Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...
Шрифт:
Ребячество и только.
Шио откинулась на спинку скамейки и запрокинула голову. Закат в селении уже скоро закончится: лучи солнца стекали вниз по скале над деревней. Хотя почему деревня? Хаширама вот мечтал о целом городе.
У скамьи уже сгустились сумерки, так как лес начинался совсем рядом и уже не пускал сюда свет. Падающие на скалу тени длинные, простой и странно ровный камень вспыхнул алым золотом, загорелся ярко.
Минуточку…
– Что там за скалой?
– М?
Девушка резко подалась вперёд, оттолкнувшись от спинки.
– Что
– Не знаю. Я ни разу туда не ходил, тропа плохая пока и… а?
Изуна точно знал, что залился сейчас краской. Каким бы шиноби он ни был, на женщин время он не тратил и успешно избежал влюблённостей. А Ёко так бесцеремонна: обхватила на радостях за шею и поцеловала звонко-звонко в щёку.
– Спасибо! – выпалила она. – Ты же дойдёшь сам?
– А… да… – растерянно, но понимая, что девушке зачем-то очень нужно сейчас куда-то бежать.
Стал бы он её задерживать?
Кицунэ вскочила, боясь потерять настрой, а вместе с ним удачу, и, крикнув Изуне: «Встретимся на празднике!» – убежала. Шио не знала до конца дороги, но скалу не потерять даже в темноте. Новый взгляд на вещи…
Какой молодец Изуна! Ей всего лишь нужно было посмотреть на окружающий мир под другим углом, чтобы понять, где ещё не искала.
Тобирама устал от брата. Хаширама слишком много говорил: о селении, о Мадаре, снова о селении, а сегодня и вовсе умудрился прийти пьяным. Младший Сенджу не сомневался, что, загляни он к Ёко, то обнаружил бы там дышащего перегаром Кураму.
Но парень и не знал, где живут Шио и её брат. Где-то на территории клана Учиха – и этого хватало, ведь Тобирама не заходил туда. Слишком много страхов появилось, начиная от обоснованной осторожности к Учиха и заканчивая паническим страхом перед слепым юношей, ведь Изуна не только здоровался, но и не ненавидел его.
Сенджу не мог этого понять. На месте младшего Учиха, он точно ненавидел бы, ведь Тобирама не столько ранил, сколько почти убил и приблизил до настоящего момента миг пожизненного мрака и белой повязки на глазах.
И не переживал бы Тобирама на счёт этого никак, если бы не острое желание переговорить с Шио. Теряясь, он не знал, что мог бы сказать, но это была ощутимая необходимость: понять, разъяснить то, что было в ту ночь.
Не просто же так кожа помнит касания тёплых пальцев?
Свежий воздух прочистил голову. Возвращаться в дом к духоте и храпящему брату не было никакого желания. Квартал Сенджу – хотя слишком маленькая ещё Коноха, чтобы половины, которые занимали кланы, называть кварталами, как будто в большом городе – уже спал, во всяком случае, создавалась такая видимость: по привычке никто не шумел после заката, осторожно поглядывая в темноту и учась не спать с ножом под подушкой.
Улицы Тобирама уже знал наизусть, тем более что он контролировал появление половины из них. Хаширама понасадил везде деревьев, так как ему было по-глупому совестно перед вырубленным лесом, однако тут уж вряд ли кто-то имел возражения. В селении
Даже насекомые возвращались – вон, стрекочут у воды. Речка уходила далеко за пределы их нынешних границ и не являлась единственным источником воды в округе; горячие ключи били прямо из-под земли и идея бань уже постепенно формировалась в голове у жителей. Тобирама не был ни за, ни против.
Лёгкий топот заставил обернуться. Между домами мелькнула тень, и Сенджу, не задумываясь, направился туда, взявшись за кунай; выглянул, увидел худую спину и два хвостика, узнал. Шио бежала, не скрываясь и торопясь, по тёмным улицам, направляясь к возвышающейся над селением скале.
Тобирама тихо направился следом. Отбросив все нерациональные причины своих действий, он нашёл всё же одну, которая его устроила. Ни Шио, ни Курама не являлись Учиха или Сенджу, следовательно, юридически договор о мире их не касается. Поэтому если младшая Ёко будет шпионить для Мадары по его же приказу, то потом никто ничего не докажет и вообще – она не Учиха и мы тут ни при чём. Правда, тогда схема должна работать и в обе стороны, но это не методы Хаширамы.
И не стал бы Курама делать что-то против близкой с братьями Учиха сестры.
А младшая Ёко не оборачивалась и не замечала за собой слежки. Что она делала на территории клана Сенджу в сумерках – тот ещё вопрос, но девушка забралась на дерево, с него прыгнула на новенькую покатую крышу и побежала поверху уже тише, словно не хотела тревожить жителей домов. Кажется, её цель находилась дальше. Тобирама предпочёл идти за ней низами и отмахивался от сонной расслабленности и желания выбросить нож.
Тропинка на скалу была практически незаметна стороннему глазу. Младший Сенджу, для чего – точнее, для встреч с кем – Хаширама её здесь вырубил, используя полузабытые за мокутоном техники земли. Узким зигзагом, что, разумеется, было более чем достаточно для шиноби, она вилась левее основного полотна, а Шио ещё и перепрыгивала через «уровни», уверенно держась руками-ногами и чакрой за скалу. Понимая, как восхитительно его будет видно сверху, Тобирама убрал кунай в сумку и остался внизу. Никакого смысла идти следом не было. Мысленно Сенджу дал себе обещание направиться искать девушку, если она не вернётся до полной темноты – в крайнем случае, и у него «алиби» есть: беспокоился, думал, что могло что-то случиться. Собственным оправданиям Тобирама уже почти не верил.
Вдруг что-то слетело прямо в его руки – лёгкое и неуместное на каменной стене. Поймав, парень вгляделся. На его ладони лежала тонкая завязка для волос; что именно для волос он понял по паре волосков, оставшихся на верёвочке.
Ясно, кто потерял…
Бережно спрятав завязку в карман брюк, младший Сенджу вернулся к домам.
Ждать он умел, но шея уже болела от частого задирания головы к темнеющему небу, а завязка нагрелась от тепла его ладони. Не теребить её в руке не получалось, и Тобирама злился – больше на себя. Сенджу привык находить объяснения своим поступкам.