Хроники Хамару: жажда свободы
Шрифт:
– Януш разрешил мне просто быть наблюдателем на занятиях. Но все же, чтобы я вернулся в строй быстро, меня накачали современными реген-препаратами и два дня безвылазно держали под облучателем на койке. Поэтому раны так быстро затянулись и самочувствие улучшилось. Мама сказала, что такое инновационное “сырое” лечение может дать гормональный сбой в организме, собиралась подать жалобу, но мы с отчимом отговорили. Хуже бы только сделала. – Усмехнулся пепельноволосый северянин, оставив ухмылку, но его глаза приняли горестный облик.
– Это правда, не в нашем городе жалобы подавать. А ведь и в правду говорят, женщины руководствуются эмоциями, а не логикой. – Захохотал протяжно Муса с небольшим страхом, что шутка получилась слишком бестактной и грубой. Лимбически сбежав, он бросил взор в сторону друзей, обучающих друг друга правильно напрягать бицепс.
Но Влас захохотал в ответ, то и дело ойкая от боли в лице. Звуки грома все приближались. На спарринг вышла следующая четверка.
Януш сказал Като, что он молодчик и заслужил отдых, послал домой, восстанавливаться. Каткема уходил медленно, и не смотря по сторонам, его накрыло жаром, и резко отнялись силы. Он не заметил отрезвевшую в считанные секунды Анну, которая плавно отсоединилась от толпы и пошла в его сторону,
Чешуа быстро зашел в мужскую узкую, длинную раздевалку, где в два ряда вдоль стен шли шкафчики, а посередине были скамейки, в надежде, что Анна за ним не проследует. Он включил свет, который после десяти устрашающих морганий загорелся, быстро разделся, закинул потную, испачканную землей вместе с высохшими почерневшими пятнами крови униформу в корзину, затем сдал в хранилище, надеясь, что там ее не забудут постирать. Далее Като пошел в душевую, эйфория битвы исчезла. Все тело ломило от усталости, благо, что у него, кроме пары синяков и ссадин, не было следов побоев, которые любят помучать человека после драки. Каткема зашел в душевую кабинку и дал струйкам горячей воды с головы до ног облепить уставшее тело. Релаксирующий душ очень легко и быстро расслабил победителя, ему даже стало сложно стоять, пришлось двумя руками опираться о боковые плиточные перегородки, однако покидать кабинку желания не было. В голове возникло чрезмерно приятное чувство удовлетворения от “мести” троице, но все равно оставался осадочек вчерашнего душевного надлома, продолжающегося сегодня весь день. Будто присутствовало что-то гнетущее, но трудно различимое. Курсант не понимал, что его до сих пор гложет, лишь горькое чувство тоски, злобы на все вокруг и одиночества были очевидны. Он думал, что целый мир пытается его сломать. Вдруг раздался звук скрипа двери в раздевалку, Като даже не напрягся, что это могли быть поверженные и что они хотят возмездия. Мозгу не хватило сил подумать дальше и понять, что парни точно не зайдут, слишком он их сильно покалечил. Страх сгинул после схватки окончательно. Но стояла тишина. Шагов не было слышно. Вдруг раздался тихий женский голос и позвал Каткему. “Черт, кто ее сюда пустил?!” – думал гневно Чешуа, поняв что Анна пришла за ним.
– Като? – Спросила белокурая с нотками трепета и сожаления, стоя прямо напротив кабинки, из которой клубился пар. Она дотронулась до затемненной стеклянной двери, но затем быстро убрала ручку, оставив три полоски на запотевшей поверхности, перерезающих мутное тело победителя.
Чешуа молчал, не хотел абсолютно ничего ей говорить, злоба переполняла всю душу курсанта, лишь стук горячих капелек воды об его спину и голову способствовали усмирению зверя внутри. Факт того, что Анна повелась вместе со всеми на уловку негодяев, заставил поменять мнение о ней окончательно. В голове у Каткемы проигрывалась два варианта развития событий: первый предрекал, что если Анна решится зайти в кабинку, то порывистая злость перерастет в страсть, и они займутся горячей любовью, затем останутся вместе на неопределенный срок, второй же гласил, что если Като продолжит упорно молчать, то юная дева просто уйдет. Хоть Чешуа и был в обиде, яростно осуждая ее недалекость, мужские непоседливые гормоны желали первого исхода.
– Чего же ты молчишь?! Ответь мне что-нибудь?! Почему ты сегодня от меня убегаешь?! – С ломающимся от наступающего радыния голосом жалобно спрашивала Анна, сжимая свой итак измятый воротник. Горькие слезы начали выкатываться из орбит.
Похоже на улице опять заморосил дождик, боковая стена в душевой, сделанная из бирюзового стекла, выходила наружу и проходила прямо под сливной трубой. С крыши стекали струйки воды и размывались по стеклу. Играющая жидкость отражалась на лице плачущей, создавая видимость уродливого шрама.
Каткема изо всех сил сдерживался, чтобы не издать ни единого звука, он смотрел на матовую стеклянную дверь в страхе, что ее в любую секунду отворят. Вдруг параллельно с шумом душа стали слышны тихие дрожащие всхлипывания, которые быстро переросли в плач, а затем и в громкое рыдание. Мучительные звуки, но Като стоял, не мог позволить себе дать слабину. Спустя несколько затяжных мгновений, он услышал, как Анна, продолжая громко и горько рыдать, выбежила из душевой, отталкивая с силой дверь и направляясь к выходу по пустующей мужской раздевалке. Чешуа осекся, тяжело задышал, внутри бурлила буря эмоций, но затем быстро пошла на спад. Облегчение, на сей раз окончательное, наступило. Он медленно вышел, вытерся полотенцем, оделся и направился на выход. Немыслимая усталость после сразу нескольких стрессовых моментов хотела свалить Като с ног, поэтому хотел поскорее прийти домой и завалиться спать, как он обычно и привык справляться с проблемами. Чешуа вышел из душевой, разок чуть не поскользнувшись, так как опять забыл принести тапки в академию, затем наскреб мелочи из своего шкафчика, чтобы проездом быстрее оказаться в своем любимом спальном районе.
Чешуа с никудышным настроением вышел на свежий воздух, миновав спящего охранника, который заставлял чертыхаться каждого курсанта из-за своего досаждающего храпа. Это и снова неработающий турникет только испытывали кончающееся терпение курсанта. На улице он заметил, что тучи накрыли весь центр. “Хоть бы под ливень не попасть”– подумал он, направляясь торопливо к остановке вместе с другими представительными работниками деловой части полиса. От человека к человеку притягивалась тревога. Вдруг Като получает сообщение от Артеда, в котором он пишет, что сегодня в связи с мирной акцией протеста вдоль проспекта, где находится их цветочный магазин, букеты всем выдают только до двух часов дня. Арти в перерывчике между практическими занятиями выкрал минутку, чтобы успеть предупредить уже бывшего друга, который как можно быстрее должен был забрать подарок для Фролы. Чешуа простонал и обозлился, пнув по камешку, он и совсем забыл про свое задание. Была мысль послать его к черту и кинуть, но Като пообещал, а обещание каждый человек должен сдерживать, невзирая на обстоятельства. Забывчивый Каткема вчера даже поставил напоминалку в смартфоне на три часа, так как боялся не выполнить поручение.
Уставший курсант пошел скорее пешком к свалившемуся на голову магазинчику, наискось, через весь центральный квартал. Должен был успеть дойти за десять минут. Вокруг все быстрее редели толпы людей в деловых костюмах. Начинался ливень. Но боковой усиливающийся ветер вместе с каплями дождя врезался об могучие высотки, укрывая суету внизу. Каткема торопился, постоянно врезаясь плечом о движущейся поток унылых клерков. Злоба прошла, начиналось необоснованное инстинктивное смятение, проснулось стадное чувство. Като уже мечтал забрать эти цветы и свалить отсюда поскорее, вот он уже повернул за угол и попал на проспект. И его в считанные секунды захлестнула толпа митингующих. Гул, гомон, шум и толкотня чуть не парализовали итак ноющее тело курсанта. Невозможно было сделать шаг в сторону. Он, держа в одной руке телефон с включенным навигатором, надеялся что не выронит дорогой аксессуар и что его здесь не затопчут. Толпу на проспекте уже не прикрывали небоскребы, и весь шквалистый ветер отрывался на митингующих, как только мог. Каткема ускорил шаг по мере возможности, вот в поле зрения наконец-то появился пункт назначения, Чешуа открыл дверь и быстро заскочил в помещение, будто выплюнутый толпой. Внутри цветочной базы люди поскорее торопились забрать последние заказы, бегая по куче стеблей и листьев, разбросанных лихорадочно по полу, продавцы тоже хотели поскорее все распродать и закрыться. Като быстро получил свой букетище из пятидесяти одной красной розы, который удобно было держать только в обхватку двумя руками или под боком. И правда, подарок выглядел внушительно стоящим. Продавщицы ласково поинтересовались, берет ли он на день рождения или в качестве извинений, ответил им, что делает одолжение. Сказали в ответ, что ему сегодня точно не повезло, бедолага был полностью согласен. Перед выходом Чешуа посмотрел на карте ближайшую остановку и постарался запомнить кратчайший к ней путь, чтобы не мешкать в толпе.
