«ХроноРоза»
Шрифт:
Вирена улыбнулась Быку.
— Было приятно познакомиться, — сказала она. — А сейчас, мне кажется, тебе нужно вон туда. Третий пирс, считая от этого.
— Почему?
— Там сидит старина Оллер. Можешь поспрашивать его обо всяком, если хочешь. Он не станет сердиться. Он древний и очень мудрый.
Бык хмыкнул.
— А он станет со мной разговаривать?
— Предложи ему сертиф, — посоветовала Вирена.
— Что?
— У тебя же ещё остался кремний. Предложи его. Всё, что осталось.
Бык уставился на неё с изумлением.
— Предложить ему деньги?!
— Какие деньги? — изумилась Вирена в ответ. — Бык! Это не деньги, а сертиф на время работы! Теоретически какой-нибудь дурак может обидеться, что ему предлагают кремний, а не золото, но это же Оллер. Он поймёт — это всё, что у тебя есть. Если предлагают всё, что имеют, — значит, проявляют большое уважение. Кажется, это во всех мирах так.
Бык почесал в затылке.
Вирена попрощалась и рассыпалась зелёными искрами. Смерч тоже рассеялся, не причинив никакого вреда. Быку подумалось, что тот был скорее видимостью, чем настоящим ураганом. Настоящий ревел бы как десяток драконов, переломал бы кораблям рангоут, а то и потопил парочку. А пират Веретено обозначил своё присутствие, и не более. Ветер стих. Бык вспомнил, что собирался посмотреть рынок, но рынки даже на Тортуге вряд ли убегали от посетителей. Рассказ о старом Оллере заинтриговал его. Он зашагал к пирсу.
На краю пирса сидел старик в коротких парусиновых шортах, жилистый и загорелый дочерна. Спутанные седые волосы были увязаны в короткую косу. Он болтал ногами и напевал что-то, обрывками по несколько слов. Время от времени он швырял в воду камешки. Несомненно, он слышал шаги, но не обернулся. Бык подождал в стороне, переминаясь с ноги на ногу, достал сертификат, подумал и спрятал. Он не знал, с чего начать. Просто так взять и попросить поделиться мудростью?
Оллер поглядел на него через плечо. У него были бледные яркие глаза, как у Йорири.
— Подойди поближе, — велел он.
Бык повиновался.
— Она была права, — сказал Оллер, — от тебя всё ещё несёт алчерингом. Из-за этого не можешь писать программы. Совершенно другая природа цикличности.
— Это пройдёт?
— Всё проходит, — сказал Оллер и снова бросил камешек в волны. Вода мерцала.
Бык напряжённо задумался. Он не удивился тому, как легко Оллер прочитал его — его недавние разговоры и давние заботы. То был дар мудрости. И в минувшей жизни Быка мудрецы всегда знали, что у человека на сердце. «А что у меня на сердце сейчас?» — вдруг задался вопросом Бык. Он сам не смог бы ответить.
Оллер фыркнул.
— Чего ты хочешь? — спросил он.
Бык потратил несколько мгновений, чтобы лучше выбрать слова.
— Когда-нибудь, — сказал он, — я хочу стать таким, как Аладору. Сейчас я хочу знать и уметь как можно больше. Стать сильнее.
— Сильнее? — переспросил Оллер.
И уставился в ночное море.
Он долго молчал. Могло показаться, что он вовсе забыл о собеседнике. Но Бык наблюдал за ним внимательно и терпеливо. Оллер размышлял. Выглядел он при этом так, будто рассматривал в разуме своём несчётную, безбрежную мудрость, выбирая ту, что подойдёт для Быка сейчас. Бык уже видел это выражение лица у Илунны и Листьи. Чутьём своим он считывал похожий склад рассуждений не только у премудрых дев «ХроноРозы», но и у Калли, и у Анги в таверне, и даже у самого капитана Аладору. И потому он знал: ждать — стоит.
Наконец Оллер заговорил.
— Когда-то, — сказал он, — здесь, прямо в бухте стоял памятник Основателям. Прошли века. Основателей забыли. Памятник стал не нужен и пропал из виду. Но это не значит, что он исчез.
Он поднял руку.
Бык вытянул шею, охваченный любопытством. Тёмная зыбь плескалась непотревоженной. Первыми возникли прожектора. Их яркие, плотные, почти вещественные лучи скрестились чуть выше водной глади. Лишь после этого памятник начал вставать из глубин. Он был скалой. Скала медленно вращалась. На уступах дикого камня стояли Основатели. Они выглядели как живые люди, настолько живые, что можно было почувствовать на себе их взгляды. Оллер называл их по именам.
— Ллеулис!
Изуродованный какой-то болезнью, скошенный набок, тот опирался на драгоценную резную трость. Но его лицо было ясным, улыбка — необычайно светлой, и если бы кто-то спросил Быка сейчас, он без раздумий ответил бы, что этому человеку можно верить.
— Эрмундо!
Красавец, высокий и широкогрудый, точно кровный жеребец, он стоял, уперев руки в бока. Распахнутая рубашка открывала могучие мышцы. Спутанная грива светлых волос падала на лицо. Из пятерых он выглядел самым живым и реальным. Белые зубы сверкали. Казалось, Эрмундо вот-вот расхохочется над отменной шуткой.
— Делнор!
Такой же высокий и красивый, как Эрмундо, тот оглядывался по-хозяйски, заложив большие пальцы за кушак. Надменная гримаса портила его резкие, но привлекательные черты. Тёмные косы лежали у него на груди, спускаясь ниже пояса. Если Эрмундо был одет как пират, то Делнор — как король. Он показался Быку странно знакомым. Пошарив в памяти, Бык вспомнил: А-Керренталь, княжич из Древних. Он поднял мятеж в Энандорри и едва не захватил трон. Народ Быка тогда взволновался и никак не мог поверить новостям. Люди слишком почитали Древних и думать не думали, что Древние могут так грязно драться за власть. Так же, как люди…
— Рара, сёстры. Рара Астра и Рара Авис.
Оллер умолк. Бык видел, как он любуется изображениями Рара, — не меньше, чем любовался ими сейчас сам Бык. Оллер протяжно вздохнул. Бык прочитал в нём, что Оллер хотел бы снова увидеть Рара и ни от кого не скрывает это желание. Они были прекрасны. Они были совершенны во всём — и за минувшие века, несомненно, их совершенство стало лишь утончённей.
Изображения передавали, что Авис была задорной и лёгкой, а Астра — холодна как лёд. Они не могли приходиться друг другу кровными родственницами и, значит, были назваными сёстрами. Возможно, жёнами, что за тысячелетия брака стали слишком близки.
— Ллеулис… — повторил старик. — Ллеулис потом ушёл в Высокое Начальство. Сёстры просто ушли. А Делнор… Когда-то он был хорошим парнем, но полюбил плохие игры. Со временем его игры становились всё хуже. Наконец он перешёл дорогу Начальству, и одна боевая дамочка отметелила его так, что ему пришлось бежать далеко и надолго. Больше я о нём не слышал.
— А Эрмундо? Говорят, он всё ещё здесь.
— Да, Эрмундо… — Оллер улыбнулся. — О нём ходят слухи, разные слухи. Слухи врут.
Бык помедлил.