Хроники одного заседания. Книга первая

Сотников Игорь

– Не зарекайся. В нашем мире это последнее дело. – Последовал предупредительный ответ Президента. И Президент, как оказалось, как будто в воду смотрел. И не прошло и семи лет, как уже с этим Дебютантом никто рядом сидеть не хочет – потому что ходят слухи, что Дебютант и не Дебютант теперь вовсе, а Дебютантка.

– Тьфу, Сглазил. – Говорят, что и Президент не сдержался и, стоя в курилке, сгоряча проявил такую не объективность.

Да, кстати, раз уж была упомянута смерть, хотя это не так уж и, кстати, но всё же. Так вот, это состояние души или вернее будет сказать тела, – ведь душа бессмертна, хотя и на неё находят такого рода затмения, – настигнув в свой урочный час одного из членов клуба, тем самым чрезвычайно

удивила бы его, успей он это заметить. Ведь у него столько было запланировано на будущее – вот из-за этой своей самоуверенности, он и поплатился, а надо было с этой завистливой тёткой заранее скорректировать свои планы. «Никуда ты, бывший молодец, отныне без меня не пойдёшь!», – подловив теперь уже бывшего жильца на его сне, в очередной раз продемонстрировала свою суровую натуру эта завистливая тётка, прикрыв навечно глаза этой, теперь уж точно без неё никуда не пойдёт, вечно сонной тетери.

– Что ж, чему быть, тому не миновать. – Услышав известие о смерти одного из членов клуба, Жизнь устами Президента клуба высказала свою консервативную неумолимость и некоторую бессердечность взглядов на себя. Ну, а уже само это событие, повлекло за собой ряд новых, где из них главное было внеочередное собрание клуба, по поводу принятия нового кандидата на освободившееся ушедшим из жизни, теперь уже бывшим членом клуба, место. Правда всё так произошло не запланировано и не совсем ко времени, как будто бывает по другому («Бывает», – скажут близкие к детективному жанру люди, в основном те, кто ходил в наследниках, а вот кто в них до сих пор ходит, то, тот не согласится с этим утверждением), и руководству клуба пришлось организовывать новое собрание в некоторой спешке и даже поспешности.

Так руководством клуба, по причине переноса собрания, было решено совместить выборы нового члена клуба, президента и подвод итогов годовой деятельности членов клуба, с избранием среди них самого выдающегося за этот год. А ведь всё это, без должной предварительной подготовки, и не только для не желающего раньше времени расставаться со своим президентским местом президента, обременительно сделать. Правда сроки проведения заседания сдвигались на раннее время всего лишь на месяц, так что за президента можно было сильно не переживать, чего не скажешь о членах клуба, которые всегда всё делали в последний момент.

И вот когда к ним пришло приглашение на месяц раньше, то каждый из членов клуба, почему-то заволновался на свой счёт. – Что всё это значит? – глядя на дрожащую в руках карточку в золотом обрамлении, забледнев всем телом, потрясённо обратился с вопросом к самому себе, ну хотя бы уже нам известный сэр Паркер (если уж первейшие члены клуба так себя повели, то, как себя чувствовали менее заслуживающие внимания члены клуба, то и смотреть на их истеричные лица противно). Но сэру Паркеру много времени не нужно, для того чтобы понять, что всё это козни его завистливых коллег, которые определённо были заманчиво мотивированны сэром Монбланом и, вступив с ним в сговор, решили экстренно вывести его из состава клуба.

– А на-ка, выкуси! – продемонстрировав своему отражению в зеркале эти фигуры речи и рук, сэр Паркер готов был в данный момент прибить этого подлого сэра Монблана. Но так как сэру Монблану слишком сильно сейчас повезло и его не здесь не было, – а ему не повезло в том, что он в этот момент находился у себя на кухне, где чуть не захлебнулся супом, когда увидел точно такую же карточку, которая появилась в руках его слуги, по его просьбе раскрывшего принесённый конверт, – то сэру Паркеру пришлось всю мощь ненависти на этого подлого сэра, выместить на себя, – на своё отражение в зеркале (он в это время находился в прихожей, а там как раз, всех гостей, и время от времени и хозяина, сэра Паркера, встречало и провожало во весь рост зеркало).

