Хроники Сэнгоку. Сказание о Черной Цитадели
Шрифт:
– Слушаюсь, Ода-сама!
Нобуюки дрожащей рукой ухватился за катану. Она показалась ему неподъемной, цуба 42 звенела, а лезвие застряло, будто кто-то держал его изнутри ножен. Черная полоса на горизонте стала расти, ощущалось, как земля в ужасе трепещет от тысяч содрогающих ее копыт. Копейщики ровными порядками выстроились перед генералом, выставили длинные копья наизготовку. Лучники в тылу приготовились выпустить волну стрел, как вдруг вражеское войско разделилось на три части, две из которых сиганули в стороны, обходя неприятеля с флангов, игнорируя присутствие двух охранных башен, обзорность которых
42
То же, что и гарда.
Лучники замешкались, кто-то стрельнул невпопад, целясь во вражеского генерала, другие вовсе бездействовали, ожидая приказов. Сибата на правом фланге пытался взять ситуацию под контроль, отводя отряды, дабы не оказаться в кольце врага, пока его сюзерен судорожно соображал, как остановить брата и его стальную конницу. Когда земля заходила ходуном столь сильно, словно стремилась убежать из-под ног, Нобуюки понял, что времени для маневра уже нет и приказал встречать врага копьями.
Едва Нобуюки вытянул катану из ножен, бронированная конница влетела в щетинистую стену из копейщиков, раскидав их как боевой таран деревенский частокол. Треск и вопли утонули в жужжащем шуме возни. Лязг оружия навис над равниной, пыль клубами застилала глаза, устроила неразбериху.
Сабуро пробирался сквозь этот бурлящий кровавый хаос верхом напористо и резво. Работая нодати быстро и точно, он прорубал себе дорогу к брату. Внутри все пылало огнем, он вожделел эту встречу, с трудом удерживал в себе демоническую сущность, подавлял силу, что стремилась сорваться с черных инферитовых лезвий.
Из пыли и ярости битвы вынырнул Хаяси Митикацу. Коренастый и надутый как индюк, с копьем в руке, он взял с места в галоп, с прищуром глазел из-под конусообразного шлема на врага своими маленькими черными глазенками. Сабуро устремился ему навстречу, развернув клинок в правой руке заточкой вперед. Черное лезвие скользнуло быстрым горизонтальным ударом по макушке лошади, с лязгом и треском сошлось с копьем. Животное жалобно закричало, повалилось на землю, но Хаяси в затяжном прыжке уже перехватил копье и устремил его прямиком в спину врага. Татсусиро успел развернуть коня, ураганной мощью отпарировал агрессивную атаку. Сбитый силой удара вояка, рухнул оземь, потеряв на какой-то момент контроль над собственным телом. Ему повезло, что Татсусиро отвлекся на отчаянную атаку кого-то из солдат, остервенело рубанув рядового от плеча до пупка. Хаяси хватило этого времени, чтобы подняться на ноги, повторно кинуться на красноглазого.
Татсусиро раздраженно стиснул зубы, отбил левой рукой колющий удар вниз, правой вогнал нодати прямо в горло. Враг закряхтел, выронил из оцепеневших рук копье, замахал ими перед собой в отчаянной попытке найти опору и, задыхаясь в приступе агонии, грузно повалился на землю. Сабуро смахнул с лезвия кровь, устремился дальше в поисках брата, что явно где-то прятался. Это раздражало.
Натиск черных мечников оказался так суров, что могучее войско Овари безнадежно отступало, все ближе прижимаясь к охранным башням, с которых сыпали стрелами оварские лучники, прикрывая отход.
Сато пробивался стремительно вперед, раскидывая парными копьями врагов вокруг себя, словно надоедливых мух, а мух этих оказалось немало, ведь каждый считал своим долгом попытаться умертвить капитанов Цитадели. Однако у Хисимуры был искусный дух-хранитель. Такахико накладывала на длинный лук одну стрелу за другой, прикрывая прорыв капитана. А когда наступление подошло вплотную к башням, девушка прицельно и без единого промаха сняла вражеских лучников, что надоедливо постреливали во всех доступных направлениях.
