эмоции. Сейчас он именно что и делал, так ровным счётом ничего, хотел только порезвиться, пофлиртовать чутка, но не более того. Като понимал, что ему с ней особо не о чем разговаривать, поэтому оставалось лишь постоянно подкалывать. В этом Чешуа видел какой-то свой кураж. И в эти планы поразвлечься не входило извиняться и унижаться за вещи и поступки, которые она якобы считает недопустимыми в общении с девушкой.
Каткема не стал вступать в открытую и наверняка болезненную для нее конфронтацию. Его после внутреннего злодейского смеха захлестнуло порывом ярости и бешеной злобы, но он сумел выстоять и слегка возвыситься над своими зверскими человеческими инстинктами, то есть конструктивно промолчать. Как уже говорилось, Като отлично знал, из-за чего случаются большинство споров и устных конфликтов между мужчиной и женщиной. Он всегда поражался: почему пары, которые так долго в отношениях или в браке не понимают очевидных вещей и постоянно ссорятся, кропотливо и усердно конфликтуют, заставляя их любовь медленно, но верно умирать. Ну раз, по его мнению, большинство остается слепым к своим проблемам в отношениях, значит и правда не понимали, в чем соль. По мнению Каткемы, мужчина негодует, когда женщина категорически не согласна с его точкой зрения, а она в свою очередь начинает скалить зубы, когда ей не нравится тон своего партнера. Этот грозный, возмутительный тон появляется автоматически из-за особенности мужской натуры, и только от парней зависит погаснет ли сразу пламя спора или еще больше раздуется. Им лишь нужно приподняться над собой и понять, что любая противоположная точка зрения имеет право на существование, поэтому не нужно слишком бурно реагировать. Тогда зерна конфликта не смогут прорасти, и оба партнера останутся довольны друг другом, сохранив кучу здоровья и нервов. Конечно, сначала будет непросто подавлять свое эго, но со временем этой технике легко обучиться, а ее плоды будут радовать влюбленных вечно, как считал Чешуа.