Хроники Обетованного. Осиновая корона
Шрифт:
– С Вами всё в порядке, господин наместник? Приказать арестовать?..
– Нет, всё хорошо, - с усилием поднявшись, наместник подозвал слугу.
– Объяви там перерыв. Мне нужно кое-что обсудить.
И он повернулся к Тэске.
Оборотень не улыбался ехидно, как можно было предположить. Он вообще редко улыбался, предпочитая прохладную отстранённость; наместник всё чаще завидовал этой нечеловеческой способности сохранять покой. И сейчас Тэска стоял, прислонившись к полотнищу, почти полностью закрывающему стену. На синем фоне - неподвижная фигура, вся из чёрного и белого,
И не только глаз. На поясе Тэски красовалась рапира из чернёной стали. Тонкая и лёгкая, точно лекарская игла... Наместник хорошо помнил, как зашиваются раны, - но не был уверен, что и теперь сумел бы сделать всё как следует.
Рапира. Ему, увы, до невозможности подходит - но где он её взял? В Ти'арге это даже более экзотично, чем миншийские сабли. Хотя Велдакир не разбирался в оружии, ему было ясно: любой коллекционер в Академии или альсунгский вояка немало отдал бы за такую железку.
Может, и двур Браго бы не погнушался.
– Я... отойду ненадолго, господин наместник?
– пискнул секретарь, выбираясь из кресла. Как и все в резиденции, он знал о Тэске не больше, чем могут предоставить туманные жуткие слухи - о рычании, якобы доносящемся из его спальни по ночам, о сверхъестественной силе, о мясе с кровью, которое оказалось излюбленным блюдом гостя... Наместник и сам не хотел выяснять, где в них правда, и другим бы не посоветовал.
– Пожалуйста, - разрешил он. Тэска склонил голову набок, будто показывая, что догадался о его намерениях.
– Блестяще, - сказал Двуликий, когда плешивый секретарь, чуть быстрее необходимого перебирая ногами, исчез в дверях.
– Нет, правда. Ты говоришь и действуешь, как подобает хорошему политику, господин наместник. Это заслуживает уважения.
Серьёзно - или барс опять издевается?..
Склоняясь ко второму, наместник не стал уточнять и кивнул на рапиру.
– Ценная вещь.
– Красивая, правда?
– Тэска рывком отцепил рапиру и широким, почему-то ленивым движением рассёк воздух. Пронзительный звук перекрыл ветер за окнами.
– Кезоррианской работы. Ей скоро век, а блестит как новая.
– Я не видел её в коллекции, - Двуликий недоумевающе поднял бровь.
– В твоей комнате. Ножи, сабля на стене...
– Ах. Будучи врачом, свой набор инструментов ты тоже величал коллекцией?
– смешная старомодность всё ещё проскальзывала в ти'аргской речи Тэски; вот только наместнику больше не было смешно.
– Там лишь то, что удобно держать под рукой. Не всё нужно вывешивать на стены.
И он провёл долгим, многозначительным взглядом по полотнищу с драконом. Наместник покачал головой.
– Ты никогда не отвечаешь так, как положено.
– Я отвечаю на все вопросы, что мне задают. Не больше, не меньше.
– И в твою похвалу трудно верить. Мне казалось, ты презираешь политику.
– Презираю?
– Тэска пожал плечами, и кончик рапиры вдруг упёрся в кресло наместника - стоя в паре шагов, Велдакир не заметил движения.
– К чему? Она меня просто не интересует.
Наместник отвернулся. В нише между окнами белела пустая напольная ваза - одна из тех, в
– Тот фермер. Думаешь, я поступил с ним подло?
– Это ты так думаешь, раз спросил.
– У меня не было выбора.
– Он всегда есть, - Тэска говорил ровно, но на миг в огромных глазах наместнику померещилась боль.
– Совсем всегда, господин наместник. Даже когда умираешь, ты можешь выбрать ту, - новый выпад рапирой - на этот раз в угол, - или иную сторону. Отсутствие выбора есть самообман.
– И самооправдание.
– Временами.
Наместник устало двинулся к креслу: в последние месяцы обязанность выстаивать речи и церемонии стала проблемой... Хавальд прав - пора размышлять о преемнике.
– Если бы по моей вине казнили или убили Браго, то фермера, а заодно и лорда Алди, выставили бы из Обетованного, - сказал он, упираясь ладонями в подлокотники. Они с Тэской теперь стояли лицом к лицу.
– В гневе Хавальд страшен: не думает, что творит. Он считает Браго другом, поэтому в отместку мог бы извести и семью Алди, и эту бедную девушку... И сровнять с землёй замок Алдиглан. Ты знаешь, что с него станется.
А ещё Хавальд очень непредсказуем - и мог бы, наоборот, лично снести Браго голову.
Угольные глаза-пропасти пытливо прищурились.
– Кого ты убеждаешь, наместник? Меня или себя?
– Я доказываю, что ты не имеешь права судить. О людях. Обо мне, - наместник медленно выдохнул, глядя в юное, наглое, абсолютно бесстрастное лицо.
– О моих решениях. Ты чужой. Ты исполняешь мои приказы, а я плачу за это и даю тебе приют - таким был уговор.
– Хочешь подчинить меня, Велдакир?
– Тэска впервые назвал его по имени. Почему-то это подействовало на наместника, как удар по затылку. Он отпрянул: в грудь ему, сквозь бархат торжественной мантии и тунику из шерстяной нити, вонзилось что-то острое... Кончик чёрной рапиры.
– Или хочешь этого?
Он только проколол ткань, но сердце наместника пустилось вразгон.
– Это непозволительно, - выговорил он, рассматривая сверкающее, стремительно-узкое лезкие.
– Так нельзя.
Тэска наконец-то улыбнулся - как ни странно, вроде бы искренне.
– Неужели? Потому что я "не имею права"?
– он отвёл рапиру, скрыв её за спинкой кресла. Наместник до сих пор не понял, почему не позвал стражу.
– Ты ведь сам согласен, наместник, что у тебя нет права сидеть на этом кресле, принимать просителей...
– Двуликий усмехнулся, смахивая с глаз чёрно-белую чёлку, - ...под этим гербом. А у "коронников" нет права согнать тебя с него. А у фермера - отомстить за изнасилованную дочку, - он тихо отступил, уже не глядя на Велдакира.
– Это не имеет значения. Разве суть жизни - не в том, чтобы делать нечто непозволительное?