В облаке пыли мелькнули черные с желтым доспехи Нобуюки и тут же скрылись из виду. Татсусиро грубо развернул коня, сжал его бока пятками, тот взял с места быстро и агрессивно, снес мощной грудью несколько человек, которых в тот же момент затоптали беснующиеся всюду солдаты.
Нобуюки пробивался к башне, где как ему казалось нашел бы надежное укрытие от кровожадных лап близкого родственника. Распихивая рядовых, уворачиваясь и пригибаясь, он ловко скользил в этой баталии, избегая разрубающих все на своем пути вражеских мечей, изредка парируя. Сабуро злобно стиснул зубы, прорубил дорогу напрямик, раскидав кровавые всплески вокруг себя алым фейерверком.
Даймё Овари почти достиг цели, хотел было скользнуть в сводчатую арку башни, но Татсусиро стремительно обрубил его замысел, выскользнув из седла прямо на ходу и сбив брата с ног. Оба прокатились кубарем по земле, быстро вскочили на ноги, держа дистанцию в пять-семь шагов.
– Где же твоя былая напыщенность, братец? – прыснул ядовито Татсусиро.
Стискивая дрожащими руками рукоять катаны и опасливо ступая стороной, Нобуюки не сводил глаз с Татсусиро. Попав во власть его демонического взора, он вновь ощутил, как силы покидают тело. Пятясь и воровски озираясь по сторонам в поисках защитника, он украдкой подбирался к башне. Глядишь кто-то заметит, что господин в опасности. Кричать о помощи очень хотелось, но такое поведение недостойно самурая. Кто за ним пойдет в будущем, если он начнет скулить и просить спасти его от кровожадных лап этого человека.
Будущем? А есть ли у него шанс на будущее после столкновения с Татсусиро Сабуро?
– Ч-что с тобой случилось, К-Кицубоси?! Я никогда бы в тебе не признал того сопляка, что вечно плакал. Что ты сделал с собой?!
– Чтобы измениться до неузнаваемости – человек должен пройти путь от Дзигоку и обратно. Ты не знал? Но не каждый способен вернуться. Должна быть нерушимая воля продолжать жить в этом поганом мире и бороться за то, что тебе дорого. Есть у тебя цель, Тацунари? Мечты?
– Это д-детские обиды подпитывают твою ненависть ко мне? П-послушай, в ту ночь отец тайно отослал меня в Янаги! Он знал, что будет н-нападение. Он подготовил людей. Но головорезы, видимо, предвидели это, явились гораздо раньше. – Он схватился за голову. – А-а-а, я не помню всех подробностей! Я тебе не враг! Это отец всегда хотел, чтобы ты исчез!
– Тацунари, – Сабуро разочарованно покачал головой, – как же низко ты пал. Пытаешься себя защитить детскими отговорками? Не имеет значения, что было между нами в прошлом, не важно, что сделал отец, не важно, что он меня ненавидел. Есть настоящее и будущее. Есть ты и я. И мы враги. Если ты надеешься разбудить во мне теплые чувства – оставь.
– К-Кицубоси, послушай, – от страха он заикался. Он всегда заикался, когда нервничал или чего-то боялся. – Я отдам тебе Овари! П-позволь мне уйти?
Татсусиро возмущенно вскинул брови, опустил оружие к земле и разразился громким хохотом.
– Вот те раз! – Он снова расхохотался. Нобуюки стыдливо потупился, молча молился богам, чтобы брат смиловался, и ждал. Ждал его решающего слова. – Нет.
За спинами гремел бой, над головами пронзительно свистели стрелы, доносились страшные вопли умирающих. Позади Нобуюки возник высокий и крепкий Сибата Кацуиэ. Он задыхался в одышке, был перепачкан пылью и вражеской кровью. Быстро смерив своим суровым взглядом Татсусиро, проговорил: