Хуан Дьявол
Шрифт:
– Мне дали пройти. Там были солдаты, но мне дали пройти. Теперь вспомнил, да! В таком случае, Моника… Нет, невозможно! Я поеду туда прямо сейчас…
– Сирило заверили, что дело серьезное, несколько рыбаков подняли восстание, и сам губернатор сказал…
– Карету! Коня… немедленно! Я пойду за Моникой, вытащу ее оттуда… и никто мне не помешает!
– Ренато… сынок…!
Ренато Д`Отремон остановился, едва владея недовольством и гневом, а София подошла к нему и положила руки ему на грудь.
– Поговорим позже, мама. Пока невозможно…! Ты не знаешь, что произошло!
– Знаю. Я только что говорила
– Чем серьезней, тем скорее нужно приехать…
– Это будет бесполезно. Солдатам приказано стрелять по всему, что приближается к линии.
– Я уже пересек ее однажды и ничего не произошло. Не беспокойся, они не выстрелят в меня.
– Прошло несколько часов. Теперь все иначе. Глаза всего Сен-Пьера устремлены на это несчастное дело. Янина сказала тебе, что губернатор отправился туда.
– Еще одна причина, что у меня не возникнет препятствий…
– Но разве ты не понимаешь, что твое поведение доведет сплетни до предела?
– Какое это имеет значение, когда речь идет о Монике? Для меня она на Мысе Дьявола! Для меня она окружена врагами! И ты хочешь, чтобы я бросил ее, мама?
– Я пытаюсь вразумить тебя, дабы избежать скандала, ради нее же. Ты забыл, о чем думают люди, что вокруг тебя ходят подозрения? Не мне напоминать, что кровь твоей жены еще свежа.
– Пусть думают, что хотят, говорят, что хотят! Я встретил Ану, допросил ее. Она сделала меня игрушкой своих капризов, насмехалась над нами, мама. А тебя сделала жертвой еще более жестокой насмешки. И несмотря на это, ты надеешься остановить меня, говоря, что ее кровь еще свежа? Несмотря на это, ты думаешь, что человеческое уважение воспрепятствует мне пойти туда, куда зовет долг настоящей любви? Теперь никто не заставить меня молчать, что я люблю Монику! И она любит меня. Она дала мне понять, сказала, дала клятву и обещание. Я считаю ее своей невестой!
София Д`Отремон подбежала к боковой двери, куда вышел спешащий Ренато. Она раскрыла окно, чтобы выглянуть на улицу, свет которого изменился, словно большое красноватое облако затмило ярким светом горящий полдень. Вдруг, она невольно испугалась, услышав далекий и глухой удар грома. Она искала взглядом, кого бы спросить, но никого не увидела на тихой улице, самой старой и роскошной в этом районе Сен-Пьера. Слабый шум, казалось, шел из-под земли, небо слегка покраснело, затем побледнело. Но София не смотрела в небо, не поднимала взгляда на суровую вершину Мон Пеле. Спящий шестьдесят лет вулкан. Никто не боялся ужасного великана, у подножья которого бурлила многолюдная роскошная жизнь, амбициозная и лихорадочная, полная борьбы и страстей. Она лишь смотрела на роскошный экипаж, прошедший перед ней быстрым ходом, управляемый руками ее сына. Им управлял лишь огонь неукротимых страстей, и он приговаривал:
– Я должен защитить ее… Я должен спасти ее сам!
– Видел, Сегундо? Ты слышал три грома?
– Да, видел и слышал. Оставь меня в покое…
Облокотившись на самое высокое от земли окно, Сегундо Дуэлос долго смотрел в подзорную трубу, наблюдая, как за линией, охраняемой солдатами, ходят мундиры, между режущим хребтом утесов и тесной зеленью заросшего
– Меня испугали эти залпы, они не с неба. Я чувствую, как будто они под камнями, как будто море ходит здесь под ногами. И солнце сделалось некрасивым…
– Некрасивым, но теперь снова прекрасно. Ты оставишь меня в покое, Колибри?
– А ты не видишь вон там, на горе? Поверни трубу и посмотри, Сегундо.
– Я должен смотреть на что велел капитан, солдат, которых как раз нет там наверху.
– Но посмотри на секунду. Ты видел хоть раз черное облако, как чернила? Вон маленькое облако, черное-черное. Посмотри… другое! Это гора испускает их там сверху! Что это, Сегундо? Там есть люди?
– Люди на Мон Пеле? Не говори глупостей. Разве не видно, что они не смогут туда подняться? Даже наполовину никто не поднимался. Мон Пеле был вулканом, но потух, когда ни мы, ни наши матери еще не родились. Моя бабушка говорила, что в молодости видела, как она однажды горела.
– Вот как? Горела гора? И как горела?
– Выпускала из жерла горящие камни и огненные реки, которые уничтожили там все поля. Говорят, земля дрожала, а дома падали.
– Исчезло облако, Сегундо… исчезли оба! – указал Колибри с искренним восхищением.
– Да… исчезли, а ты отвлек меня, – пожаловался раздосадованный Сегундо. – Куда ушли кареты и солдаты, которые были на дороге? Капитан приказал смотреть, откуда и куда. Это куда важнее, чем чернильные облачка. Теперь, если он спросит, я должен ответить, что это из-за тебя…
– Сегундо, Угорь, Мартин…! – прервал властный голос Хуана.
– Что случилось, капитан? – спросил Сегундо, приближаясь к замолчавшим. Все побежали к двери, откуда доносился голос Хуана. По дороге на пляж поднимались молодые рыбаки, держа в руках топоры, весла и ножи, как свое единственное доступное оружие.
– Смотрите все… смотрите…! – указал возбужденный Хуан. – Губернатор только что уехал. Пыльное облако – единственное, что он оставил. Он отказал в просьбе, отказался слушать наши доводы; продолжают копать канавы и возводить заборы… Нам отказали в праве требовать справедливости! Но мы не допустим! Если они не хотят слушать, мы снесем этих солдат-ищеек и потребуем справедливости своими силами.
– Капитан… вернулась карета! – предупредил Колибри.
– Прибыла карета, да. Но это не губернатор… Это маленькая повозка. – объяснил Сегундо.
– Его задержали! Нет, уже пропустили, но он не идет!
Хуан продвинулся вперед, проскочив через острые камни. Он хотел узнать молодого человека, одетого в белое, который стоял на козлах повозки, и казалось, яростно спорил с солдатами полиции. За ним бежал Сегундо, который позвал:
– Капитан… Капитан, куда вы? Что вы увидели?
– Этот человек – Ренато Д`Отремон! Я хочу знать, зачем он приехал!
– Хуан… Хуан…! – голос Моники ранил его, заставил остановиться и повернуться посмотреть, как она бежит к нему с криком: – Хуан! Нет… Не иди туда! Не приближайся к нему… не соглашайся!
– Это он ищет меня!
– Он не ищет тебя!
– Хуже, если тебя, если осмелился прийти за тобой в моем присутствии! Клянусь тебе, что…! Оставь меня, Моника!
Он оторвал от себя руки Моники и, следуя к линии, где Ренато Д`Отремон соскочил с к'oзел, дошел до границы, где его остановил офицер: