Хроники Мировой Коммуны
Шрифт:
Чан взглянул туда, куда им предстояло отправиться – к северному полюсу мира, как называли эту точку на небесной сфере в старой астрономии. Историческая традиция была жива до сих пор, под космическим севером и сейчас обычно подразумевают направление на Киносуру, иначе – Полярную звезду, а не на истинный полюс Галактики. Недалеко от Полярной поблескивала маленькая Альсафи. Чан знал, что это арабское слово «аль сафи» означает треножник. Наверное, древние арабы представляли весь земной мир походным котлом, подвешенным к небесной треноге. Европейцы назвали эту звезду Сигмой созвездия Дракона. На старом Западе дракон олицетворял зло, а вот в Китае, наоборот, был символом созидания. К тому же в китайской астрономии Драконом именовали совсем другое, экваториальное созвездие, а на полюсе древний китаец видел Пурпурную ограду, за которой ехал на своей колеснице Небесный император Гао-Ян. Для Чана, вызубрившего в академии карты неба для сотен разных звездных систем, всё это было в сущности неважно. Звезды горели для него как маяки, зовущие всё дальше и дальше.
– Внимание, джамп-отсчет! – объявил командир. – Десять, девять, восемь…
Через несколько секунд конденсаторы сбросят энергию, способную испепелить небольшой планетоид. Именно они, накопители практически бесконечной ёмкости, открыли людям дорогу во Вселенную. Они, да один счастливый случай. На Земле живут еще старики, помнящие времена, когда даже соседние звезды казались недостижимыми. Скорость лучших земных кораблей доходила едва до нескольких процентов от скорости света, и на путешествие к ближайшей звездной системе ушли бы десятилетия, если не века. Но однажды автоматический рудовоз с Меркурия потерял управление и, как думали, взорвался, падая на Солнце. А спустя шесть лет от него дошел сигнал из окрестностей звезды Барнарда. Так узнали, что энергетический выброс в резонансной точке вблизи Солнца приводит к мгновенному скачку к одной из ближайших звезд. Вскоре первый межзвездный рейс к Барнарду совершил пилотируемый корабль. Вслед за ним экспедиции были отправлены ко всем соседним светилам, а от них стали искать пути к следующим звездным системам, от тех – еще дальше. Человечество протягивало трассы в глубины Вселенной. Границы изученного и освоенного космоса отстояли теперь за сто световых лет от Солнца, а исследовательские корабли проникали много дальше.
Для людей прошлого века это был невероятный, невозможный успех. Но для молодого поколения, поколения Чана, детство которого прошло под непрерывные сообщения о полете к очередной звезде, этого было мало. Успехи звездоплавания казались им слишком скромными в сравнении с масштабами Вселенной. Ведь люди пока не добрались даже до края местного спирального рукава Млечного Пути. Вот если бы сразу отправиться к галактическому центру, а лучше – в другую галактику! Изучение теории межзвездных перемещений подтвердило гипотетическую возможность этого. Прыжки на самом деле были путешествиями во времени. Энергетический импульс у звездного гравитационного колодца опрокидывал корабль в прошлое, когда две соседние звезды были единым сгустком в разлетающейся Вселенной. Потом в ускользающий для внешнего наблюдателя миг происходил возврат в настоящее, но с пространственным сдвигом – от стартовой к финишной звезде. Из этого следовало, что в принципе возможно проникать в гораздо более отдаленные времена, вплоть до момента Большого взрыва, когда вся материя была сжата в одну точку. Из того изначального времени реально попасть в любую часть нынешней Вселенной! Первоначально эти гипотезы не принимали всерьез, называли сумасшедшими, но постепенно теоретические построения приобретали научную стройность. От них нельзя было просто отмахнуться. Тогда возник проект «Феникс» – корабля, способного преодолеть межгалактические пространства. Пока он летал лишь в автоматическом режиме, отрабатывая перемещения между не столь удаленными звездами. Но был уже открыт набор в будущий экипаж и заявлена перспективная цель сверхдальнего перелета – Большое Магелланово Облако. И Чан верил, знал, что он будет среди тех, кто однажды посмотрит на нашу Галактику со стороны!
