Хроники вечной жизни. Иезуит
Шрифт:
Похороны состоялись в воскресенье, второго июля. Восемь вороных коней, запряженных цугом, тянули специальную открытую повозку, на которой стоял черный гроб. За ней следовала длинная вереница священнослужителей и сто двадцать пять высокородных дворян, одетых в траурные одежды. Каждый нес в руке факел.
Скорбная процессия прошла через весь город. Кажется, все население Урбино высыпало на улицы. Женщины откровенно плакали, мужчины едва сдерживали слезы. Хотя Федерико и не заслужил признания, его отца, правителя справедливого и великодушного, любили и почитали. И сейчас горожане с болью наблюдали горе несчастного старика, который шел за гробом, еле передвигая ноги.
Дойдя до Кафедрального собора, процессия остановилась. В капелле Распятия Христова синьор Франческо, едва не воя от горя, смотрел, как в саркофаг, который он приготовил для себя, опускают тело его юного сына.
Всего этого Стефанио уже не видел. Узнав о смерти герцога, он предпочел покинуть Урбино, чтобы лишний раз не мелькать в городе, где ему вскоре предстояло стать папским наместником и правителем.
Настроение было приподнятым. Как хорошо он все провернул! Сначала подсунул эфедру с дурманом, дающие ощущение счастья, а потом — аконит, сильнейший яд, содержащийся в лютике… Федерико, по словам врачей, умер после полудня в среду, а значит, даже Марко не догадывается, что мальчишку убил тот самый эликсир. Папа будет доволен и, конечно, назначит его прелатом в Урбино. А может, даже посвятит в рыцари ордена Золотой Шпоры.
Всю дорогу Стефанио с наслаждением прикидывал, как будет управлять герцогством. «Конечно, это случится не сразу, ведь старый синьор Франческо еще жив. Но сколько осталось семидесятипятилетнему старику, сломленному горем? Так что максимум через год-два быть мне правителем», — с воодушевлением думал Стефанио.
Но судьба в очередной раз посмеялась над его властолюбием. Едва прибыв в Рим, он узнал, что Папа при смерти. Через несколько дней, восьмого июля, Григорий XV скончался, так и не успев отблагодарить Стефанио за его службу. Единственной наградой, которую получил Надьо за убийство юного герцога, был мешочек с золотыми скудо, врученный ему при отъезде в Урбино.
Стефанио понадобилась вся сила воли, чтобы справиться с разочарованием. В мечтах он уже видел себя правителем целого герцогства, а на деле… Он по-прежнему жил в маленьком домике на склоне Ватиканского холма и трудился на скромной должности в Священной конгрегации обрядов.
— Что делать, мой дорогой, — разводил руками отец Бернардо, — вы прекрасно выполнили свою работу, но все мы в руках Господа, даже Его Святейшество.
Наступило Sede Vacante — время без папы. Месяцем позже конклав избрал новым понтификом кардинала Маффео Барберини, принявшего имя Урбана VIII.
Новый Папа ничего не знал о заслугах Стефанио, и потому тот по-прежнему был далек от воплощения своих мечтаний. Между тем, время утекало безвозвратно, и ему было уже за тридцать.
Как-то Стефанио попалась на глаза небольшая работа Галилея под названием «Пробирных дел мастер». Он начал читать и обомлел. Трактат был посвящен спору о природе комет (которые ученый называл оптическим явлением и отказывался, как предлагал оппонент, считать небесными телами), но фактически оказался памфлетом в адрес преподавателя Римской коллегии, писавшего под псевдонимом Лотарио Сарси. Работа изобиловала едкими замечаниями в отношении взглядов иезуита, но, самое главное, была выдержана в откровенно оскорбительном тоне.
«Увы, Сарси, что за чепуху ты там городишь? — с ужасом читал Стефанио. — Если только печатник не допустил при наборе ужасную ошибку, то твои слова абсурдны и глупы».
— О, Господи!
Он схватил книгу и бросился к главе Священной конгрегации обрядов Франческо дель Монте. Тот всегда покровительствовал Галилею и как мог продвигал его идеи.
— Безумец! — воскликнул кардинал, прочитав первые несколько страниц. — Насколько он великий ученый, настолько же большой скандалист.
— Ваше Высокопреосвященство, мы должны что-то сделать.
— А что тут сделаешь, друг мой? Он сам ведет себя к очистительному костру. Это ж надо — оскорблять иезуитов, тем более открыто, на весь мир.
— Да уж, самомнение его бесконечно. Галилей не понимает, что есть границы, которые переступать нельзя. Особенно теперь, когда все его покровители — и Роберто Беллармино, и Козимо Медичи — умерли. И даже снисходительный к его выходкам Павел Пятый…
— Увы, двадцать первый год оказался богатым на потери, — кивнул дель Монте. — Я напишу ему. И предупрежу, что такие памфлеты могут дорого обойтись.
— Благодарю, Ваше Высокопреосвященство.
И все же, несмотря на обещание кардинала, Стефанио беспокоился. Поэтому в тот же вечер сам написал Галилею, умоляя впредь не вступать в полемику с иезуитами и не провоцировать их на войну.
Новый Папа оказался намного моложе своего предшественника и вел гораздо более открытый образ жизни. Он давал приемы и широкие аудиенции, поэтому Стефанио частенько его видел. Понтифик был высоким темноволосым мужчиной с правильными чертами лица, усами и небольшой седеющей бородкой. Держался он с исключительным достоинством и элегантностью, отлично знал теологию, мог долго и красиво говорить на богословские темы и даже писал стихи.
Не раз, глядя на него, Стефанио думал:
«Как просто коснуться этого человека и самому стать Папой. Он довольно молод, активен, в его теле мне было бы комфортно. Но насколько это интересно — получить все готовое, не пройдя свой путь к вершине?»
Но однажды простая мысль прервала все размышления на эту тему: переселившись в Папу, он лишится Лукреции и Марио. «Нет, это совершенно невозможно. Я должен получить власть сам».
Стефанио ходил на все открытые приемы, которые давал Папа, держался к нему поближе и всячески старался обратить на себя его внимание. Понтифик был с ним приветлив, но в круг своих советников не приглашал.
И даже когда в 1625 году синьор Франческо делла Ровере, будучи уже не в силах управлять герцогством Урбино, фактически передал его Папе, Стефанио не посмел намекнуть, кому Святейший Престол обязан своим торжеством.
Однако его таланты все же не остались незамеченными, и в иерархии курии он активно продвигался, сумев к 1626 году дорасти до помощника префекта конгрегации.
На одном из приемов Стефанио познакомился с молодым красавцем лет семнадцати, с черными как смоль волосами, глазами навыкате и едва начавшими пробиваться усами. Это был синьор Франческо д'Эсте, внук Чезаре д'Эсте, герцога Модены и Реджио.