Вот он наконец собрался с силами и уверенностью, нужно было поскорее выходить, за окном давка нисколько не уменьшилась, а ливень только прибавил обороты. Като выдвинулся, сжимая крепко заветные цветочки, не испортить подарок в данной ситуации было практически невозможно, уверенным шагом двинулся сквозь орущую одни и те же фразы толпу, размахивая под жестоким дождем своими баннерами с агрессивными лозунгами, призывающими правительство снизить налоговые ставки, выросшие повсеместно. По началу ему удавалось прорываться почти без толканий, но затем все митингующие вокруг начали как резаные кричать, что началось “крутилово”. Вся орава людей, в дождевиках и без, начала беспорядочно бежать во все стороны, некоторые же напротив продолжали идти в спокойном неторопливом темпе. “Дело плохо” – рявкнул Каткема и побежал, по диагонали проскальзывая весь проспект, то и дело обтираясь и ударяясь об галдящих неравнодушных граждан. Началось состояние аффекта, Чешуа бежал, уже не обращая внимания на розы, только сильнее начал сжимать стебли. Грустные вываливающиеся лепесточки одиночно падали на мокрый асфальт, забытые существом, которое изо всех сил пыталось сохранить свою шкуру целой. Никому не было дела на топтанный чудесный плод: ни людям, ни цепким бойцам полиции, которые, тоже, в свое время обучались в академии. Копы подбегали к самым громким бунтарям, заламывали их за руки, некоторых еще и за ноги, затем поднимая над землей. Их всех сразу же отводили в автозаки, бронетранспортеры и вагонетки, а далее в отделения.
Каткема уже не обращал внимания на ледяной дождь, температура тела повысилась недурно, он быстро смекнул, что путь к остановке отрезан. Сквозь тысячи тел было невозможно проскочить. Като метался по сторонам, не знал, куда бежать, лихорадочно вертел головой. Вдруг, совсем вблизи, жестокие полицейские начали окружать граждан, которые, на первый взгляд, шли просто по своим делам, видок у них был точно отличен от митингующих. Копы были разъярены как бесы или кто похуже, без предупреждения, эти уполномоченные в касках начали беспощадно избивать пожилого мужчину, девушку в наушниках, паренька с дипломатом. Дубинка прошлась и по шее, и по спине, и по рукам. Рядом раздался пронзительный визг и крик. Таким макаром копы начали избивать всех, кто попадался под руку, словно все здесь были врагами народа. У Като от страха начали дрожать губы, он побежал прочь от избиения, бежал без устали, будто сегодня и не дрался вовсе. Букет то и дело бился обо всех, колючими иглами на стеблях оставляя маленькие порезы. Из-за интенсивного ливня, заливающего лица, вокруг, люди расплывались и оставались мутными очертаниями. Пробежка длилась недолго, Като увидел, что давка и драки происходили и с противоположной стороны. Улицу оцепили щитоносцы, шагающие в один ряд. Митингующие надеялись, что в ход не пустят слезоточивый газ. Чешуа без обдумываний принялся убегать в сторону, но переулков почти не было. Протестующие долбились в окна и двери магазинчиков, в некоторые напрасно, в некоторые пускали, но хозяева быстро запирали двери, так как нахлынувший поток было не остановить, а помещение не резиновое. Зашедшие орали на оставшихся позади, что мест больше нету, в безопасности незамедлительно просыпался эгоизм. Каткема был в числе тех, кто не успевал, в числе тех, кого могла настигнуть черная свора полицейских, захватывающая толпу в свои губительные когти. Юный курсант с ужасом лицезрел, как некоторые копы просачивались дальше остальных и совершали самосуд, их униформа казалась намного темнее обычного. Чешуа чудом не попадался в цепкие лапы бывших курсантов, совсем рядом с ним они выцепили паренька и разбили ему нос так, что оттуда струей хлынула кровь. Ушастый пацаненок устрашающе кричал и молил о пощаде, но щадили его только ударами по ребрам и шее. Като не мог поверить, прямо на глазах бедного парня отбросили к кирпичной облицовке гламурного ресторанчика и сокрушительно лупили палками под слышимый хруст ломающихся костей, браня его, за то, что тот осмелился пойти против власти. Дьявольская картина отпечатывалась медленно и четко в сознании Каткемы, она собиралась засесть там надолго. Он опять начал уносить ноги, страх колол сердце беспощадно, тело бросало из жара в холод, внешний шум то пропадал то появлялся, в очередной раз попал в толкотню, все массово пытались убегать и из-за этого образовалась новая давка. Като краем глаза приметил узкий закоулок, упирающийся в тупик, который все почему-то игнорировали. Там было абсолютно пусто. Чудовищнным воем изнутри интуиция заставила Чешуа продвинуться именно туда, он кое-как добрался до закоулка, но в последний момент зацепился об чью-то ногу и свалился на промокшие кучи разбросанных старинных газет.