– Два, один, ноль!
За время межзвездного прыжка не успеешь моргнуть. Но после – ощущение, будто ты узнал или увидел что-то очень важное, которое напрочь забыл и не можешь вспомнить, хоть и пытаешься изо всех сил. Где он, этот кусок отрезанной жизни? В академии на симуляторах по много раз отрабатывались прыжки к различным звездам, в том числе, разумеется, к давно освоенной и часто посещаемой системе Грумбридж Тридцать четыре. Однако реальность оказалась сильнее самых лучших симуляторов. Сразу было понятно – ты уже не у Солнца, а среди чужих звезд. Тут сам свет другой! В двойной системе Грумбриджа обе звезды – красные карлики. Если бы «Разведчик» сам заряжал от них конденсаторы, ждать следующего прыжка пришлось бы много суток. Но система служила важной транзитной базой, и у звезды Грумбридж Эй были размещены гелиостанции с мощными накопителями – специально для быстрой зарядки проходящих транзитом кораблей. Одна из таких станций после запроса подключила крейсер к питающему каналу.
Вокруг звезды вращалась планета Грумбридж Тридцать четыре Эй Би, которую обычно называли просто Грумом. Похожий на увеличенный в несколько раз Марс, он был слишком массивным для колонизации (сила тяжести на нем превышала пять земных). На Груме, тем не менее, велась добыча полезных ископаемых, а на орбите действовал большой промышленный комплекс. Конечно, по масштабам Солнечной до первоклассного индустриального центра Грум не дотягивал, однако модульные конструкции для освоения более удаленных миров выгоднее было производить здесь, а не на Меркурии или Венере. Под защитой гравикомпенсаторов на Груме жили и работали почти двести тысяч мужчин и женщин – больше, чем на любой другой планете вне Солнечной системы. Правда, постоянных жителей тут, считай, не было – только вахтовые спецы и молодежь, проходящая двухлетнюю трудовую службу. На Грум отбирали лучших из лучших. Чан, в своё время сумел попасть только на Венеру. Планеты Солнечной, впрочем, тоже считались неплохим вариантом, ведь большинство призывников оставалось на Земле. И после службы тоже. Чан включил на визоре увеличитель, чтобы подробней рассмотреть Грум. Планета была всего в паре миллионов километров. Пепельно-серые равнины полосовали хвосты бурого дыма – то ли вулканы, то ли горные разработки. Тусклый блеск местного солнца отразился на черной глади внутреннего моря, наполненного смесью крепких кислот. Где-то там, рядом с кислотным морем был главный город планеты Стивенпорт, который русские трудармейцы шутливо прозвали Кисловодским Курортом. «Разведчик» сбросил туда по лазеру большой инфопакет с почтой для грумлян. Все знали как ждут на чужих мирах весточки из родного дома.
Командир сообщил, что крейсер совершит следующий прыжок сразу после зарядки, то есть меньше чем через час. Чан расстроился. Он ожидал, что можно будет наведаться на планету, о которой много слышал от служивших там сокурсников, Хотя… что такое Грум по сравнению с тем, что ждет его впереди! Вскоре корабль снова входил в прыжковую зону. Вновь предстартовый отчет, а потом опять возникло ощущение чего-то важного, но напрочь забытого. «Разведчик» прыгнул к Крюгеру Шестьдесят. Снова двойная система – переменная звезда с коротким (восьмиминутным) циклом и заурядный красный карлик. На почтительном удалении от первой кружила экранированная астрообсерватория, вблизи второго была база по обслуживанию транзитных кораблей. Вот и всё, что имелось в системе. Подойдя к гелиостанции, крейсер в очередной раз запросил канал для зарядки. Командир Иенсен поинтересовался, не было ли новостей из системы Альсафи? Оказалось, три дня назад туда запустили в автоматическом режиме «Спасатель Тридцать один» с Эты Кассиопеи. Результат тот же – «Спасатель» не вернулся. Теперь считались пропавшими уже три корабля. Дали, наконец, команду к позднему ужину. Стол накрыли в кают-компании, слишком просторной для сокращенного экипажа.
