Хроники Хамару: жажда свободы
Шрифт:
– Гаред, очень приятно. А по-моему люди заслуживают только хорошего отношения. – Все продолжал улыбаться спаситель, целиком проглатывая ложку и капнув бульоном на свою густую бороду. Красные капли расходились по светлой растительности, словно вампир только что испил крови.
– Поэтому ты сделал здесь вместо оконных приемов решетку? Чтобы впускать в свой дом таких же бедолаг? – Спросил Като, хлебая кофе по капельке, итак язык уже раз обожгло.
– Ха! Нет, на самом деле, я не был бездомным. Скорее сказать, что я отрекся от дома и стал жить вместе с этими прекрасными людьми. – Похвалился Гаред и бросил быстрый взгляд на его друзей. Большинство бездомных либо спали, накрывшись кто шалью, кто газетами, либо разговаривали у огня.
– Как это отрекся от дома? – Недоумевал Каткема, пытаясь сесть прямо, но потерпел поражение.
– Ну взял и переехал жить из моей квартиры сюда в подвал, вот даже одежду всю забрал, еще чистая, хорошо пахнет. – Шуточно хвастался Гаред, показывая коробку рядом с его раскладушкой, надеясь, что сейчас из угла не выбежит крыса.
– Зачем??? – Повышая невольно голос, снова задал ризонный вопрос Чешуа. Он был изумлен до ужаса.
Гаред тяжело вздохнул, взглянул на ту решетку, откуда пролез Като. От туда до сих пор доносился шум ливня, вой и крики. Бездомный набирался сил, чтобы сказать пареньку то, что он вряд ли поймет и скорее всего осудит.
– Вот зачем! – С грустью заявил толстячок и указал на их единственный пролаз. – Я разочаровался в этом городе, в этих людях и системе, может даже и в целом мире.
Но вместо ожидаемой критики или ругани, Като оставался совершенно спокоен, и мускул на лице не дрогнул. Он понимал бездомного. Гаред уже посмелее начал продолжать свою мысль.
– Слишком много дерьма приходиться терпеть каждый день, вот однажды задумался и решил, что, возможно, изолируясь от общества, моя жизнь станет счастливее. И не прогадал, меня окружают сейчас искренние, преданные и правильные люди, которые тоже решили не быть рабами системы. Ну кроме Мика, конечно… Он сам по себе алкаш. – Захохотал спасител, вытирая жирные пальцы о штаны.
– Понимаю, понимаю. – Тихо соглашался Каткема, мыслями уходя вглубь своего подсознания, где всплывали по большей части картинки сегодняшнего и вчерашнего дня.
– Далеко ходить не надо, ты сам видел, что снаружи твориться. Люди осмелились впервые за три или четыре чтоли года выйти на мирный митинг из-за того, что государство в край уже охренело. Подчеркиваю слово – мирный. А их бац, и начали копы палками сразу лупить до полусмерти, да потом еще и в свои кареты смерти сажать. По-моему это уже перебор. Здесь в подвале и то лучше. Еще самое уморительное, а лучше сказать безумное это то, что они целый год выпускников отправили учиться на копов-болванчиков. Просто один взмах пера, и судьбы тысяч определены, и это только капля в море. К черту их всех! – Совсем разогнался Гаред, выстреливая меткими фразами как из самострела.
– Знаешь, после встречи с тобой, кажется я начал верить в судьбу. Просто последние два дня со мной что происходит, так это полное опустошение, будто жизнь начинает ломать меня со всех сторон. И у нее получается… – Продолжал Каткема, повторно воспроизводя и осознавая последние события.
– Что же с тобой случилось? Расскажи, друг, не бойся, обещаю в душу не плюну. –
– Так с чего бы начать. Ну пожалуй с того, что уже вчера я начал разочаровываться в людях. Просто краем уха услышал, отвратительные вещи… Почему то так близко к сердцу воспринял, что аж больно стало. Сегодня даже у меня появился шанс на них оторваться, и я мягко отомстил. Отомстил за все плохое, что те мерзавцы натворили за свои никчемные жизни.
– Как отомстил? – Серьезней обычного перебил Гаред Каткему.
– Можешь так злобно не смотреть, – усмехнулся Като, сейчас он был настолько уставшим и раздраженным, что замечал любое изменение в лице бездомного. – Я всего лишь отмутузил их на тренировке в академии, знаешь ли, это именно мой год попал под раздачу. Теперь жду и радуюсь, когда же наконец попаду на службу.
Чешуа стало тяжелее дышать, в носу поднималось колющее давление, будто сидел после истощающей кардио-тренировки.
– А, понял. Я напрягся, потому что чувство возмездия и справедливости у всех разное. Для одних мягко, для других ни черта не мягко. – Объяснил бездомный, тихо выдыхая пар при каждом открытии рта.
Во время их разговора один из бездомных дожарил на шампурах перцы, которые крутил над бочкой около десяти минут, и начал подзывать всех покушать. Гаред предложил Каткеме, но тот был не голоден и немного брезглив. Все остальные жители подвала радостно приняли пищу.
– Что более важно и, к сожалению, страшно до жути, так это осознание, что такие ужасные ценности не только у тех нескольких упырей, они практически у всех в этом сраном городе. Сегодня, как по щелчку пальцев, весь поток новобранцев изменился к худшему… Или скорее, просто они открыли для меня свои истинные лица. – Более низким тембром продолжал Каткема, беспощадно сжимая пружину раскладушки.
– Давай-ка здесь поподробнее. –
– Люди жестоки, они могут бесконечно и с удовольствием причинять физическую боль, могут засыпать тебя упреками и обзывательствами. Люди неверны, они могут с легкостью переспать по пьяне с другим человеком, уподобясь животным желаниям их тела. Люди ленивы, они предпочитают жить чужими парадигмами и дают рулить их жизнью кому угодно, вместо того, чтобы поднять задницу и найти свою цель, протоптать свою дорогу проб и ошибок. Я, конечно, собой в этом вопросе не горжусь, потому что с видением своего будущего у меня тоже туговато, но хотя бы, как слепая овечка, не стараюсь следовать за всеми и делать как другие говорят. Важно отметить, что и выбора то у нас особого нету, я считаю что свобода выбора неотъемлема и всем твержу об этом. –
Пульс курсанта учащался, и сердце начало покалывать.
– Несложно догадаться, кто выбор у тебя забрал. – Добавил Гаред, медленно кивая головой, его взор был суров.
– Да, эти ублюдки, которые нацепили на себя погоны. Я думал, что быть полицейским достойная и благородная профессия, но убедился что они лишь марионетки в лапах бюрократов и короля, которые будут делать все грязные делишки, если им прикажут. А служить городу и помогать людям – лишь красивый марафет прогнившей системы. – Злился Като, скрепя зубами. С мокрых волос челки, прилипший ко лбу, щекотливо сползали капли воды.
– Полностью согласен. Но другой любой слушатель обвинил бы тебя в том, что ты мягкосердечный слабак. – Ляпнул застенчиво Гаред, низко подняв руки и втянув плечи.
– Грустно, но так и есть. Знаешь, последние несколько месяцев преследует вопрос, почему мир по природе своей так жесток, почему людям приходиться страдать. Вот и впал в депрессию, вдобавок сейчас чуть по морде от копов не получил. Задумываясь о таком нашем незавидном существовании, становится страшно. – Признался Чешуа, облокотившись об стенку с головой, потому что держать ее было слишком тяжело.