Хрущёба № 17
Шрифт:
Навстречу ему шла немного развязная блондинка лет около тридцати. Точнее Тимофей Иванович не мог определить. Может быть, под толстым слоем косметики скрывалась и более юная женщина. Она улыбалась своим мыслям, размышляя о приятно проведённой ночи с Вовкой, и планировала дальнейшие ночи в его объятиях вплоть до свадьбы. От этого её бёдра, вспоминая ночные телодвижения, стали раскачиваться призывно, всё более увеличивая свою амплитуду, грудь вздымалась и улыбка становилась всё шире.
Тимофей Иванович даже поперхнулся от такой немыслимой красоты, которая сама плыла ему в руки, точнее… тут даже сердце дало сбой от размышления, куда плыла этакая красота
Зоенька решила исправить всё же свою вчерашнюю резкость с Тимофеем Ивановичем, и пошла в магазин, чтобы приготовить изысканный ужин и сгладить так некстати возникшую размолвку. На следующей неделе они же были званы в гости к её подруге Сталине Ильиничне. А уж Сталина не преминет воспользоваться и указать Зоеньке на проблемы в её супружестве. А это было совсем ни к чему, потому что Зоенька в прошлый приход подруги к ним в гости указала подруге на то же самое.
Зоенька планировала, как она сейчас зажарит к приходу Тимофея Ивановича курицу и даже, наверное, сама нальёт ему небольшую стопочку, чтобы совсем загладить трещину в отношениях, как увидела своего мужа впереди себя, спешащего к дому. Она совсем раскаялась в своём вчерашнем поведении, представляя, какие муки совести испытывает её Тимоша, что ускорила шаг, но сумки с продуктами были очень тяжёлые.
И зачем только она набрала столько огурцов для посолки? И варикозные ноги ломило от напряжения. Уже совсем было она решила окликнуть Тимофея Ивановича, обрадовать неожиданной встречей, а заодно перегрузить на него сумки с продуктами, как увидела то, что совершенно сбило её с толку и остановило крик прямо гдето на выходе. Зоенька закашлялась и впервые в жизни встала в нерешительности.
Она увидела, как Тимофей Иванович засмотрелся на проходящую мимо размалёванную потаскуху, простотаки свернул шею, пуская слюни, смотрел на её кровавокрасные губы, на груди, бесстыдно вываливающиеся из безобразно глубокого разреза блузки, и обтянутую задницу. Потом немного замешкался и с блаженной улыбкой схватил её поперёк туловища.
Потаскуха истошно заорала от неожиданности и стала бить Тимофея Ивановича маленькой сумочкой по лысине. Она истошно визжала:
– Извращенец! – и выдиралась из объятий Тимофея Ивановича.
Уж в чёмчём, но в этом Зоенька с этой потаскухой была солидарна. Она бросила сумки с продуктами, подбежала на подгибающихся ногах к мужу и стала бить его по лысине дерматиновой сумкой, визжа:
– Извращенец!
Потаскуха наконец вырвалась из объятий ошалевшего Тимофея Ивановича, обняла оторопевшую Зоеньку, припав к её обширной груди, и проникновенно сказала:
– Спасибо, женщина! Вы меня спасли от извращенца! Мы, женщины, должны помогать друг другу!
Зоенька обиделась на потаскуху за извращенца и стукнула её дерматиновой сумкой по голове. У сумки оторвалась одна ручка, видимо она не была предназначена для таких активных боевых действий, и она только смазанно прошлась по щеке потаскухи. Размазала её потаскушную кровавокрасную помаду и аспидночёрную тушь. Но для морального удовлетворения Зоеньки и этого было достаточно.
Потаскуха завизжала пронзительно и обиженно:
– Извращенцы! – и, уворачиваясь от дерматиновой боевой сумки, постыдно бежала.
Зоенька зло сжала зубы, всучила пыльные пакеты с продуктами избитому двумя сумочками Тимофею Ивановичу и ткнула его в спину кулаком, коротко скомандовав:
– Домой!
Дома она мстительно исполосовала светлые, прокисшие в тазике с мыльным раствором брюки, о чём пожалела сразу же. Денег купить новые не было. Готовить изысканный ужин она тоже не стала из мстительных побуждений, и оставила избитого Тимофея Ивановича голодным.
Утром Тимофей Иванович не смог встать с постели. На нервной почве от всех перенесённых им унижений и потрясений он заболел. Поднялась температура, глаза покраснели и слезились. И вид он имел довольно жалкий. Зоенька вызвала врача, но ходила с поджатыми губами. Тимофей Иванович смиренно сносил всё это. Проболел две недели. В гости они не пошли по уважительной причине.
Через две недели Зоенька, посмотрев женскую передачу о семейных отношениях, в которой рассказывалось, что в крахе семейной лодки обязательно повинны обе стороны, приняла решение. Решение это ей далось нелегко. Но она ощущала себя мученицей и праведницей, и это както скрашивало весь ужас предстоящего.
Она разрешила ещё один раз официальных телесных радостей для Тимофея Ивановича. Он воспользовался с благодарностью и радостью. Подглядывать, продолжая чувствовать себя праведной мученицей, Зоенька не стала.
А через год Тимофей Иванович както забыл воспользоваться своим выстраданным третьим официальным разом. А ещё через год и вовсе отказался от всех телесных радостей, кроме вкусных ужинов Зоеньки.
Диктатура Сталины Ильиничны
Сталина Ильинична внезапно увлеклась садоводством. Ну как – внезапно? Когда она выгуливалась по двору со своей собачкой, она внимательно смотрела, как соседка Татьяна Владимировна вгрызается маленькой лопаткой в каменную городскую землю. Смотрела она неодобрительно, так как, по мнению Сталины Ильиничны, все эти цветочки только отравляют людям жизнь. Место занимают, и вообще. А все почемуто радовались, что Татьяна Владимировна облагораживает двор их хрущёвки. Даже стали делиться со своих мичуринских цветами, привозя их в драных грязных пакетах. И советы давать всякие, как без этого? Все местные женщины ласково улыбались Татьяне Владимировне и стали очень положительно о ней отзываться в разговорах.
Но Сталина Ильинична както не участвовала в общем процессе, потому что не понимала ничего в садоводстве, и её это тревожило. Ей хотелось принимать цветы, распоряжаться и раздавать советы. Но всё, буквально всё шло мимо.
Но ей «повезло». Зимой умер муж и пришлось усыпить собаку. Оба заболели и покинули Сталину Ильиничну. Времени освободилось много. Внуков не было, дочь Лена была не замужем и учила других детей. А своих не случилось завести. И она всем говорила, что дети – это зло жизни. Так ей надоели её двоечники. Да и было уже поздно, вышла из возраста, когда приличные женщины рожают неприлично, без мужа.
В гости подруга Зоенька тоже перестала приглашать, и сама стала заходить редко, справедливо полагая, что незамужняя подруга – угроза домашнему очагу. Но Сталине об этом, конечно, не говорила, чтобы не обижать, а отговаривалась всякими жизненными сложностями. Впрочем, Сталина Ильинична и сама об этом догадывалась – она бы поступила точно так же со своей подругой, случись той остаться без мужа. А ведь вполне могло такое случиться! В прошлом году чуть было не дошло дело до развода у подруги Зоеньки с её Тимофеем Ивановичем. Рассказывали соседки, как она его охаживала дерматиновой сумочкой по лысой голове. Как жалела Сталина Ильинична, что не застала этого эпохального события.