Хроники Хамару: жажда свободы
Шрифт:
Солнце, ярко освещающее академию, заставляла кожу курсантов блестеть и искриться, обнажая все кровоподтеки и посинения. Оно беспощадно слепило ребят, заставляя жмуриться и смотреть на мир сквозь узкую щелочку, к чему, кстати, они давно привыкли. Каткема уже не мог выносить пепелящую всей своей тепловой энергией звезду, это яркое желтое отражение от земли и от соратников, молча мечтал об освежающем дожде и об огромных черных тучах на весь горизонт. Помимо вышеперечисленного курсанты еще не обращали внимания на поднимающуюся пыль, следовавшую всюду за ними и подсвечиваемую золотистым цветом.
– Да сколько же в них дури. Когда уже устанут?! – С режущей сухостью во рту от сильного обезвоживания рявкнул Като с паникующим, бегающим взглядом, дыша как лошадь после пахоты. Его глаза словно в замедленной съемке наблюдали, как оппоненты собираются с силами и вот-вот вновь примутся нападать, остальные курсанты и преподаватели перестали существовать на время.
Нападающие, конечно, тоже выдохлись, но ненависть к Лансу и Келеппо, видимо, была сильнее усталости. Каждый удар по ним, доставлял команде Мусалима массу удовольствия. Они сменили тактику и теперь ещё яростней и более слаженно решили долбить только крышку многострадающей коробочки, замахиваясь исключительно с двух рук. Звук ударов полицейской дубинки о стекло был оглушающе громким и устрашающим, Рифэль то и дело прогибался каждый раз и, казалось, что сейчас упадёт, он еле стоял на ногах.
– Держись! – что есть мочи кричал ему Каткема, чье лицо было переполнено ужасом, а в носу собиралось колющее давление, когда он слышал уставшие стоны Рифэля.
– Если упадешь, сука, все ноги переломаю! – Заорал трясущейся Келеппо, разбрызгивая слюни по всему стеклянному щиту.
Рыжеволосый сдерживался из последних сил, и тут свисток. Прошло всего лишь три минуты.
– Теперь квадрат пытается передвигаться. Вперед! – Сказал главный надсмотрщик, ехидно улыбаясь, и снова свистнул. Он с наслаждением смотрел на такого рода тренировку, так как обожал насилие, обожал противоборство. Смотря на свору неподготовленных пока еще курсантов, Януш то и дело плевался в стороны, отворачивал разочарованно голову и закрывал лицо своей огромной ладонью с длинными, нестриженными ногтями и крестообразным шрамом еще со службы. Уборщики, чистящие стадион, то и дело останавливались и уставлялись на курсантов с прекрасным чувством, что им не приходится мучаться под невыносимой жарой и гнетом седого грубияна.
Като проникся сочувствием к бедолаге и решил пожертвовать своими силами, поменявшись с Рифэлем местами, в противном случае крышу бы им точно проломили.
– Молодчик, сдвинул дохляка! Ну что, погнали! – Приказал Ланс, машинально накидывая на себя мундир капитана их маленького коллектива, толкая всех вперед.
Они шли и видели, что их атакующие уже не могли держать оружие в руках, поскольку не могли отдышаться.
– Эй, вы! Быстро налетели на “поганцев”! – Закричал Януш, махнув на них своей ручищей и злобно выкатив нижнюю челюсть.
И пятерка Мусалима через не могу начали лупить по теперь уже подвижной цели. Их удары стали слабее и реже, но и у команды Като, а точнее Ланса, дела шли так себе. Их руки и ноги закислились, кое-как выдерживая нагрузку, Каткема сразу же понял, насколько тяжело было Рифэлю, слабые плечи отнимались на раз. Однако этот “локомотив” продолжал “путь мученика”, не останавливаясь, пока ударяющие не смекнули и не начали бить по открывающимся ногам. Друг Мусы, так звали Мусалима кратко, со всей силы сразу же зарядил по ноге Ланса.
– Ах ты тварь!!! – Заорал “капитан” квадрата и со всей силы оттолкнул противника щитом, да так, что атакующий сразу повалился наземь. Ответный удар увидел преподаватель.