Как быстро всё переменилось для Чана! Всего несколько часов назад, когда он только попал на «Разведчик», его неприятно удивила теснота и какая-то заурядность корабельных помещений. После светлого простора аудиторий и тренажерных залов академии – узкие коридоры, винтовые трапы, тесные отсеки, заставленные аппаратурой. Потом, освоившись, Чан ощутил, что и здесь может быть удобно и уютно, и вот уже небольшая отделанная деревом кают-компания казалась настоящим парадным залом. На ужин успели лишь подогреть пайки, которые не вызвали особого энтузиазма. Женщины ими просто пренебрегли. Очоа, оказалось, не ела консервы, Дюбуа не ела так поздно, а Мендес старалась вообще не есть. Говорили за столом по большей части о том, что могло случиться в системе Альсафи.
– Одиночная звезда с массой меньше солнечной по определению не может взорваться! – убежденно настаивала Дюбуа. – Это противоречит всем известным законам астрофизики!
– Вопрос в том, все ли законы нам известны, – с ехидцей заметил Тулин.
– Это ненаучно! – не уступала Дюбуа, – Альсафи гораздо стабильней Солнца.
– Но ведь, в конце концов, она должна превратиться в красный гигант? – вступил в научную беседу Пилюк.
– Через десятки миллиардов лет! Причем сам процесс занял бы сотни тысяч, если не миллионы лет.
– А если всё вдруг ускорилось? – предположил бортинженер. – Раз! И вся звездная эволюция прошла за несколько дней!
Дюбуа нервно рассмеялась:
– Ну, тогда сейчас Альсафи, наверное, уже стала нейтронной звездой или даже коллапсаром!
– А что, – сухо улыбнулся Иенсен. – Если мы завтра финишируем в черной дыре, то, возможно, окажемся в другой Вселенной. Куда там до нас будет «Фениксу»!
Чан проснулся и лежал в темноте пустого четырехместного кубрика. Он вдруг подумал, что если они и правда сейчас прыгнут во вспыхнувшую звезду, то умрут. Ледяная рука потянула желудок, на лице выступил пот. Сначала он удивился. Потом ощутил жгучий стыд. Такого с ним просто не могло быть! Он до дрожи боялся и ничего не мог с этим поделать! Ну, это же нелепо! – уговаривал себя Чан. В конце концов, не он ли так радовался вчера, что летит на крейсере разгадывать тайну пропавших кораблей, вместо того, чтобы слушать лекции или готовится к экзаменам в библиотеке. Кстати, а почему он не боялся вчера, хотя всё уже понимал? Да потому что у него не было на это времени! Чан вскочил с койки, натянул налобник и подключился к бортовой библиотеке.
За завтраком царила напряженная тишина, только Иенсен негромко переговаривался с Мендес – как финишировать на максимальном удалении от звезды. Тулин тут же заметил, что если Альсафи превратилась в красного гиганта, выпрыгнуть из него «Разведчик» по любому не сможет. Позавтракав, все занялись полной и тщательной проверкой оборудования. Чан заметил, что конденсаторы заряжены больше, чем требовалось для прыжка. Значит, после финиша корабль сохранит запас энергии. Это считалось опасным, но тут ведь особый случай. Такого резерва, конечно, не хватит, чтобы сразу прыгнуть обратно, но он позволит маневрировать на большой скорости и использовать все устройства, включая системы активного воздействия. Кстати, эти системы были заранее приведены в полную готовность, что прямо запрещалось делать при джампе. Неужели командир всё же допускает встречу с агрессивной иной цивилизацией? Самым трудным оказался последние часы перед прыжком. Тем более, что их пришлось провести в крошечной резервной рубке. Командир разделил экипаж, и Чан вместе с Тулиным, Пилюком и Очоа перешли на дублирующий пост управления. Хуже всего было то, что команде дублеров оказалось решительно нечего делать, только следить за происходящим в основной рубке. В животе вновь предательски засосало. Чтобы отвлечься от панических мыслей, Чан начал вспоминать что он успел прочитать об Альсафи.