Хуан Дьявол

Адамс Каридад Браво

– До этой линии, сеньор Д`Отремон… до этой! Ни шагу больше!

– Я уполномочен губернатором прийти за дамой, которая должна вернуться в Сен-Пьер со мной! Вы не со мной? Не слышали, что сказал мне губернатор?

– Губернатор дал разрешение, чтобы дама вышла, а не чтобы вы зашли!

– Вы…! – разъярился Ренато.

– Осторожнее, сеньор Д`Отремон! Не заставляйте принимать худшие методы! – пригрозил офицер. – У меня приказ стрелять, не глядя, погасить мятеж до появления крови! – и чуть отойдя, приказал: – Оружие к груди, стражи! Приготовиться

стрелять против этого сброда, если он спустится!

Ренато смотрел на Монику. С гневом и досадой он видел, как та борется с Хуаном, насильно пытаясь остановить его; гневное стадо рыбаков тоже двигалось вперед, следуя за людьми Люцифера, которые достали из-за пояса ножи.

– Быстро… Быстро… Позовите сеньору и заберите ее оттуда! Не видите, что толпа подстрекает к восстанию? – торопил возбужденный офицер, приближаясь к Ренато. – Пусть только она пересечет линию! Стреляйте против любого, кто двинется дальше!

– Моника, ты можешь свободно выйти! Иди! Пройди через линию! Быстро! – кричал Ренато.

– Что? Что? Что они говорят?

Злоба, сильнее, чем слабые руки Моники, заставила остановиться Хуана всего в двадцати метрах от линии, охраняемой солдатами в два ряда. По приказу лейтенанта легли винтовки, устремленные на пеструю группу; но Хуан казалось, не заметил угрозу. Он вперил сверкающий взгляд на человеке, который, казалось, укрывался за солдатами полиции.

– Иди, Моника! – звал Ренато. – Выходи немедленно! Потом тебе не дадут выйти! Иди, Моника, выходи прямо сейчас!

– Почему бы тебе не поискать ее здесь? – яростно крикнул Хуан. – Трус! Негодяй!

– Поднимитесь! Поднимитесь, Хуан Дьявол или я прикажу стрелять! – угрожал лейтенант.

– Дай ей выйти! – настаивал Ренато. – Только она может перейти линию! Дай ей выйти! Если ты мужчина, позволь мне спасти ее…!

– Мужчина ли я? Увидишь! – слепой от ярости, вне себя, Хуан сделал несколько шагов, идя в направлении к Ренато, почти пересекая линию, защищаемую солдатами. В это мгновение прозвучал выстрел, и Хуан упал на землю.

– Они ранили капитана! Они убили его! – крикнул взбешенный Сегундо, и подбивал толпу: – Негодяи… Убийцы…! Они! Они!

– Огонь! Огонь! – приказал лейтенант, отчаянно крича. – Вторая линия вперед! Огонь!

Мгновенно выскочил неистовый сброд; а шум толпы, которая воодушевленно атаковала, можно было спутать с выстрелами и криками боли. И среди суматохи приказов и криков, возвысился отчаянный голос Моники:

– Хуан… Хуан, жизнь моя!

11.

– Сеньора Д`Отремон… С вашего разрешения… Я видел и узнал ваш экипаж, мне сообщили, что вы ждали несколько часов, и я осмеливаюсь передать вам новости, которые вы, конечно же, ожидаете с нетерпением. Я могу говорить?

София Д`Отремон поднесла к губам кружевной платок, возможно, сдерживаясь перед старым изменником-слугой, возможно, подавляя всхлипывания; взволнованная порывом благодарности, она заставила себя протянуть

руку Педро Ноэлю, которую тот поспешил пожать.

– Бедная сеньора! Понимаю, что вы чувствуете в этот момент…

Самая роскошная карета дома Д`Отремон остановилась на обочине, между зарослей кустарников, окаймлявших неровную тропу к Мысу Дьявола, хотя и достаточно далеко от места случившихся событий, захвативших внимание всего Сен-Пьера. Стражи, размещенные где только можно у места событий, заставили Софию остаться там, пока солнце горького дня медленно погружалось в воды еще спокойного моря.

– Вы оттуда? – поинтересовалась София. – Я могу пройти? Мне дадут?

– Я воспользовался старыми дружескими связями, древней хитростью и лодкой, достаточно старой и небезопасной. Но дело в том, что я пришел и ушел…

– Вы видели моего сына? – беспокойно спросила София.

– Видел прекрасно. Но сдвинуть его с места не получается. Ни лейтенант, ни капитан, прибывший с подкреплением, этого не добились. Он пользуется поддержкой устного разрешения губернатора, чтобы добраться до линии; там вы увидите его, застрявшего на границе и ожидающего возможности поговорить с Моникой.

– Он все еще не добился этого? Разве она не понимает, что мой сын подвергается опасности, чтобы вытащить ее оттуда?

– К сожалению, я не смог пробраться дальше Ренато. Охрана очень строгая, и переход по мысу невозможен на лодке даже в тихий день. Я тоже не смог увидеть Хуана. Знаю, что Сегундо и Моника вытащили пулю и перевязали его рану. Знаю, что, учитывая его крепость, мы не ждем, что его жизни угрожает опасность. Солдаты ранены, кто-то даже тяжело, их заменили другими, а рыбаки, выиграв стычку и завладев некоторым оружием, отступили, увидев приближение подкрепления. Среди них есть раненые и боюсь, кто-то умер…

– Они отступили? – удивилась София. И с нескрываемой гневной критикой: – А солдаты оставили это так, спокойные после того, как позволили этим людям…?

– Эти люди оказались опаснее, чем думали солдаты, – сообщил Ноэль насмешливым тоном. – И к тому же они правы. Понятно, до настоящего момента все это не имеет юридической силы…

– Вы, конечно же, на их стороне. Как бы то ни было, я очень благодарна вам, что передали новости о моем сыне, что он достаточно безумен и неблагодарен, и не думает, что я переживаю и страдаю из-за него здесь…

– Если совет бывшего друга мог бы послужить вам, я бы осмелился посоветовать вам отдохнуть, донья София. Не думаю, что Ренато подвергается опасности, потому что Хуан тяжело ранен по вине вашего сына.

– По вине моего сына? – принялась негодовать София.

– Да, да… Хуан не вышел бы из себя, если бы это не имело личный оттенок. Я увидел, что вы смягчились, и буду с вами честен. Происходящее ужасно, донья София. Вы подруга губернатора, и можете поговорить с ним. Нельзя, чтобы первые власти острова содействовали подобной несправедливости. Если вы действительно огорчены ущербом, причиной которой является ваш сын…