– Вот это правильно! Вот это по-нашему! Внимание всем! Теперь обороняющиеся могут производить контратаки, но чтобы квадраты обязательно продолжали продвижение и сохраняли свою целостность! – Объявил Януш рубленной речью, не изменяя своей суровости. Он то и дело косился на дворника за спринтерской дорожкой, который принялся закуривать сигаретку.
И настоящая игра понеслась, Ланс тут же, ударил с размаху Мусу по шлему, получилось неожиданно, поэтому так эффективно. Последний на секунду потерял ориентацию в пространстве и попятился назад, пытаясь поправить шлем. Настало время и Рифэлю отомстить за свои страдания, амплитудным и размашистым ударом снизу он как-будто бы хотел разрубить врага надвое, но удалось только разбить губу чернокожему атакующему. Като в этот момент очень сильно пожалел, что не мог побадаться, ведь иначе своей команде прилетело бы по голове. Беззубик тоже нанес размашистый удар сверху, но противник успел поставить блок дубинкой, тут беззубик не растерялся и использовал их же прием, то есть заехал по животу с колена, попав прямо между щитков, по итогу, враг остался повержен, сложившись пополам. Келеппо тоже не терял шанса безнаказанно подраться и колющим ударом заехал Мусе в область паха, несмотря на то, что там была защитная ракушка, невезучий паренек с внешностью типичного жителя среднего востока загнулся от боли, матерясь и угрожая, что сейчас всех тут размажет. Только он поднялся и собрался налететь всем телом на Кела, как раздался свисток, Януш остановил “сражение” после того, как наставлял словесных тумаков дворнику за то, что тот позволил себе отравлять воздух сигаретным дымом вблизи курсантов и что подавал дурной пример; преподаватель не мог допустить дурного влияния на юнцов, хотя бы в его присутствии.
– Ну что, наигрались, ребятишки? На сегодня хватит. – Захихикал, как отъявленный головорез с дикого запада, главный ответственный по физическому воспитанию, с довольным видом скрестив руки и оттянув туловище назад. Насмотрелся на насилие он сегодня вдоволь.
На этом моменте лицо Мусы выражало неистовую злобу, но против приказа пойти никак не мог, дисциплина сделала свое дело. Мусалим бросил на землю палку, снял шлем, оголив мокрые угольные волосы и влажное лицо, откинул нагло туловище назад; злость прошла, он смотрел на Кела исподлобья, сильно прищурившись из-за высохших линз, и ртом быстро выдыхал воздух, отпуская порциями гнев. В сознании ему сейчас оставалось лишь представлять, как он поквитался бы с “засранцем”. Но в целом, в повседневной жизни такой ярости от него никто обычно не встречал.
У Като, как и у остальных, тоже было прекрасное ощущение легкости в конце, ходить и даже дышать получалось намного приятнее. Он был безмерно рад, что смог выстоять и сдержать напор оппонентов, поднимало самооценку и уверенность в себе, улыбка от облегчения не спадала с его лица.
Тут их всех снова собрали на построение, на конечный пересчёт, Като стоял рядом с Лансом и Келлепо, слышал их разговор. Януш опять назвал их при пересчете “поганцами”, что взбесило ни на шутку. “Крутые парни” не приемлели, когда хоть кто-то осмеливался их оскорблять.
– Этому чёрту похоже мало, что мы в камере все выходные просидели. Ублюдок, пусть идёт нахрен! – Голосил яростно Келеппо, стараясь не превращать шепот в очередную истерику. Он приподнял визор и протер потное лицо, размазав грязь по лбу вдоль морщин.
– Была бы возможность избил бы его, как того додика, – продолжал рассерженно он, взглянув на грязные пальцы и поняв, что теперь выглядит как свинья.
– Ладно, успокойся, сегодня пойдем в клуб, там нас девки уже заждались, надо доделать начатое. – Ехидно сказал Ланс, его взор был направлен далеко в небо, фантазии взяли верх над реальностью