– Да вы, сэр, – и даже не смейте

так возмущённо на меня смотреть, – всегда были трусоваты и не смелы. – Со знанием сэра Монблана, прямо себе в лицо (понятно, что сэр Паркер в этом своём порыве добиться справедливости, видел перед собой не самого себя, а сэра Монблана) бросает эту, слова из песни не выкинешь, почти что идиому, сэр Паркер. Но сэр Монблан и слушать не собирается сэра Паркера, ещё более оторопело, смотря в ответ. Что не может не покоробить сэра Паркера, который всего лишь хотел добиться справедливости через признание сэром Монбланом своей подлости. А тот как оказывается, не только не собирается смирить свою гордыню, но ещё и выдвигает полные дерзости ответные взгляды на сэра Паркера, где в них отчётливо прочерчивается его невыносимое, терпеть видеть не могу, отношение к сэру Паркеру.

– Да вы, сэр, как я вижу, слишком много себе позволяете в своих многозначительных взглядах на меня. – Ещё больше разъярился сэр Паркер, глядя на всё не унимающегося сэра Монблана, который своим неистовым поведением, даже начинает слегка пугать сэра Паркера. – Да что он себе позволяет, да ещё в гостях. – На мгновение засомневался в себе сэр Паркер, но затем бросив взгляд на развалившегося на пороге пса Роджера, почувствовал в нём поддержку для своих, но ни в коем случае для сэра Монблана штанов, вновь накинулся на этого бескомпромиссного сэра.

– А я знаете, сэр, даже рад, что мы наконец-то сможем, один на один выяснить зашедшие далеко отношения между нами. – Загадочно, с таким же видом проговорил сэр Паркер. Но видимо и сэр Монблан желал того же, да и к тому же весь его вид говорил о том, что он знает о сэре Паркере такое, что тому не просто не поздоровится, а ему придётся слечь на недельку другую от паралича в кровать, от своего недалёкого сознания.

– Ах, так! – заорал в ответ сэр Паркер, потрясённый такой наглости сэра Монблана, основанной только на его самоуверенности. – Да, если ты хочешь знать, – заявил сэр Паркер, косо посмотрев на сэра Монблана, который судя по ответному косому взгляду, всё же хотел знать, что ему сейчас скажет сэр Паркер, – то твоя многотомность и трудолюбие, зиждется лишь на твоём недержании слов. – Что и говорить, а это был подлый удар со стороны сэра Паркера, ведь он был нанесён по самому больному месту, по самолюбию сэра Монблана. И даже сам сэр Паркер разнервничался, услышав от себя такое. Но слово не воробей, вылетит, не поймаешь, и сэру Паркеру отступать некуда, – он у себя дома, – и он идёт на обострение конфликта.

– Да и вообще, я твоих книг никогда не читал, и даже не думаю об этом! – как громом среди ясного неба (это говорит о том, что у сэра Паркера хорошая акустика в прихожей), прозвучали эти невыносимые для ушей всякого писателя слова сэра Паркера. И, судя по задохнувшемуся от возмущения виду сэра Монблана, который глазам своим поверить не может, при виде такой избранности сэра Паркера к его творчеству, и поэтому вытаращил свои глаза, выставив их напоказ, то сэр Паркер хватил лишнего сегодня за столом.

Но сэру Паркеру всё мало, и он, хлебнув из спрятанной в карман фляжки (теперь становится понятно, почему сэру Паркеру не составило большой сложности вместо себя в зеркале увидеть своего противника), идёт дальше в задирании сэра Монблана.

– А я вот сейчас, на всё вами сказанное, отвечу хуком справа. – Не принимая в расчёт или наоборот, принимая, хитрость сэра Монблана, который так красноречиво на него смотрит, угрожающе сжав в кулак свою ударную правую руку, прижав подбородок к груди, исподлобья проговорил сэр Паркер, готовясь отразить готовящийся со стороны подлейшего противника сэра Монблана удар. При этом этот сэр Монблан, как вовремя замечается сэром Паркером, не только всем своим растрёпанным видом выказывает пренебрежение его дому, но и для подлого удара исподтишка, всё уже приготовил.