Хрономот
Шрифт:
– Сынок, – старуха явно не собиралась сдаваться, – там, внизу, охранник тоже не желал меня пропускать. Но я его уж уломала, он пожалел меня… Пожалей же и ты, сынок!
– Ладно, – сдался полицейский, – ваши документы, подтверждающие личность.
Старуха порылась в наплечной сумке.
– Вот паспорт, – прошамкала она, утирая слезы рукавом, – Изабелла Торрес…
Полицейский недолго изучал паспорт. Ясное дело, старуха была матерью одного из этих пьяных драчунов.
– Положите ваши вещи сюда, на стол.
– Вот моя сумка. Больше у меня ничего нет.
– Пойдемте
Зеленоватый свет ламп, длинный коридор. Карцер. На узких кушетках спят двое мужчин в измятых костюмах.
– Маноло, – вырвалось откуда-то из глубин старухиного горла, – Бедный мой мальчик.
Она склонилась над одним из задержанных пьяниц, полицейский видел как трясутся ее руки. Было тяжело видеть страдания этой древней женщины.
– Господин полицейский, могу ли я побыть с ним хотя бы пять минут наедине?
– Запрещено. Хмм. Ладно, я побуду в коридоре. Только две минуты.
Офицер полиции вышел из тесного карцера, испытав немалое облегчение. Ох уж эта дремучая трясущаяся старуха. Он вспомнил, что у него на столе оставалась булочка. Такая вкусная: ромовая баба, пальчики оближешь. Хотелось есть. А. вдруг напарник проснется и съест ее прежде, чем он вернется? Он отходил от карцера все дальше, когда услышал.
Щелчок. Полицейский не обратил на это никакого внимания. В голове у него была булочка. Мягкая булочка с маковой начинкой. Второй щелчок. В его голове сонно трепыхнулась тревожная мысль. Полицейский бросился по коридору назад, понимая, какую оплошность он допустил. Третий щелчок.
Он вбежал в карцер, сжимая в руке пистолет. Все было уже кончено. Старуха лежала на полу, вокруг ее головы медленно растекалась красная жижа. В руке ее все еще был зажат пистолет. Оба задержанных также были мертвы.
Я проснулся от телефонного звонка. Это был не мой мобильный. Было темно, наверно, я проснулся посреди ночи. Кто же может звонить в такое время?
– Алло, – раздался в темноте раздраженный голос Фера, – что? Как, убиты? Завтра будем. В десять подъедем. До свидания.
Я повернулся лицом к стене.
Глава 3. Западня
Когда я открыл глаза во второй раз, за окном уже было светло. Похоже, я проснулся от того, что Фер, вставший раньше меня, нервно расхаживал по комнате взад и вперед. Я слышал легкое шуршание его ног по ковру. К тому же кудрявый говорил с кем-то по телефону. Он говорил по-английски, тихо, явно чтобы не разбудить меня. Я не показывал вида, что уже проснулся.
– Да, сеньор Кехт, я попрошу Сальвадора… Ему говорить не буду… Так, когда вы примерно будете? Завтра? Хорошо, жду вас. Отель «Каравелла».
Фер закончил разговор. Естественно, я подслушал все, что мог, и попытался понять. Этот «сеньор Кехт» мог быть начальником Фера или клиентом: по голосу кудрявого было слышно, что тот очень уважает собеседника. Особенно меня заинтересовало про «не буду ему говорить»: уж не обо мне ли шла речь?
Так или иначе я понимал, что расспрашивать об этом Фера будет бесполезно. Поэтому я потянулся на кровати, чтобы было
Наверное, мой кудрявый знакомый был взволнован звонком из полиции. Я вспомнил свой странный сон. Почему-то мне казалось, что он был не менее реален, чем мои вчерашние приключения. Откуда-то я знал, причем совершенно точно, что сегодняшней ночью дряхлая старуха застрелила двоих вчерашних бандитов. «С каких это пор я стал пророком?» – подумал я и решительно сел на кровати.
– Доброе утро, Фер.
– Доброе, да не очень, Гил, – Фер не переставая расхаживал по комнате.
Я встал, натягивая на себя сорочку и застегивая непослушными со сна пальцами пуговицы.
– Их убила Изабель Торрес?
Фер остановился лишь на секунду, затем продолжил движение. Больше он своего удивления никак не выказал.
– Да, Гил.
Я почувствовал себя глупо. До сих пор я никогда не показывал своих способностей окружающим. А теперь открылся Феру, причем без особой надобности. Почему-то мне хотелось проявить себя с лучшей стороны в его присутствии, впечатлить его. Сейчас я понимал, что не стоило говорить про свой сон, но назад дороги не было.
Собственно, о моих способностях. До сей поры они заключались в одном единственном умении: я мог иногда (когда был на эмоциональном подъеме) передвигать небольшие предметы без физического контакта с ними. Я мог заставить покатиться шарик для пинг-понга, мог заставить тихонько задрожать басовую струну – одним взглядом. Эти умения были довольно бесполезны, и я всегда понимал, что лучше мне о них никогда и ни перед кем не распространяться. Потому я не говорил о них никому – ни родителям, ни друзьям. Это было моей личной тайной, я даже получал некоторое удовольствие от того, что у меня был такой необычный секрет.
Телекинезу – способности передвигать предметы силой мысли – я научился, когда мне было тринадцать лет. В развитии этой способности мне помогла моя азартная натура в сочетании с усидчивостью, терпением и силой воли. Кажется, я тогда насмотрелся каких-то фильмов – то ли «Звездных войн», то ли «людей Х», и мне тогда вдруг безумно захотелось развить в себе какую-нибудь уникальную способность. Я тогда, помню, часами сидел, пытаясь сдвинуть взглядом мячик для пинг-понга. Где-то через недели три у меня был первый настоящий успех. Помню, я тогда дико обрадовался, но у меня уже в те годы было достаточно мозгов, чтобы придержать язык за зубами,
Потом я много времени тратил на то, чтобы научиться делать что-то более значительное. Однако мне так и не удалось даже поднять тот же самый шарик в воздух. Я мог медленно катать его по столу, но это всегда требовало от меня огромной концентрации, а после двух минут я уже серьезно уставал: в голове гудело, а глаза, кажется, готовы были вывалиться из орбит.
А вот пророческие сны мне никогда раньше не снились: это было что-то совершенно новенькое. Может быть, на меня так повлияла вчерашняя драка? Странно, я вроде бы не почувствовал в себе никаких перемен.