Хроники Мировой Коммуны
Шрифт:
До Битвы события конца XX века называли по-разному, но в Core постигшую тогда мир катастрофу считали самой страшной в истории человечества и называли одним словом – Падение.
– Ты говорила, что яблони в Кидонии уже есть, – заметил Роберт.
– Есть и цветут, под куполом, как и вишня, и айва, которая там оказалась благодаря своему латинскому названию, но я хочу, чтобы они цвели под открытым небом. И так будет, – уверенно добавила Алиса.
– Будет, – согласился Роберт. А грандиозные планы по преобразованию ландшафтов Земли по сравнению с терраформированием Марса вообще выглядят простыми…
– В смысле масштаба – простые, в смысле сложности – нет. На Земле нужно намного тщательнее просчитывать даже небольшие последствия.
– С космическими проектами другая проблема – два имеющихся лифта уже еле справляются, – заметил Роберт, – сколько всего нужно возить на Луну и Марс, не говоря уже про дальние базы!
– Именно! Но строительство пусковой петли скоро начнется.
– Знаешь, иногда мне кажется странным, что мы одновременно и строим базы на Ганимеде и Титане и ликвидируем нищету и безграмотность на Зависимых территориях. Может, надо было бы сначала распространиться на всю Землю?
– Такой вопрос возникает в высших Советах из года в год и каждый раз решают, что медлить с освоением Солнечной системы не следует. У нас достаточно ресурсов для параллельных проектов, и мы и так потеряли слишком много времени из-за Падения.
Двенадцатичасовой экваториальный день подходил к концу. Солнце стояло уже низко, и вот-вот должны были наступить короткие тропические сумерки.
– Поужинаем в кафе на набережной и поедем на вокзал? – предложила Алиса.
– Да, надо поужинать, – согласился Роберт, – хотя времени у нас еще много.
Капсула автоматического персонального транспорта вернула Алису и Роберта на набережную.
– У меня есть мысль насчет летней практики, – возобновила разговор Алиса, когда они устроились за столиком.
– Ты уже думаешь о летней практике? – с некоторым удивлением спросил Роберт, – но ведь сначала нам предстоит зимняя, а там немало работы.
– Ну, ты же знаешь, у меня привычка все планировать, лучше даже не на один, а на два хода вперед. Зеленый Союз – не последнее место на планете, где нужны преобразования, и далеко не самое сложное в этом плане. А в одном из таких мест скоро будет очень много работы.
– Попробую угадать. Строительство пусковой петли в Тихом океане.
– Именно, – подтвердила Алиса.
– И тебя интересуют не только грандиозные инженерные задачи, – догадался Роберт, – там одни из самых отсталых мест на планете.
– Да.Увы, на планете еще остались сторонники старого мира. Их мало, но они все еще прячутся в самых дальних уголках. Там до сих пор могут скрываться враги.
– Враги? Те, что еще остались после Битвы?
– Или их последователи. Мы победили в Битве Битв, но пока на Земле остается несправедливость – сражение за будущее еще не закончено.
– Но их сопротивление бессмысленно, – сказал Роберт, – им уже не вернуть прошлого.
– Бессмысленно – до тех пор, пока им дают отпор, и поэтому долг каждого делать это, пока они не исчезнут. Навсегда.
– Да, Алиса, – согласился Роберт, – это и наш долг. Защищать наш мир.
– Великолепный, чудесный мир, – продолжил Роберт, – и знаешь, я, пожалуй, могу сказать, чем он нравится мне больше всего. В нем можно не бояться будущего. Раньше я боялся своего больного сердца, боялся, что однажды мне не смогут помочь – но не только. Я не знал, куда идет Зеленый Союз, который отказался от прогресса и попытался словно бы заморозить время. Конечно, я не страшился бедности и безработицы, у нас их не было.
– Пожалуй, ты прав, – сказала Алиса, – а при капитализме не бояться будущего было просто невозможно. Ведь завтра тебя могла ждать потеря работы, болезнь, на лечение которой не было денег, нищета, наконец война, которая при капитализме неизбежна. Или не такие ужасные, но все равно тяжелые события – обесценивание денег, крах банков, снижение зарплат. Общество всеобщего страха.
– Не боялись лишь те, кто обладал крупнейшими состояниями, ведь они никогда не проигрывали. Наверное, не боялись, – поправился Роберт, – они ведь предполагали, что призрак вернется?
– Будущего не боялись только самые глупые из них – потому что ни о чем не задумывались. А умные дрожали от страха. Они помнили историю начала XX века и ждали повторения, зная, что его можно лишь отсрочить, но что оно неотвратимо, что пламя, зажженное тогда, уже никогда не погаснет и два класса в конце концов столкнутся в последнем бою.
– Битва Битв была неизбежной, – согласился Роберт, – был лишь вопрос – когда?
– Есть только один путь, – произнесла Алиса фразу, известную каждому жителю Core.
На озеро и город опустилась темная тропическая ночь. Пирамида станции космического лифта, дома и улицы города были залиты искусственным светом, но сияние фонарей не мешало появлению на небе ярких звезд. Орион предстал во всем своем великолепии, Сириус горел белым огнем, а в зените сверкала Неподвижная звезда – станция «Первая», главный космический порт Земли.
– Ну что, пора на вокзал? – сказала Алиса, оторвавшись от созерцания ночного неба.
– Наверное. Остановимся на два дня в Каире, а потом на пять дней в Риме, как и планировали? – спросил Роберт.
– Обязательно, – согласилась Алиса, – ты ведь, как я помню, не был в Каирском музее, а я с удовольствием поброжу по нему еще раз. А Рим, конечно, и за месяц не посмотришь, но … каникулы все-таки конечны.
– На Земле так много интересного, – сказал Роберт, – когда я рос на острове, я и не представлял, сколько всего можно увидеть!
– Знаешь, как ни удивительно, но мы с тобой похожи, – ответила Алиса, – Ты вырос на маленьком острове и не покидал его пределы до тех, пор, пока не приехал учиться в Core. Я выросла на Марсе – чудесной планете, но планете большей частью мертвой, посреди безжизненных пустынь которой есть пока только семь небольших городов под куполами, и которая еще только будет преобразована нами. Мы оба почти не видели Землю.