Хроники тридцатилетней войны
Шрифт:
– Откуда у Вас эти сведения, про Египет?
– О его великой истории писали греки Геродот и Аристотель, а также римляне Страбон и Плиний. И есть много упоминаний в Ветхом завете. Что же касается экспансии Испании, то совсем недавно она поглотила обширную Португальскую империю и пытается испанизировать ее жителей. А здесь, в Милане, вы разве не ощутили ее давления?
– Нам удавалось жить мирно, - кисловато сказал архиепископ.
– То есть испанцы не заселяли постепенно Милан и не забирали себе важные чиновничьи должности?
– Их здесь живет не так много, - с той же миной ответил кардинал.
– Правда, должности они почти все прибрали и доход с них
– И значительную часть налогов с итальянских крестьян и ремесленников губернатор отправлял в Испанию?
– Да.
– Тогда это похоже на мирную жизнь овец и пастухов, которые их доят, стригут, пользуют, коли охота, и затем колют на мясо. И долго вы собирались так жить? Не отвечайте, это вопрос риторический. Но могу пообещать: сейчас у вас появился шанс взять власть в стране в свои, итальянские руки. Я этому буду всемерно способствовать. Дело за малым: найти энергичных и умелых патриотов, которые будут обеспечивать процветание всех слоев миланского общества и защищать его от внешних посягательств. И мне кажется, что именно Вы, монсиньор, знаете таких людей.
Кардинал поднял голову и впервые посмотрел в глаза собеседника открыто. Удовлетворившись увиденным, он спросил:
– Востра синьориа (Ваше сиятельство), принципе фон Анхальт! Но как долго Вы лично намереваетесь пробыть в Милане?
– Вероятно, эту зиму и часть весны - до разворачивания военных действий в Пьемонте. Но я привык действовать быстро и потому считаю, что это большой срок. За это время гарантирую, что подготовлю из миланских добровольцев достаточно умелых солдат. Было бы желание у них, а главное у вас, нобилей.
– Хорошо, я начну переговоры с нужными людьми, - пообещал Федерико Борромео.
– Но все мы будем ждать создания дееспособной армии Милана. Будет надежная защита - появится и желание к самоорганизации. В самом деле, чем венецианцы лучше нас?
Глава сорок первая. Полуэффективные инициативы
В начале декабря 1623 г обильные дожди вызвали мощный паводок в верховьях р. По, который вынудил испано-генуэзские войска прекратить осаду Турина: как осаждать, если прерван подвоз боеприпасов и продовольствия, а все поля и траншеи вокруг города затопило? А в конце декабря Ломбардию стал засыпать снег. Сначала он за день стаивал, но за ночь вновь накапливался, выхолаживая землю и воздух и, в конце концов, образовал сплошной покров. В Милане замерзли каналы, по льду которых стали кататься на чем попало предприимчивые мальчишки. Итальянские добровольцы, заселившие казармы испанских солдат, с утра занимались расчисткой от снега учебного плаца, а потом по командам богемских унтеров начинали бегать по нему, ходить вприсядку "гусиным шагом", растягиваться, бороться и т.д., а после обеда осваивать холодное и огнестрельное оружие. Алекс предусмотрительно предложил не давать им модифицированных мушкетов и соответствующих пуль, а обходиться колесцовыми, но учить по прусской методе 18 века, благодаря которой скорострельность достигала 5 выстрелов в минуту (с применением бумажных патронов, воронкообразных запальных отверстий, железных шомполов и, конечно, четких однообразных команд по заряжанию ружей). Ну, пять не пять, но 3-4 выстрела в минуту у итальянцев стало получаться. К этим ружьям были приделаны держатели для штыков, благодаря чему мушкетеры могли противостоять в рукопашной схватке пикинерам да и от кавалерийской атаки отбиться. Впрочем, пикинеры в каждом батальоне остались в соотношении 1:4 - штык все-таки не пика, коротковат для первого столкновения.
Кавалеристов готовили по методам, принятым в богемской
Впрочем, Кристиан непосредственно с новобранцами не занимался (наладил процесс и ладно), уделяя больше времени контактам с местной знатью. Однажды при очередном посещении палаццо Борромео, где жил новоявленный полковник итальянских кирасиров Джулио Чезаре Борромео со своей женой Джованной Чези (герцогиней ди Чери) и тремя малыми детьми, он увидел в их обществе симпатичного темноволосого дворянина лет сорока, которого Джованна представила своим кузеном Федерико, приехавшим из Рима погостить.
– Черт побери!
– беззвучно воскликнул профессор Долгинов.
– Да ведь это основатель итальянской академии наук деи Линчеи, то есть рысьеглазых!
– Твое восклицание означает, что ты сейчас в него вцепишься?
– стоически спросил Кристиан.
– И я буду изображать из себя великого ученого?
– Можешь не изображать, просто озвучивай мои мысли, и тогда Федерико, подметив несоответствие мимики и слов, сочтет тебя самым большим на свете оригиналом. Впрочем, начнем....
Кристиан поклонился римлянину с большим почтением и произнес:
– Так Вы тот самый Федерико Чези, который с группой ученых создал первую в Европе Академию наук? Слухи о ней дошли и до нашей Богемии - когда в число академиков был включен астроном и механик Галилей....
Федерико поклонился в ответ и сказал:
– Я поражен Вашей осведомленности, синьор. Про нашу Академию знают даже не во всех государствах Италии. Мы опубликовали пока лишь несколько статей и в этом году как раз работу Галилея "Пробирщик"....
– Чему же она посвящена?
– Он исследует в ней природу комет, но, главное, пропагандирует скрупулезные, взвешенные методы исследований любых природных явлений - то, чего пока нет совсем у наших так называемых ученых....
– Совершенно с ним согласен. Но к какому же выводу Галилей пришел по поводу комет?
– Он полагает, что это особые искажения атмосферы, вызывающие у нас оптические иллюзии.
– Вроде миражей?
– Можно, наверное, и с ними сравнить....
– Вот тут с великим астрономом не хочется соглашаться - кометы больше похожи на реальные небесные тела.
– Мне тоже так казалось, но с Галилеем очень трудно спорить, - сказал с улыбкой Чези.
– Если я не ошибаюсь, - ответил улыбкой Кристиан, - именно Вы, Федерико, предложили назвать небесную трубу Галилея телескопом?
– Да, - еще больше разулыбался Чези.
– Ведь "теле" по-гречески означает "далеко", а "скоп" - "смотреть". Галилей посчитал это название удачным.
– Но линзы в трубе можно поменять местами и тогда, наверно, можно будет разглядывать очень мелкие предметы?
– Это Галилей тоже проделал (еще в 1609 г) и назвал такую трубу оччиолино. Она увеличивает мелкие предметы в 9 раз.
– Маловато, - огорчился немецкий принц.
– Вот если бы раз в 100.... Но для этого надо, вероятно, научиться вытачивать очень мелкие двояковыпуклые линзы....