Хроники Обетованного. Осиновая корона

Пушкарева Юлия Евгеньевна

– И кто он такой?

– Убийца, - Уна ответила раньше, чем Лис начал острить. Она была серьёзнее и грустнее, чем утром - и вообще за время их знакомства, казалось, стала старше года на два.
– По приказу наместника он расправился с Нивгортом Элготи, другом моего...
– она вытянула руку, чтобы поймать на локоть Инея; точно ручную обезьянку или попугая, мельком подумалось Шун-Ди.
– ...моего несостоявшегося мужа. Думаю, он мог претендовать на роль лидера "коронников" с теми же основаниями, что и Р'тали.

– А значит, и на трон, - тихо сказал лорд Ривэн. Похоже, политические дрязги отвлекали его от тошноты.

Уна кивнула

и добавила:

– Он перегрыз Элготи горло и разорвал живот. "Коронники" поклялись отомстить.

Наслаждение от убийства, от бесполезной жестокости... Гадость. Извращение закона - каким бы он ни был, священным или людским. Рука Шун-Ди потянулась к чёткам, но мысленно он спросил себя: почему же тогда Лис, не стесняющийся азарта на охоте, ни разу не вызвал у него отвращения? Чего стоят такие неустойчивые нормы?

– Я слышал это от лорда Иггита, - выдавил он, - но подумал, что наёмник просто прихватил с собой большую собаку и представил всё как несчастный случай... Лис, ты уверен?

Лис бесцеремонно сунул лиру Шун-Ди - покрытый лаком инструмент нагрелся от его пальцев, - выгнулся, подтянулся и уселся на перила верхом. Море внизу явно не было для него помехой. Близился Час Краба, и солнце, уже перешедшее зенит, огнём золотило его лёгкие космы.

– Ну, ни в чём нельзя быть уверенным, Шун-Ди-Го... Помимо случаев, когда ты голоден или хочешь вздремнуть, конечно. Но это точно его почерк– да простят меня каллиграфы Ти'арга и Минши. Он весьма...
– Лис цокнул языком, подыскивая слово.
– Изобретателен в работе. И любит производить впечатление.

Как и ты, - пришло в голову Шун-Ди - наверняка одновременно с Уной. Он вздохнул.

– Наёмник?

– Ах, вот бы только!.. Если слухи о нём не врут, он берётся вообще за что угодно. От мелких краж и похищений богатеньких девушек, - (Уна враждебно покосилась на Лиса), - до доставки писем и гончарного дела... И за убийства, само собой: в них он непревзойдённый мастер. За всё, что развлекает его. На западе - по крайней мере, в моём племени - у него репутация наррэн дирле. Ты должен помнить, Шун-Ди-Го, кто это такие.

Уна и лорд Ривэн воззрились на Шун-Ди в ожидании пояснений. Он вовсе не считал себя знатоком языка Двуликих (так - нахватался кое-чего) и, смутившись, сообразил не сразу.

– Кажется, так называют тех, кто ввязывается в сомнительные истории, чтобы не скучать?

Лис прыснул в кулак, а потом расхохотался. Лорд Ривэн неуверенно улыбнулся, Уна же взглянула на оборотня с изрядной долей презрения.

– Отличная формулировка. Ты, как всегда, точен, Шун-Ди Вежливейший. Да, можно сказать так. Или те, кто ищет приключений на свою голову, - спрыгнув с перил, Лис деловито забрал лиру. Шун-Ди знал: непоседливость друга усиливается, когда тот пытается скрыть волнение.
– Именно чтобы не скучать. Это важно. Тхэласса тем и прославился: ему часто бывает скучно. Ум исследователя и злоба насильника, - Лис мрачно усмехнулся.
– Многообещающее сочетание.

– Тхэласса - оборотень? Ох, прошу прощения, - лорд Ривэн чуть поклонился.
– Двуликий?

– Да, из племени снежных барсов. Он намного старше меня. Был среди тех, кто покинул Лэфлиенн ещё до того, как пали магические заслоны между материками. Мало кому это удавалось.

Лорд

Ривэн улыбнулся, будто вспомнив давнего друга, и довольно сморщил кривоватый нос.

– К примеру, Зелёной Шляпе.

– Верно. И Тхэлассе Си Аддульману, - Лис дёрнул струну.
– Таково его имя на нашем наречии. На западе он - знаменитость, хоть и своеобразная. Одиночка, добровольно ушедший из своей стаи, - он ущипнул другую струну, соседнюю, так что они зазвучали в унисон.
– Это редкость. Понятия не имею, какие у него цели, если они есть: он служил то одному, то другому хозяину и всякий раз доставлял неприятности.

– Уже в Великой войне?
– спросила Уна.

– И раньше тоже. В последний раз, я слышал, Тхэлассу видели в бою на границе Кезорре, в каком-то набеге шайальдцев... Не знаю даже, на чьей он был стороне, - к двум струнам присоединилась третья, и созвучие их было сладким и жутким, как отравленный мёд.
– Как бы там ни было, если сейчас Тхэласса работает на Альсунг и наместника, "коронникам" придётся невесело.

– Нам придётся невесело, - веско исправила Уна. Иней дружески куснул её за повязку на руке.
– Я дала слово помочь им.

– Если кое-какие упрямые типы из Лэфлиенна будут не против, - ухмылка Лиса стала подначивающей.
– А этого и я не могу гарантировать. С Тхэлассой лучше не связываться.

Обстановка на палубе сделалась напряжённой - вопреки безмятежному, солнечному дню. Лорд Ривэн прижал ко рту платок и на секунду отвернулся, но затем (очень по-придворному) сделал вид, что ничего не произошло.

– Но ведь этот Тхэласса в любом случае не выстоит против целой армии, - сказал он - будто бы искренне переживал за Ти'арг... Дорелиец. Шун-Ди трудно было в это поверить.
– Если Иггит Р'тали соберёт всех своих сторонников, а мы к зиме подоспеем с подмогой...

– То всё может провалиться, милорд, - развязно сообщил Лис.
– Я бы не утверждал, что Тхэласса Си Аддульман "не выстоит против армии", особенно при поддержке альсунгских вояк и рыцарей наместника... Смотрите-ка, с русалками что-то не то.

Шун-Ди бросил взгляд за борт - на трёх или четырёх русалок, плывущих вслед за кораблём, под кормой, - но из головы у него не выходили слова Лиса. Первое племя Двуликих, с которым он установил хоть какой-то контакт во время путешествия, было волчьим. Титул вожака носил белый волк с красными глазами - альбинос. Белый, как кости или как солнце в жару над скалистыми берегами острова Маншах...

Как смерть.

Волки-оборотни тогда напали на них из засады: вылетели из зарослей папоротника и низкорослой туи так тихо и быстро, что никто не оказал должного отпора. Если бы не огненные шары и молнии Аль-Шайх-Йина, старого мага - пожалуй, единственного в группе, кто относился к Шун-Ди с симпатией, - в лэфлиеннском Лесу, что раскинулся почти на весь материк, осталось бы лишь несколько растерзанных трупов. При условии, конечно, что оборотни побрезговали бы падалью.

Переговоры с ними заняли несколько дней. Шун-Ди, на первых порах объяснявшийся в основном жестами, возвращался в свою палатку измотанным - словно, превратившись в слугу или крестьянина, в кого-нибудь с именем на Дун, Ту или Иль, таскал на погрузку мешки риса и ящики с апельсинами. Двуликие держали себя в руках, и жизни послов больше ничего не угрожало, но Шун-Ди до сих пор не любил вспоминать то время. Во всяком случае, в племени Лиса всё прошло гораздо доброжелательнее - пусть и с теми же итогами.